Дом без номера - Мария Бережная

Я живу в центре города, на самом последнем этаже одного очень старого дома. Квартира мне досталась от сестры, которая пропала много лет назад. Менять я ничего не стал – здесь по-прежнему обитают две ее канарейки и попугай, хоть и говорят, что птицы так долго не живут; валяются фиолетовые подушки на французских подоконниках круглого эркера, стоит кресло-качалка, развернутое к окнам. У меня иногда спрашивают, не тяжело ли мне жить в бордовых и фиолетовых тонах, а я как-то и не замечаю.

И – да, вы угадали. Сестренка пропала ровно одиннадцать лет назад, как раз тогда, когда я стал работать волшебником. Правда, она и раньше говорила, что я волшебник.

Хотите, расскажу вам эту историю? В ней нет слез и, поверьте мне, нет ни капли сожаления ни с чьей стороны.

Мы с сестрой – двойняшки, я родился на четыре минуты раньше. Вроде бы ерундовая разница, но это здорово сказалось на наших характерах, да и на судьбах тоже. Мы очень-очень разные.

Только не спрашивайте, где наши родители. С этим всё сложно. Нет, они не погибли, просто уехали, когда нам исполнилось шестнадцать лет. Видимо, страстью к путешествиям мы обязаны им. Из этого могла бы получиться долгая и печальная история, но кто рассказывает печальные истории в праздники? И еще больше мне интересно, кто их в праздники слушает?

Я рос этаким перекати-полем: мог пройти вечером после работы мимо туристического агентства – и на следующий день улететь на Камчатку. Правда, с деньгами поначалу существовали определенные проблемы, но сестренка – дама рассудительная и умная, гораздо умнее меня, – посоветовала мне сделать хобби работой, и я стал фотографом. Быстро пошел в гору, много путешествовал, дома бывал очень редко.

У нас сестрой был свой способ связи, мы называли его «телемост» – телепатический мост. Каждый день ровно в десять по питерскому времени я писал ей: «Я выхожу на мост, а ты?» И она отвечала: «А я уже тут! Жду тебя». И мы с ней обсуждали, как прошли дни.

Аля, Алевтина, – совсем другая, непохожая на меня. Она очень спокойная, задумчивая, может часами сидеть у окна и смотреть на улицу. И работа у нее такая же вдумчивая: она гравер по золоту. Создает потрясающие, невероятные шедевры из простого куска желтого металла: эльфийские узоры, кубические картины, целые сонаты и пьесы в золоте. Она садится, закрывает глаза, улыбается, сначала набрасывает рисунок – почему-то на стекле, а не на бумаге, – и только потом начинает работать с золотом. Не поправляйте меня, она не «работала», а именно «работает». Я знаю – все-таки уже одиннадцать лет как волшебник.

Когда я возвращался, то приходил к ней в эту квартиру, и мы вместе забирались на крышу и смотрели на звезды. Я рассказывал ей о том, где был, а она очень внимательно меня слушала.

– Ты – волшебник.

– Я?

– Конечно. Ходишь по своим, неведомым дорогам с тростью и мешком и привозишь разные страны тем, кто не может их увидеть собственными глазами.

Как-то раз я обнаружил потрясающий дом – памятник архитектуры девятнадцатого века, даже не усадьбу, а настоящий маленький дворец. Этот дом так надежно спрятался в лесу, что о нем почти никто не слышал. Я до сих пор не знаю, кто там жил раньше.

А сейчас он принадлежит мне. Я купил его для Алевтины. Но не будем торопиться: истории любят порядок и размеренность.

Я привез Алю в этот дом после ее очередного неудавшегося романа.

– Что мы тут делаем? – всю дорогу ворчала сестренка.

По тропинке она шла как маленький генератор недовольства.

– Скоро узнаешь, – когда нужно, я умею быть живым воплощением терпения.

Мы вышли на поляну, и Алька увидела этот дом: парадную лестницу, потемневшие окна и побитые вазы на крыше. Стены выкрашены в зеленый цвет, но местами краска облезла и стало видно, что раньше дом был желтым. Входная дверь приоткрыта… Вернее, сломана. Она висела на одной петле.

Моя сестра замерла в восхищении.

– О-о-о! Войдем? – глаза Али теперь горели очень знакомой мне страстью. Эту страсть я часто вижу в зеркале.

Мы вошли в дом, и…

Я видел просто дом. Старую, покрытую паутиной люстру, деревянные ступени и пианино – настоящее пианино! – под лестницей. Пол местами проломлен, как будто там тащили что-то тяжелое. Но Аля явно видела нечто другое: она пританцовывала и даже подпевала, смотрела в потолок и рисовала в воздухе узоры. Надо же. На серьезную, спокойную и уравновешенную Алевтину снизошло вдохновение. Она обследовала весь дом, прошлась по спальням, заглянула на кухню, что-то непрерывно напевая.

Пока она ходила по дому, я наклонился и поднял с пола… Я вам потом расскажу, что именно, хорошо?

Вдвоем мы побывали в этом доме еще раз пять или шесть. Сколько раз Аля приезжала сюда без меня, неизвестно, но приезжала.

Долго она не выдержит, я знал. Мне знаком этот блеск в глазах, эта распирающая изнутри энергия, это желание действовать – во мне оно горело всю жизнь. Кажется, теперь его огонек проклюнулся и у сестренки.

– Аля, ну? Ты опять ездила в тот дом?

Она улыбнулась и вытащила паутину из волос. Потом тихо рассмеялась и ушла в ванную. Я успел задремать и проснулся оттого, что почувствовал, как Аля забралась ко мне в ноги, на диван.

– Накупалась, русалка?

– Да. Ты должен мне помочь.

– Как, милая?

– Ты же волшебник! Ты всегда был моим волшебником. Помоги мне, а? Понимаешь… Может, я схожу с ума, но я знаю этот дом! Нет, я не жила в нем в прошлой жизни, я только буду в нем жить. Я брожу по дому и знаю, как там бывает осенью или летом, как скребутся ветки яблони – там есть яблоня, ты ее просто не видел, – в окно спальни на первом этаже. И пианино – я знаю, как оно звучит. И даже знаю, где мой шкафчик… Ну, куда я инструменты складываю.

– Где будет твой шкафчик?

– Нет… уже есть. Я схожу с ума? Нет? Это так сложно объяснить… Вроде я тут, сижу у тебя в ногах, и в то же время я знаю, что живу там. Просто я на время ушла из дома, и он начал стареть. Я проснулась сегодня с мыслью о том, что пора вызвать сантехника: ванная на втором этаже течет. И еще у пианино педаль заедает, надо позвонить мастеру… Я точно знаю, что не схожу с ума. Ты всегда говоришь: «Я знаю», и я злюсь. Но сейчас и я знаю! И думаю, что ты меня поймешь.

Мы с сестрой всегда вместе. Даже когда она в детстве спорила с кем-нибудь, и я был уверен, что она не права, я всё равно принимал ее сторону. Мы вместе, понимаете? Иногда мы вдвоем против всего мира, но это не страшно, потому что у нас есть свой мир. А вместе сходить с ума гораздо интереснее. И теперь я действительно понял и снова встал на ее сторону.

– Ты не сходишь с ума. Смотри! – я встал и протянул ей предмет, найденный во время нашего первого визита в дом.