Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев

После войны комсомольский билет, выданный в 1939 году Красносулинским горкомом комсомола Леониду Алексеевичу Руденко, был передан на хранение в Ростовский областной музей краеведения.

Не было с ним рядового Виктора Осикина – паренек погиб незадолго до освобождения. Его перевели в Гузен – филиал Маутхаузена. Не выдержав издевательств, Виктор бросился на эсэсовца, и палачи заживо сожгли его в крематории…

После первой оккупации и освобождения города Ростова-на-Дону на улицах лежало много убитых наших воинов и расстрелянных фашистами мирных граждан. Я с ребятами помогал военным красноармейцам: поднимал тела погибших, нес их к грузовым машинам. У многих молодых бойцов в карманах гимнастерок находили комсомольские билеты.

Как пишет Д. Левинский в книге «Мы из сорок первого…»: «Многие из нас, выживших, считают, что имело значение и политическое сознание заключенного: сознательный и прогрессивно настроенный узник переносил трудности с меньшими потерями и боролся за свою жизнь до конца. Примером служило большинство наших командиров и политработников, коммунистов и комсомольцев, как бы это утверждение и ни резало сегодня слух – из песни слов не выбросить!»

С Леонидом Алексеевичем Руденко и Григорием Ефимовичем Сапожником (в лагере его все знали под именем Василий) я познакомился в концлагере Маутхаузен в июле 1944 года. Вскоре я был вывезен в концлагерь Гузен-1 – команду Маутхаузен. Встретились мы уже после войны и остались верными друзьями до конца их жизни.

После освобождения из концлагеря Леня, как и другие вырвавшиеся из адского плена, лечился в госпитале, потом служил в рядах Советской армии. Вернувшись домой, наверстывал упущенные знания, поступил в Ростовский мединститут, специализировался по лечебной физкультуре и физиотерапии. Работал в Ростовской центральной городской больнице, а последние двенадцать лет – в областном врачебно-физкультурном диспансере. Профессию выбрал себе, как он сам считал, самую гуманную и, главное, нужную людям. Он лечил и восстанавливал здоровье спортсменам из сборных и олимпийских команд. Но никогда не отказывал в консультации и лечении всем, кто к нему обращался за помощью. Я и моя семья считали его своим домашним доктором, который нас лечил и в любую минуту готов был прийти на помощь.

Леонид Алексеевич поддерживал связь со многими бывшими узниками – товарищами по антифашистскому сопротивлению.

Часто встречался с товарищами на конференциях, встречах, посвященных памятным датам. И не только со своими земляками, но и с теми, кто проживал в других городах. Он был активным участником группы бывших борцов Сопротивления фашизму в Ростове. Ему приходилось часто встречаться с молодежью, рассказывать о том, какое горе принесла война, об ужасах, творившихся в застенках концлагерей, и призывал никогда об этом не забывать. На вопрос «Что самое главное в жизни?» он отвечал: «Главное в жизни – когда ты нужен. Когда тебя ждут. Когда ты можешь помочь людям».

Вот таким я его знал, таким он запомнился всем его друзьям, всем, кому он помог и в годы страшной войны, и в мирное время. Умер Леонид Алексеевич Руденко рано, на шестьдесят втором году жизни.

Глава 35. Физрук батальона и заслуженный тренер

В концлагере Штуттгоф я встретился с еще одним замечательным человеком, заключенным № 22643. Это Тимофей Васильевич Прохоров, человек удивительной и интересной судьбы, мой земляк из города Ростова-на-Дону. Встретившись однажды, пройдя все круги немецкого плена, концлагерные страдания, мы оставались очень близкими друзьями многие-многие годы, до конца его жизни.

Много лет тому назад, собираясь писать книгу, я попросил Тимофея Васильевича написать воспоминания о его жизни в годы войны. Сейчас, когда его уже нет рядом, я решил опубликовать эти записи.

Тимофей Прохоров – бывший узник концлагеря Штуттгоф

Тимофей Васильевич родился 29 января 1912 года в селе Семеновка Кущевского района Краснодарского края. В первый класс пошел учиться в 1926 году. В 1931 году вместе с родителями переехал в город Ростов-на-Дону. Был пионером, комсомольцем, работал в пионерских лагерях пионервожатым. С 1934 года начал заниматься спортом, легкой атлетикой. В 1939 году поступил в Ростовский государственный медицинский институт, а осенью того же года был призван на срочную службу в ряды Красной армии. В 1940 году был физруком батальона. В 1941 году ему предстояла демобилизация, но начавшаяся война изменила все его планы. До начала войны он получил звание старшего сержанта, являлся заместителем командира взвода. А в 1941 году стал командиром взвода. Ему пришлось прошагать по дорогам Белоруссии и Смоленщины. Под городом Ярцево произошла отчаянная схватка с врагом. Семнадцать разведчиков во главе с Тимофеем Прохоровым засели в развалинах вокзала. Неделю по ним били минометы, штурмовали «юнкерсы». Силы были неравные, и в сентябре поступил приказ оставить Ярцево. С боем прорывались к Гжатску, потом отступали к Рославлю. Под Вязьмой попали в окружение. Ранним утром пошли на прорыв. Но прорваться удалось не всем. Прохоров получил ранение в ногу и контузию. Идти дальше не мог. С пулей, контуженный, он остался лежать на поляне. Человек полтораста военнопленных пинками, ударами прикладов согнали в кучу, погнали прямиком через леса и болота, без ночлега и крыши над головой. Путь, политый кровью, усеянный трупами. Прохорова спасли друзья. Он отставал, а его снова выталкивали в колонны: отставших расстреливали.

Добрались до Белостока. Здесь, в лагере, ежедневно умирало около шестисот человек. Тимофей перенес дизентерию, тиф. Рана не заживала. Спас его мужественный человек – русский доктор Елкин. Вырвал из цепких когтей смерти, которая неотступно дежурила у изголовья, вконец измученного, обессилевшего, изголодавшегося человека.

Весной 1942 года всех, кто выжил, перегоняли в город. На узкой улочке свернул чуть в сторону и закружил по проходным дворам и закоулкам. Ему удалось вырваться на свободу. Приютил его старый поляк по имени Станислав. Через три дня – облава. Снова лагерь. В августе еще один побег: разобрали кирпичную кладку стены и, обманув часового, ночью ушли в лес. Искали партизан – тщетно. В октябре под Кавелем попали в облаву. Опять Белосток. На этот раз – каторжная тюрьма. Побои, допросы, побои, допросы.

Апрель 1943 года. Пленных перегоняют в лагерь смерти Штуттгоф под Гданьском. На перегоне, не доезжая Варшавы, начали ломать пол вагона, но уйти не удалось – немцы, заслышав подозрительный шум, насторожились. Штуттгоф – это ад. Из каждой тысячи человек за месяц выживали лишь двадцать пять.

Работать пришлось в лесной (вальдкоманде), слесарной (шлюсерай) и оружейной командах. Вместе с ним работали датчане и поляки. Здесь он очень подружился с польскими товарищами Стефаном Павловским и Франеком Высоцким – бывшими морскими офицерами. После войны они несколько раз приезжали к Тимофею Прохорову в Ростов-на-Дону в гости. Они помогали русским узникам, являлись членами подпольной группы антифашистского Сопротивления. В эту группу вошел и