Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители - Василий Песков

Место «клевое», но клев был неважный.

Давнишняя вешалка.

Наши гости.

И было еще два гостя у нашего стойбища. Первый появился при лунном свете. Мои друзья «ловили сома» в потемках, а я сидел у костра сторожем и вдруг увидел большую птицу, бесшумно перелетевшую реку и севшую на сухую верхушку тополя. По силуэту на фоне неба определил: филин. И замер, размышляя, что могло тут привлечь повсюду редкую птицу? Филин сидел недолго. На широких крыльях он покинул, возможно, любимую для него присаду, под которой ловил мышей, и скрылся в ночи.

А на другой день мы с Сергеем укатили на озеро Баскунчак (час езды от костра), где добывается соль (об этом рассказ особый), а когда в потемках вернулись к реке, Анатолий Яковлевич, употребляя слово «шершень», рассказал еще об одном госте. К нашему табору на моторной лодке пришвартовался гаишник, но водный. Стал он внимательно искать недостатки в нашем хозяйстве. «Есть ли спасательные плав-средства? Где остальные члены команды? Лодка зарегистрирована, номера есть, а почему на надувном боку лодки они не нарисованы?» Анатолий Яковлевич, человек немногословный, внимательно выслушав гостя, достал из бумажника сиреневого цвета денежку и дал ее вопрошавшему со словами: «Только уплывайте отсюда возможно быстрее. Впрочем, на стоянке рядом у полковника ФСБ тоже номера на надувной лодке не нарисованы. Рискнете перекинуться словом?» На это «шершень», не отвечая, немедля дал деру.

Не рыбным было наше сидение на годами нагретом месте. И все же три дня, проведенные тут, вспоминаются с благодарностью. Вспоминаются странные гости, луна с отраженьем в воде, скрип паромчика на переправе, подъезды машин с искателями места для лагеря, темнота над высохшей за лето полупустыней и первые весточки осени — плывущие по воде желтые листья.

Фото автора. 9, 23, 30 октября 2008 г.

Щепотка соли

(Окно в природу)

В разговоре со стариком Лыковым, прожившим с семьей в сибирской тайге тридцать два года в полной изоляции от людей, я, помню, спросил: «Карп Осипович, а что в житье вашем было наиболее трудным?» Не подумав даже секунды, старик ответил: «Хлебать без соли».

Что соль в жизни людей всегда была важным продуктом, подтверждают пословицы, поговорки, ритуалы приема гостей. Важным из них подносят символы гостеприимства — хлеб и соль. Если кого-то приняли плохо, говорят: «Ушел несолоно хлебавши».

В еде соли много не требуется — только в меру: «Недосол — на столе, пересол — на спине». Это знают каждый повар и каждая хозяйка дома.

Без соли многие блюда непереносимо безвкусны — вспомним борщи, картошку, помидоры, рыбу. Заурядный огородный овощ — огурец, умело посоленный на зиму, становится деликатесом. Загляните на нынешний рынок — соленые огурцы в три раза дороже бананов.

Сейчас можно услышать, что соль — это всего лишь консервант и вкусовая приправа к пище. Да, избыток соли вредит организму, но как остро чувствителен ее недостаток! Лучше всего это видно на поведении травоядных животных.

Позапрошлым летом, добравшись в заповедный лес, не знавший рубок, мы сели перекусить за стол, сооруженный устроителями заповедника. В нем была странная дырка. «Зайцы выгрызли», — объяснили мне лесоводы. Выгрызли потому, что на этом месте стояла солонка, кое-что из нее просыпалось, и сделались лакомством для зайцев просоленные доски стола.

В природе соль встречается не везде. Северные олени лижут соленую воду у края моря, а зимой сломя голову бегут к пастуху, остановившемуся помочиться, и жадно глотают желтый снежок. В африканской Кении есть заповедный приют с названом «Тритопс» («На вершине дерева»). Сюда на ночь привозят туристов и размещают в гостинице, отвечающей своему названью. Сверху при свете прожекторов люди наблюдают, как стадами и в одиночку приходят (часто издалека!) травоядные животные полизать соленой земли.

Люди в первые тысячи лет обитания на земле также отыскивали солоноватую землю. Постепенно соль стала важнейшим продуктом продажи, обмена. В Аравийской пустыне до сих пор бедуины водят караваны верблюдов, груженные серыми плоскими плитами соли. Появление каравана на торжище — радостное событие.

В Африке соль осаждается из воды, «выпитой» солнцем. У нас на Севере важный продукт получали, выпаривая соленую воду в соляных варницах. Названия городов Соликамск и Сольвычегодск — это память о производстве тут соли. Знаменитые Соловки были когда-то безлюдными островами на Белом море. Хлеба на каменистой земле не родились. Первые добровольные поселенцы на островах — монахи — начинали монастырское хозяйство с соляных варниц, число которых постепенно достигло пятидесяти с лишним. На соль выменивали зерно и все необходимое. Название обители Соловки, скорее всего, связано с солью.

Современная добыча соли — хорошо оснащенное машинами производство. Добычу каменной соли под землею на шахтах в Артёмовске я видел и поразился толщине соляного пласта. Пещера в нем, полная механизмов, была едва ли не выше внутренностей любого собора. Люди в ней виделись муравьями.

В дельте Роны во Франции я видел горы соли, сверкавшей под южным солнцем сильнее, чем снег на вершинах Альпийских гор. Это была соль из «выпитых» солнцем с разлитых площадей («карт») морской воды. Наш Баскунчак же — соленое озеро. В нем вода покрывает поверхность подземного пласта соли. Когда-то пятнадцать тысяч рабочих ее «ломали» и увозили потом на таком же числе верблюдов. В соли крайне нуждался промысел рыбы в Волге и Каспии.

В 1828 году от Баскунчака к Саратову проложили железную дорогу. С этого года идет счет времени промышленной добычи соли, уводившей уже за Волгу в места бессольные.

В 20-х годах минувшего века ручную «ломку» каменной соли сменила механизация, инженером Юрием Макаровым изобретен был «Солесос». Кто видел земснаряды для углубления рек, легко представит работу этого механизма: фреза-рыхлитель разрушает поверхность соляного пласта и по трубам гонит на склад «соляную кашу». Она складируется для переработки и транспортировки. Снимая более метра поверхности соляного пласта, промысел его истощает.

Возникает вопрос: почему же за долгие годы пласт не исчез? Потому, что каменная соль, как это ни странно, пластична; подобно льду, она «течет» в пониженье под тяжестью земли над нею. Натекает она в баскунчакскую впадину из соседних с нею мощных (свыше тысячи метров!) соляных куполов. И если брать этот «натек» расчетливо, в соответствии с его приростом, промысел может существовать бесконечно долго, позволяя не прибегать к сооружению шахт для подземной добычи.

Давнишний «Солесос» к нашему времени сменился уже четырьмя поколениями оригинальных комбайнов соледобычи. Высокомеханизированное производство действует с весны до осени, а зимою сложное оборудование, работавшее в агрессивной среде, ремонтируется к новому сезону. Семнадцать процентов добываемой в стране соли (более семи миллионов тонн) приходится на Баскунчак.

Этой осенью, глядя на карту у костра на Ахтубе, мы обнаружили «соленое место», знакомое еще по школьным урокам географии. «Шестьдесят километров всего… Махнем?» Через полчаса мы уже мчались в сторону Баскунчака.

С фотографии, сделанной из космоса, озеро выглядит голубым глазом на желтом пространстве полупустыни. Направление к нему на равнине указывает непонятно как появившаяся тут горушка.

Добыча соли была по сезону времени остановлена, но рядом с жилым поселком мы увидели озеро и на его берегу — синевато-белую гору добытой, но еще не переработанной соли.

Любопытно, что только пятая часть всей добываемой в мире соли идет к нам на стол («щепотка» в пять килограммов на человека в год). Основная же масса соли поступает на химическую переработку — из нее получают десятки важных продуктов.

XIX век. Начало промысла.

Обо всем этом говорил я с многолетним директором предприятия на Баскунчаке Евгением Петровичем Демичевым. Он, несомненно, самый «просоленный» человек в этом крае — родился в Заволжье, после блестящего окончанья университета имел возможность выбора места работы. Выбрал он Баскунчак, затерянный в полупустынной равнине, и все, чем может сегодня гордиться известная в России «солонка», связано тут с именем Евгения Петровича. Он тут и старожил, и главный из успешных работников. Твердой рукой спас он промысел, когда бездумное завышенье добычи грозило производству гибелью, поскольку выходило из согласованного с природой ритма прирастанья пласта. Противоборство директора с плановиками тут все хорошо помнят, поскольку исчезновение промысла погубило бы и поселок у озера. Евгений Петрович постоянно совершенствовал механизацию и технологию добычи соли. А работая тут уже почти пятьдесят лет, он умеет ценить труд всех, кто связал жизнь свою с промыслом. Поселок добытчиков соли чист, благоустроен, тут не только в советское время получали жилье бесплатно, но и теперь получают.