Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семен откашлялся.
– Для детишек сойдет. Как было на самом деле?
– На самом деле прозревший оказался чертовски умен. Да, общество наше было скорее светским, но религия существовала. Какая же цивилизация обходится без веры в высшие силы? Церковь Господа Единого играла важную роль в духовной жизни планеты, но не участвовала в государственных решениях. С этого прозревший и начал. Концепция Единого – бога который правит вселенной под любым представимым именем – подходила ему как нельзя лучше, и прозревший, как водится, объявив себя мессией, начал творить чудеса. Первым из них стал транспорт с Чи-при, разгрузивший первую тысячу тон пирокинетика в аббатстве одного из отдаленных островов. Вторым – три десятка их же сторожевиков, переданных в дар церкви вместе с курсом обучения полетам для монахов. Остальное ты можешь представить и сам.
– Раскол, – буркнул Семен.
– Первый и единственный в истории Светлого Лерона. Четыре года усердного труда прозревшего, технологии как дар бога, пропаганда как слово его, откровения о вселенной для людей научного склада, чудеса и явления для обывателей… Кто-то верил в дары Единого, кто-то считал их умелой профанацией. И было их примерно поровну. Император попал под влияние едва ли не первым, и спохватился только тогда, когда совет кардиналов прислал ему гонца с предложением о передачи церкви всей полноты власти. Было страшное потрясение. Была сорокалетняя война – брат против брата, отец против сына… Была агония светских властей, были «крестовые походы» церкви, была целая эпоха смятения, стихийных бунтов, голодные годы… В конце концов все это сыграло на руку кардиналам – чем глубже рушится материальная основа существования, тем охотнее души обращаются к вере, подтвержденной к тому же вполне материально – прозревший не дремал…
Потом последний император, глядя на опустошенную планету, растоптал свою корону, и добровольно явился на суд Вершителя, вполне понимая, чем это кончится. Правду об огненном столетии сухо и кратко записали в одну единственную книгу, и засунули ее в самый глубокий подвал самого глухого монастыря, а по павшей ниц планете победным маршем прошли прозревшие, потрясая хоругвями, исцеляя слепцов, бесноватых и прокаженных, кормя пятью хлебами тысячи голодных… Да, я почитал кое что из ваших религиозных трудов, и поразился насколько же стандартны эти приемы. С одной лишь разницей – в нашем случае все это происходило на самом деле и массово. С тех пор народ Пресветлого Лерона искренне верит в снизошедшую благодать и во всем следует глашатаям воли Господа. Ну… Почти во всем.
– А ты? – В лоб спросил Семен.
– Я? – вопрос неожиданно поставил Лера в тупик. – Я уже не знаю чему следовать, человек. Всю свою жизнь я видел подтверждения наличия всевышней воли. Я привык к тому, что Господь вершит закон свой во всей освоенной вселенной. Каждый лер рождается и умирает с этим знанием. Это даже верой уже нельзя назвать – это практически научно доказанный факт. Трудно не верить в математику, раз за разом убеждаясь, что дважды два – четыре. И все же…
– И все же ты сумел усомниться в боге, блюдя обеды во имя его в стенах самого строго монастыря Лерона. Все дело только в этой книге, падре? Или было еще что-то?
Лер кинул быстрый цепкий взгляд на землянина, и сейчас же снова поник.
– Д-да… Именно в ней, Семен Сикорский. Вернее в том, что она такая была лишь одна. Написанное в ней должно бы преподавать в младших классах семинарий, ибо лишь самые чистые души приходят к вере в благодати, остальные – через страдание великое. Огненное столетье не позор нашего народа, а пример могущества истинной веры. И все же кардиналы спрятали правду так далеко, что даже я, имея когда-то отнюдь не малый сан, ни чего не знал об этой книге.
– Могу представить, что творилось в тех «крестовых походах», – процедил Семен. – Если даже победители, оглянувшись, устыдились содеянного.
– Да, – лер кинул. – В этом ты прав. Руками прозревшего именно церковь получала все новоявленные чудеса Господни. Но они были слишком могучи для тех кто не в состоянии представить последствия. Химическое оружие, бактериологическое… точечные атомные бомбардировки. Геноцид десятков племен и родов… Но ирония здесь в том, что именно прозревший остановил планетарную катастрофу вовремя прекратив поставки инопланетных вооружений. Однако время – лучший адвокат. Грехи прошлого канули в лету, грешники давно держат ответ пред Господом, а вера осталась. Истинная, обретенная в страдании и искреннем прозрении… Крайне поучительная история, на мой взгляд. Крайне. Поборов некоторые колебания, я довел эту точку зрения до совета кардиналов.
– И они тут же попытались упрятать тебя в астероидах, – усмехнулся Семен.
– Неожиданное предательство, – согласился лер. – Возможно именно оно стало последней каплей в моей чаше сомнений… Послушай-ка землянин, я знаю, что у тебя есть алкоголь.
– Чего? – искренне изумился Семен.
– Алкоголь, – повторил святой отец. – У вас на кораблях он всегда есть. Наши аналитики изучал этот аспект как один из факторов ваших военных успехов. Так вот… в целях снятия последствий стресса и сохранения адекватности в ближайшем будущем… Кстати, на наш организм алкоголь оказывает аналогичное действие. Такое исследование тоже проводилось.
– Исследование? – Семен едва не свалился с кресла. – Да ни в жисть не поверю, чтоб в монастырях не гнали самогон!
– Молитва – куда лучшее утешение, для мятежной души, – отец-изыскатель сплел пальцы в ритуальном жесте. – Однако порой ее необходимо подкреплять… э-э-э…
– Чем-нибудь покрепче, – подсказал Семен, невольно соображая, какие из корабельных жидкостей годятся для снятия стресса. – Знаешь, падре, даже не думал, что хоть в чем-нибудь когда-нибудь с тобой соглашусь. Сиди здесь и не трогай пульт, гад! Я скоро…
***
Голова болела. Очень. Как ни болела, наверное, никогда. Даже после той дряни, что гнали на Марсе во времена канонерских патрулей. Кроме головы еще болело горло (с чего бы? Песни что ли горланили со святым отцом на пару?), и живот. Впрочем, это уже были мелочи. Главное – голова… Господи,
