Охота на лис - Майнет Уолтерс

— Шансов у нас значительно больше, чем четырнадцать миллионов к одному, как бывает при покупке лотерейного билета, но с юридической точки зрения все абсолютно законно, — заявлял тогда Лис. — В худшем случае вы останетесь там до тех пор, пока заинтересованные стороны не начнут судебное дело против вас. Этого времени вам вполне хватит на то, чтобы ваших детей зарегистрировали в местной поликлинике и они смогли бы поучиться в настоящей школе. Подобная процедура займет никак не меньше шести месяцев, а скорее всего значительно больше. В лучшем же случае у каждого из вас будет собственный дом. Разве подобная перспектива не стоит того, чтобы ради нее по-настоящему рискнуть?

Никто, конечно, особенно не верил его посулам. По крайней мере Белла им не верила. Самое большее, на что она могла рассчитывать, — жалкое жилье в какой-нибудь Богом и людьми забытой местности, и подобное будущее устраивало ее значительно меньше, чем привычное бродяжничество. Белле хотелось безопасности и свободы для своих детей, а не разлагающего влияния грязной шпаны в каком-нибудь блошином районе, воняющем нищетой и уголовщиной. Но Лис сумел убедить многих из них хотя бы сделать попытку.

— Вы ведь ничего не теряете! — говорил он.

Белла встретилась с Лисом только еще один раз в промежуток между их первой встречей в Бартон-Эдже и формированием конвоя из автофургонов прошлой ночью. Все остальные согласования проводились по телефону и по рации. Никто из членов группы, кроме самого Лиса, не знал, где находится «ничейная земля» — им просто сказали, что она расположена где-то на юго-западе. Единственная дополнительная встреча потребовалась лишь для окончательного определения состава группы. К тому времени слухи о проекте распространились довольно широко, и возникла даже серьезная конкуренция на участие в «экспедиции». Однако Лис ограничил количество членов группы шестью автофургонами, и выбор делал он сам. Первым его условием было наличие у участников «экспедиции» детей. Белла тогда спросила его, кто дал ему право играть роль Господа Бога, и он ответил:

— Только я один знаю, куда мы едем.

Единственным логическим основанием выбора Лиса было отсутствие дружеских связей между членами группы, чтобы никто не мог угрожать его руководящему положению в ней. Белла возражала против этого. Она настаивала на том, что группа друзей, объединенных давней взаимной привязанностью, будет во всех отношениях значительно более успешной, чем сборище ничем не связанных между собой и чужих друг другу людей. Ей было просто и грубо сказано: «Либо ты принимаешь мои условия, либо уходишь». Белле ничего не оставалось, как капитулировать. Любая мечта — даже строительство такого воздушного замка, которое им предлагал Лис, — стоила того, чтобы за нее побороться.

— Лис — твой отец? — спросила она Вулфи.

— Наверное, да. Мама говорила, что отец.

У Беллы давно возникали сомнения по этому поводу. Она помнила, как мать Вулфи говорила, что мальчик очень похож на отца, но Белла не находила ни малейшего сходства между Вулфи и Лисом.

— А ты всегда с ним жил? — спросила она.

— Да, конечно, но только он часто надолго уходил.

— И куда он уходил?

— Не знаю.

В тюрьму, решила Белла.

— И сколько времени его не было?

— Не знаю.

Она собрала соус в его тарелке кусочком хлеба и протянула Вулфи.

— Значит, вы все время странствовали?

Он запихал хлеб в рот.

— Наверное, не всегда.

Белла сняла кастрюлю с плиты и поставила ее перед Вулфи, положив рядом еще хлеба.

— Можешь и кастрюлю подтереть, миленький. Ты сильно проголодался, как я вижу. — Она наблюдала, как мальчик расправляется с остатками соуса в кастрюле, и думала о том, что, видимо, прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз по-человечески ел. — Так когда ушла твоя мама?

Она ожидала очередного односложного ответа, но вместо него получила целый поток слов:

— Не знаю. У меня ведь нет часов, а Лис никогда не говорит мне, какой сегодня день. Он считает, что это не важно, а я, наоборот, думаю, что важно. Она с Кабом ушла как-то утром. Сдается мне, что несколько недель назад. Лис сильно злится, если я у него спрашиваю. Он говорит, что она бросила меня, но я-то думаю, что он не прав, потому что она обо мне всегда больше заботилась, чем о нем. Скорее всего она ушла от него. Она очень его боялась. Он ведь страшно не любит, когда ему кто-то противоречит. К тому же нельзя при нем слишком часто повторять слово «нет», — добавил он мрачно, сымитировав интонацию и манеру Лиса. — При нем нужно говорить правильно, иначе получишь.

Белла улыбнулась:

— Твоя мама тоже умела правильно говорить, как и он?

— Так, как в кино?

— Да.

— Иногда. Но она вообще-то много никогда не говорила. С Лисом всегда я разговаривал, потому что она его очень боялась.

Белла снова вспомнила ту их встречу четыре недели назад, на которой шел отбор участников «экспедиции». Была ли там его баба? Нет, Белла не могла припомнить. Лис настолько доминировал над всем, что полностью заполнял ее воспоминания. Да и какое ей дело до его «жены» и до того, где она? И какое ей дело до его детей? Несмотря на все сомнения относительно безраздельного права Лиса быть лидером их группы, его уверенность в себе восхищала Беллу. Он был из тех мужчин, которым удавалось подчинять себе окружающий их мир. Крутой парень, не из тех, кому можно безнаказанно перейти дорожку, он слов на ветер не бросает…

— И что он делает, когда с ним не согласны или начинают спорить? — спросила она Вулфи.

— Достает свою бритву.

Джулиан закрыл ворота за Хвастуном и пошел искать Джемму, чей фургон был припаркован в пятидесяти футах от фургона Хвастуна. Джемма была дочерью одного из фермеров-арендаторов в Шенстед-Вэлли, и любовь, которую ей удалось пробудить в сердце Джулиана, была настоящей всепоглощающей страстью шестидесятилетнего стареющего мужчины к молодой женщине, без особого отвращения отдающейся ему. Джулиан был вполне здравомыслящим человеком, чтобы понимать, что в его влечении к ней не меньше желания простого, легкого, ни к чему не обязывающего общения, нежели вожделения, вызываемого ее молодым и сексуальным телом. Тем не менее для мужчины его возраста, состоящего в браке с женщиной, давно потерявший былую привлекательность, подобное сочетание сексуальности и красоты стало очень мощным стимулом. Он уже много лет не чувствовал себя таким молодым и крепким.

При всем том ужас Джеммы при мысли, что ей могла позвонить Элеонора, удивил его. Собственная реакция Джулиана была гораздо спокойнее, он даже испытал нечто вроде облегчения от того, что его секрет наконец-таки вышел наружу. Втайне Джулиан рассчитывал, что Элеонора к тому времени, пока он доедет до дома, уже уберется оттуда, конечно, оставив на столе злобную записку, сообщающую, что она не может дальше жить с таким подонком, подлецом и негодяем. Ощущение вины никогда не причиняло Джулиану особых неудобств, наверное, потому, что ему самому никто до сих пор не изменял. И все-таки пусть немного, но настроение ему портило отчетливое предчувствие омерзительной истерики и скандала. Впрочем, стоит ли из-за этого беспокоиться? Да, конечно, не стоит! Немного поразмыслив и порассуждав по-своему, равнодушно и отстраненно — «вполне по-мужски», как характеризовала подобный способ рассуждений его первая жена, — Джулиан пришел к выводу, что Элеонора не меньше его самого хочет положить конец их браку, давно превратившемуся в чистую формальность.

Он нашел Джемму рядом с ее автомобилем. Та была в ярости.

— Как ты мог оказаться таким придурком? — заорала она, злобно сверкая глазами.

— О чем ты?

— О том, что ты бросил мой номер телефона в первом попавшемся месте.

— Я не бросал его. — Неуклюже пытаясь успокоить свою даму, Джулиан обнял ее за талию. — Ты ведь знаешь, какая она. Скорее всего она просто рылась в моих вещах.

Джемма резким и неприязненным движением высвободилась из его объятий.

— Люди смотрят, — сказала она и сбросила куртку.

— Кому какое дело?

Она сложила куртку и убрала ее на заднее сиденье своего «вольво».

— Мне дело, и очень большое, — ответила она резко, обошла вокруг Джулиана, чтобы проверить, насколько надежен трос, соединяющий автомобиль с фургоном. — Ты, наверное, не обратил никакого внимания на то, что чертова репортерша стоит всего в двадцати шагах от нас, и, видимо, полагаешь, что будет очень кстати, если завтра во всех утренних газетах будет напечатана фотография, на которой ты меня обнимаешь. Уж тогда-то Элеонора при всей ее глупости поймет, что к чему, без лишних подсказок.

— Ну что ж, не потребуется тратить время на бессмысленные объяснения, — ответил Джулиан легкомысленным тоном.

Она бросила на него уничтожающий взгляд.