Записки фаворитки Его Высочества - Ольга Куно

Стало быть, все-таки заметил.

Глава 16

Разоблачение

Кирилл подергал клювом мой рукав и отступил в сторонку, глядя мне в лицо вопросительным взглядом. Я нахмурилась, силясь перенестись сознанием обратно в оранжерею.

– Что? Ах да, Кирилл, ты хочешь орех. – Я немного разжала кулак, вытащила второй рукой один из орехов и протянула ворону. Тот аккуратно принял лакомство в клюв. – Ты все правильно сделал, тебе полагается… Стоп! – Я тряхнула головой, наконец-то возвращаясь в реальность. – Ты же ошибся. Тебе никакой орех не полагается! А ну-ка отдай!

Последние слова были сказаны только для проформы. Ну да, кто же так запросто расстанется с орехом? Кирилл, не будь дурак, уже отлетел подальше и, не выпуская из клюва добытый хитростью трофей, уселся на ветку эвкалипта. Достаточно высокую, чтобы я его там не достала.

Надо было бы разозлиться, но я порадовалась. Такой обман – признак весьма впечатляющего интеллекта. Ворон должен был заметить, что Говорящая невнимательна, попросить орех, вести себя при этом так, будто речь идет о заслуженной награде за труд, а затем быстро ретироваться – прежде, чем я соображу, в чем дело.

Я махнула рукой, предварительно показав Кириллу кулак. Определенно сегодня не самый продуктивный мой день. Что и немудрено, учитывая, каким было пробуждение, не говоря уже про предшествовавшую ему ночь… Что-то в моей жизни менялось, менялось безвозвратно, и я пока не знала, радоваться этому или, пока не поздно, бежать за тридевять земель. Волны эйфории сменялись приливами паники, и это море эмоций ощутимо штормило. Интересно, ощущает ли Рауль хотя бы легкое покачивание или в его водах царит полный штиль?

И правда ли это, что вчера ночью я перешла с ним на «ты»? Господи, сделай так, чтобы мне это только приснилось!

Лоб покрыла испарина, и захотелось пить. Утолив жажду несколькими глотками воды, я подхватила шаль и решительно зашагала к выходу. Мне совершенно необходим холодный, отрезвляющий свежий воздух. И за этим лекарством я незамедлительно направилась в сад.

Первый же порыв осеннего ветра позволил мне почувствовать себя лучше. Вместе с кислородом приходили относительное успокоение и уверенность в своих силах, а в мыслях потихоньку наводился порядок. Я пошла по тропинке, умышленно шурша редкими попадавшимися на пути листьями, которые не успел еще смести садовник.

Когда я проходила мимо беседки, уловила доносившиеся оттуда знакомые голоса. Похоже, это уже становится традицией. Юджин о чем-то разговаривал с Мейбл. Подойдя поближе, я услышала, что камеристка плачет. Судя по интонациям, Юджин пытался ее успокоить. Судя по последовавшим всхлипам, безуспешно. Да, кажется, это и вправду традиция…

Увиденная в беседке картина была вполне ожидаемой: сотрясающиеся плечи Мейбл (лицо девушка прятала в ладонях) и склонившийся над ней Юджин. Парень положил ей руку на плечо и продолжал что-то негромко говорить, но камеристка явно не слушала, полностью поглощенная рыданиями.

– Что случилось? – спросила я. – Снова привидение?

Если так, то, может быть, сейчас мне удастся узнать что-то новое? Вдруг эта случайная встреча поможет мне наконец разобраться с не желающей решаться головоломкой?

Но нет, Мейбл отчаянно замотала головой, а Юджин со вздохом отозвался:

– Если бы привидение! Это было бы куда как лучше.

– Что может быть хуже привидения? – изумилась я, припоминая, в каком состоянии была Мейбл, когда Юджин привел ее в оранжерею.

– Да этот… трубадур.

Последнее слово Юджин сказал так, будто сплюнул.

– А что с ним? – нахмурилась я. Не получив ответа, я перевела взгляд на Мейбл: – Он что, тебя обидел? Что он сделал?!

– Да ничего он не сделал, – поморщился Юджин, видя, что в условиях отсутствия информации я уже готова выдумать бог знает что. – Считай, что именно в этом вся проблема.

– Ах вот что! – облегченно выдохнула я. – Ну разве это повод плакать? Это повод переходить к решительным мерам. Затащить мужика в постель – дело нехитрое. – Я умышленно проигнорировала тот возмущенный взгляд, которым в этот момент одарил меня помощник секретаря. – Хочешь, я свожу тебя к Аманде? Ты и так хорошенькая, а она сделает из тебя и вовсе принцессу!

Видимо, комплимент пришелся некстати, потому что при этих словах Мейбл разрыдалась пуще прежнего.

– Да не в этом дело! – Было очевидно, что Юджин раздражен, только неясно, на кого именно он злился. То ли на Мейбл – за то, что уже битый час приходилось ее успокаивать, то ли на меня, говорящую девушке неправильные вещи, то ли на себя самого – за то, что оказался втянут в разговоры о женских сердечных делах. – Она видела его с другой женщиной, потому и плачет.

– Ну и что тут такого? – рассмеялась я. – Мейбл, вы же с ним даже не знакомы! Чего ты от него хочешь? Он же мужик, семьей не обремененный, никакими обязательствами не связанный. Конечно, он будет затаскивать в койку все, что движется. Мужики все такие.

– Эй, слушай, может, ты помолчишь? – прошипел Юджин, оттаскивая меня за рукав.

– Не мешай мне ее успокаивать! – возмутилась я.

– А меня, значит, нервировать можно!

– Ее душевное равновесие сейчас важнее!

От спора нас оторвал голос камеристки.

– Ты не понимаешь! – Впервые за это время Мейбл сказала что-то членораздельное. – Если бы он был с женщиной, это было бы не важно.

– Он что, был с мужчиной? – поразилась я. Надо же, а так с первого взгляда и не скажешь!

– Да нет же! – воскликнула Мейбл, размазывая слезы по лицу.

– Не с женщиной и не с мужчиной? С кем же тогда? Неужели с животным?!

– Вот у тебя одни только животные на уме! – мстительно отозвался Юджин. – Она имеет в виду: важно не то, что он был с женщиной, а то, с какой именно.

– Какая разница, с какой именно? – Теперь, когда окончательно выяснилось, что ориентация у трубадура для Мейбл самая что ни на есть подходящая, я и вовсе не видела никакой проблемы. – Возьми да и отбей!

Мейбл зашлась в новом приступе рыданий и опять спрятала лицо в ладонях. Определенно сегодня я раз за разом говорю что-то не то. Понять бы только почему.

– Можно ей сказать? – неожиданно мягко для своего раздраженного состояния спросил Юджин у Мейбл.

Та кивнула, не отрывая рук от лица.

– Что у вас за секреты такие? – нахмурилась я.

– Он был с принцессой, – просто сказал Юджин. – Они любовники, и, кажется, уже не первый день. Вчера Мейбл сама провела его к Мелинде. Через черный ход, по потайному коридору. И только когда вышла встречать мужчину, как велела принцесса, тогда и узнала, что это именно он.

Я захлопала глазами, переваривая эту новость. Принцесса и трубадур, надо же!

– Да, отбивать его, пожалуй, не стоит, – ошарашенно пробормотала я. – Голова на плечах куда дороже.

Так вот к кому отправлялась Мелинда, переодевшись в белое платье! Если, конечно, она тогда не солгала. Теперь становится понятно, почему она внезапно изменила свое отношение к нашему с Раулем мнимому роману и поддержала меня тогда на приеме. Собственная влюбленность в мужчину из низшего сословия резко сделала ее взгляды более демократичными. Должно быть, она познакомилась с ним после представления, которое артисты давали за несколько дней до этого… Вот оно! Артисты! Ну конечно, как же это сразу не пришло мне в голову???

Я торопливо подошла к Мейбл и погладила ее по плечу:

– Не переживай. – Что еще тут можно сказать? – Ты можешь утешаться тем, что принцесса – единственная женщина, с которой невозможно конкурировать. Мы даже не знаем, нравится ли она ему или он просто встречается с ней потому, что наследнице престола невозможно перечить.

Не так чтобы я сама верила в то, что говорила. Возможно, о большой любви речь и не шла, но Мелинда весьма хороша собой, а то, что она принцесса, несомненно добавляло ее образу романтичности. Дальнейшее – вопрос характера трубадура. В целом такие сопутствующие обстоятельства, как наличие у дамы сердца сказочных богатств, большинство мужчин тоже не сочли бы за недостаток.

Юджин посмотрел на меня как-то неоднозначно, должно быть, пытался понять, не к моим ли отношениям с принцем относятся произнесенные мною слова. Разубеждать его времени не было.

– Оставайся с ней! – строго сказала я, вытянув вперед указательный палец правой руки.

И побежала по тропинке обратно во дворец.

Бродячий театр расположился в самом центре города, поближе к главной площади, поэтому идти туда было совсем недалеко, буквально минут семь. Откинув полотняный полог, я ступила внутрь и обратилась к бледной, худенькой девушке, примостившейся в уголке за шитьем:

– Добрый день, я разыскиваю вашего трубадура. Он здесь?

Мне показалось, что девушка бросила на меня слегка испуганный взгляд, прежде чем, приподнявшись со своего места, крикнуть:

– Камиль! К тебе пришли.

Подхватив шитье, она выскользнула наружу, а в импровизированное помещение между тем вошел уже знакомый мне трубадур.