Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семен застонал и попробовал перевернуться на спину.
Ага! Перевернуться! Стало быть, он лежит. И, стало быть, на чем-то мягком. Относительно, но все же… А вот и одежная полка над самым носом. Значит – каюта. Его собственная капитанская каюта во всей своей вызывающей тесноте. Однако не настолько же! Нет?
Возобновив попытки сменить позу, Семен оттолкнулся от стены чуть сильнее и то что мешало ему повернуться наконец-то обрушилось на пол. С глухим ударом, легким стоном и… Вот это да! Нет, ну кто бы мог подумать?!.
– Падре, – позвал Семен, с уважением дослушав до конца витиеватую тираду на лерском: что-то о дьявольских проклятьях матерей грешников… Или грешных матерей… На этом месте знание языка у Семена дало сбой и он, перекатившись к краю койки, свесился вниз.
Лер был тут, на полу. В той же позе, какую приняло его свалившееся с капитанского ложа тело. Тело отчего-то было без штанов и вовсю отсвечивало тощими серыми лерскими ягодицами.
– Падрэ, твою мать… – просипел Семен, торопливо оглядывая себя. Его штаны, слава Единому, были на месте, да и не смог бы он упиться до такой степени. Ведь, нет?
– Что б ты в своем лерском аду сгорел, пьянь…
Святой отец не отозвался. Судя по продолжавшим шевелиться в беззвучных проклятьях синим губам, он сейчас где-то примерно там и находился.
Семен свесил ноги с койки, осторожно придерживаясь за переборку, подтянул тело в вертикальное положение. Так, спокойно. Спокойно! Ни чего, стоять можно. Значит почти все в порядке. Почти… А еще где-то среди хлама в кубрике он помнится видел аптечку. Сломанную. С лопнувшими шприцами и выдавленными тюбиками… Но анальгетик ведь был в таблетках! Значит, осталось потерпеть еще немного, буквально вот тут за второй дверью…
Лишь перешагнув порог, Семен, наконец сообразил: в его сложностях с координацией похмелье было виновато лишь отчасти. Перегрузка была щадящая – двушка, не больше. Максимум два с половиной, что и подразумевалось программой завершения инерционного участка траектории. Корабль тормозил, и по всему видать был уже где-то неподалеку от назначенной точки встречи. Однако… Это все ведь могло подождать, правда? Ну, минут двадцать ведь могло бы?
В кубрике Семен первым делом отодрал уже знакомую трубку от насоса рециркуляции и долго утолял жажду. Потом потратил еще литра три драгоценной прохладной жидкости, окатывая многострадальную голову и запивая – о чудо! – найденную буквально тут же под ногами пачку заветных таблеток. Таблетки, правда, полагалось прежде разводить в воде, вот только где бы еще взять стакан? Пришлось прямо так, в желудке. Таблетки растревоженной коброй шипели в глотке, булькали пеной и все норовили выпрыгнуть обратно, но Семен справился. Страдая жестокой химической отрыжкой, он, уже почти осознанно, поднялся в рубку.
Здесь все было вроде по-старому. Вот тазик, в который он вчера (а вчера ли?) цедил спиртовой конденсат из гидросистемы внутренних приводов. Вот банки из-под фасоли, которой они со святым отцом поначалу пытались закусывать. Только почему-то смятые, будто каблуками… В пляс они под конец пустились что ли? Здесь же была и недостающая часть одежды падре – похоже, отправляясь спать, тот всего лишь поторопился начать раздеваться.
А вот собственно и сам пульт. И кресло перед ним – почти чистое, только слегка заляпанное… да нет, всего лишь фасолевым соусом!
Семен подобрал штаны лера, брезгливо отер ими подлокотник. Н-да, вот и состоялось прощание с кораблем – верным боевым товарищем…
Пульт, слава богу, был исправен, хотя и тоже не вполне чист. Сверившись со временем, Семен убедился, что собранная в тазик субстанция вырубила его аж на целых двенадцать часов. Если бы за это время их, к примеру догнал корабль прозревших, или они успели бы пересечься с челноком инспектора Содействия… Что ж, это была бы не самая геройская смерть. Однако же – легкая. Знать – не судьба, не заслужил.
С облегчением уронив свои измученные перегрузкой и абстинентным синдромом члены в кресло, Семен проверил результаты обсчета наблюдаемого пространства и решил не удивляться. Лишь удовлетворенно кивнул. Удача это была, или выработанный за годы войны и пиратства инстинкт – так или иначе он проснулся вовремя. Отметка единичной малотоннажной цели светилась даже не на краю обзора – прямо в центре. Нагло, не маскируясь, не пытаясь хотя бы просто нырнуть в кашу пыли и флуктуаций излучений, что догадался бы сделать даже полный дилетант. Просто катастрофическая самоуверенность! Хотя… Вот эта тень, как раз в том самом месте, где еще три дня назад Семен прятался сам… Что ж, умнеешь, инспектор. Прямо на глазах. Без подстраховки на этот раз не рискнул. Эсминец ты конечно с собой не потащил, но все равно взял что-то солидное, фонящее даже сквозь пыль и камни. Скажем – тяжелый сторожевик.
Семен прикинул взаиморасположение кораблей относительно вектора сближения… Нет, не должны были засечь. Узкий луч уйдет в сторону от Лерона и наиболее вероятных траекторий патрульных групп. Настроив условия передачи, Семен подтянул к себе микрофон и щелкнул тумблером.
– Как грубо, Фил, – произнес он, не сомневаясь, что передачу примут. – Прямо подстать фамилии… Не гневи бога, засекай частоту и отвечай на ней же.
Эфир отозвался потрескиванием и щелчками – системы связи двух кораблей синхронизировали коды смены частот. А потом динамик вдруг взорвался совершенно невозможным здесь и сейчас, но таким знакомым и… да чего уж там – желанным голосом:
– Семен! Ты?! Идиот чертов, что ты наделал на этот раз?!
– Жустин?!. – он вскочил с кресла, потер в растерянности лоб. Уселся обратно, снова прильнул к микрофону. – Жус, ты чего здесь делаешь?
– Я тебя ищу, идиот! Все как условились, место выполнения твоего последнего контракта…
– Крайнего, – машинально поправил Семен.
– Да какого к черту крайнего?!. – взорвалась Жустин. – Ты хоть понимаешь, что я тебя второй раз за неделю хороню!
– Стоп, – удивился Семен. – Почему, второй?..
– А откуда бы взялось твое идиотское завещание?!! Ты сволочь, Сикорский, понял? Удовлетворяешься, что ли так, извращенец? Если, это правда ты – сама прибью, понял?..
– Е-мое… – выдохнул Семен, хлопнув себя по лбу.
Несильный шлепок немедленно отозвался взрывом боли под черепом. Вот уж накосячил, ничего не скажешь! Как бы ни оказалась здесь Жустин, она конечно первым делом обнаружила оставленного в спящем режиме «курьера» заряженного выстраданным в поте лица завещанием, и… Даже подумать страшно, чем она накрутила себя за это время и что пережила!
– Так, стоп, Жус. Да погоди же, говорю!
