Через розовые очки - Нина Матвеевна Соротокина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задавать дальнейшие вопросы, это только разжижать уже полученные. Никсов кончил допрос так же внезапно, как начал.
— Спасибо Инна, что были со мной откровенны.
Он закрыл дверцу "мерса" и побрел к своей машине, увязая каблуками в асфальте, а в ушах его все еще слышался голос Инны: "Я боюсь… я боюсь"…
Теперь Никсов ощущал себя готовым к разговору с Пальцевым. Тот будет вертеться, изворачиваться, врать… но у Никсова есть, чем припереть его к стенке. Ух, слава тебе Господи! Вереница машин вдруг разом вздрогнула, загудела. Уже не раз предпринимались попытки движения — пофыркают моторами и опять встанут, но на этот раз, видимо, где‑то далеко впереди рассосался затор, и машины, нерешительно, двинулись вперед.
24
— Я никому не желал зла. Я был хвалим отцом и любим матерью. Я не ловил рыб в водоеме Богов. Я не подсылал ни к кому убийц. Я чист. Я чист…
— Что это? — спросил Артур.
— Так заклинали в Древнем Египте.
— Образованный, — отчужденно отозвался Артур, и Никсов заметил, что он опять слегка косит.
Решающая встреча происходила в понедельник вечером на квартире Пальцева. Египтян Никсов вспомнил для разгону. По делу и красиво…Но переиграл немного. Он хотел произнести древнее заклинание непринужденно, как интеллигентный человек, вспомнивший к месту нужную цитату, а получилось назидательно и даже, пожалуй, манерно.
— Так вы думаете, что я не чист, а напротив — мутен? Окормлять меня приехали?
— Поговорить надо, Артур.
Окна в комнате были открыты, с улицы доносилась ненавязчивая музыка — вполне приемлемый для серьезного разговора фон. Сквознячок вдруг прилетал неизвестно откуда, шевелил податливую штору.
— Вы, конечно, не будете пить? Пиво есть, — Артур вопросительно посмотрел на Никсова. — Ну, как знаете. А я выпью. Устал, как мул на пахоте, и водки себе купил. Я ведь чувствую, что вы ходите вокруг меня кругами. Только не понимаю, чем я вам не угодил.
Он принес непочатую бутылку водки, стопарь с наклейкой городского импортного пейзажа, тонко нарезанный лимон на блюдце и открытую банку с оливками.
— К допросу готов, — сказал он с интонациями пионера у костра. — Наше здоровье!
"Зря ты бравируешь, дружок", — мысленно усмехнулся Никсов.
— Начнем издалека. Вы ведь продали свой банк?
— Формально — да, а фактически… надо судьбе спасибо сказать, что не посадили, и не подстрелили, как куропатку. Тогда у меня еще была иллюзия, что я пригоден для роли бизнесмена. Но хватило ума не переть вперед рогами, — Артур бросил оливку в рот. — Я сам выбрал, и выбрал — жизнь.
— Как‑то вы очень уж красиво изъясняетесь. А можно и по–простому сказать, что денег за проданный банк не получили.
— Не получил, — согласился Артур. — Помните это время, когда на окружной на пятидесятом километре сплошняком стояли участки виртуальных миллионеров с недостроенными домам. И на каждом, как реклама зубной пасты, аршинный плакат: "Продается!" Так вот, мой недостроенный дом на многие десятки километров был единственным, который продавала не вдова. Этот наш капитализм, который хлынул, как вода в пробоины, многих потопил и сломал. По сути дела это была война. Пацаны эти — дурачки, которые хотели красиво жить, безграмотные, тупые, жадные — сколько их на кладбище червей кормит! Там же и банкиры лежат — вперемешку.
— Вы продали недостроенный дом и… — Никсов удержал паузу.
— Денег хватило как раз на то, чтобы внести плату за обучение и протянуть год, пока не нашел работу.
— Вам ее предложил Рулада?
— Вы знаете Руладу? Это серьезный человек. На работу меня взял он. Вначале разорил, а потом трудоустроил.
— Когда вы говорите — разорил, вы имеете в виду свой банк?
— Именно это я имею в виду. Я был слишком самонадеян. Вас интересуют детали?
— Нет. Мене интересуют ваши теперешние отношения с Руладой.
Артур удивленно наморщил лоб.
— Отношений никаких нет. Что с меня взять? Я служащий и им останусь до конца дней. Большое богатство для меня — ноша неподъемная.
Он еще налил себе водки, но пить не стал, видно весь этот ритуал был задуман для того, чтоб руки чем‑то занять. С полки под столешницей — они сидели за журнальным столом — он достал пресловутую зажигалку- пистолет и закурил.
— Покажите — не выдержал Никсов. — Надо же, как похоже! Не отличишь. Иностранная?
— Наши умельцы сработали. Копия с "Макарова". У меня тут с Левой разговор был, — продолжал он. — Насколько я понял, у моего будущего шефа возникли некоторые проблемы с Руладой. А проблемы породили сомнения.
— Откуда вы про них узнали — про эти сомнения?
— Да Лев сам мне сказал, — ответил Артур беспечно. — Он имел неосторожность пообещать Руладе деньги. А я знаю, что за человек — Иван Вениаминыч. Он просто так накатывать не будет. Он проблемку подготовит. Дождется, пока ты сделаешь ошибку. Но уж если ошибка сделана, Рулада своего не упустит. Здесь он в своих правах, а потому считает себя чистым… как в вашем египетском заклинании, и уж если "он не ловил рыб в водоеме Богов", то стало быть имеет право даже на убийство.
"Ишь, как он ловко обозвал меня краснобаем! — подумал Никсов. — Не надо было начинать разговор с египтян!"
— И что вы сказали Льву Леонидовичу? Вы ведь, насколько я знаю, ему совет дали?
— Дал. Посоветовал, чтоб Лев не хорохорился, а рассчитаться с Руладой сполна.
— Как отнесся Лев Леонидович к вашему совету?
— Плохо отнесся. Я тут же пожалел, что этот разговор вообще состоялся. Понимаете, мы говорим на одном и том же профессиональном языке, читаем одни и те же книги, если вообще читаем, ходим вместе в казино, но между нами… — он улыбнулся, — слово" пропасть" вас не устроит, вы не любите, чтобы я говорил красиво, но другого слова я не подберу.
— Он — хозяин, а вы — служащий? Здесь — пропасть?
— Именно. И я сам выбрал место служащего, как более для себя комфортное.
— А вы
