Утраченный символ - Дэн Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она содрогнулась: да, это он. Как ни старалась, Кэтрин не смогла забыть его горящий безумной яростью взгляд. Не забыла она и звук единственного выстрела, который прикончил этого зверя: он упал с высокого обрыва в реку, пробил лед и утонул. Тело искали несколько недель, но в конце концов решили, что труп унесло течением в Чесапикский залив.
«Нет, он жив. И вернулся».
Кэтрин обуял страх – нахлынули страшные воспоминания. Это произошло почти ровно десять лет назад. На Рождество. Кэтрин, Питер и их мама – вся семья – собрались в своем великолепном потомакском имении. Вокруг было двести акров леса, через который бежала река.
Мама, как всегда на праздники, прилежно трудилась на кухне и готовила угощение. Даже в почтенном семидесятипятилетнем возрасте Изабель Соломон стряпала с удовольствием и в избытке. По дому витали аппетитные ароматы запеченной оленины, подливы с пастернаком и картофельного пюре с чесноком. Пока мама готовила, брат с сестрой отдыхали в зимнем саду, обсуждая новую науку под названием «ноэтика». Фантастическая смесь физики элементарных частиц и древнего мистицизма, ноэтика полностью захватила ум и увлекла воображение Кэтрин.
«Гибрид физики и философии».
Рассказ Кэтрин об экспериментах, которые она мечтала провести, весьма заинтриговал Питера. Было особенно приятно развлечь брата под Рождество, ведь последние годы праздник напоминал всей семье о страшной трагедии – о смерти Закари, единственного сына Питера.
Двадцать первый день рождения Закари оказался последним в его жизни.
Семья прошла через сущий кошмар, и теперь, спустя пять лет, Питер заново учился смеяться.
В физическом развитии Закари отставал от своих сверстников, был хрупким и нескладным, капризным и озлобленным подростком. Несмотря на любящую и состоятельную семью, он словно бы нарочно отгораживался от «истеблишмента» Соломонов. Его выгнали из частной школы, он ночами напролет кутил в клубах со знаменитостями и отвергал все родительские попытки твердо, но с любовью наставить его на путь истинный.
«Он разбил Питеру сердце».
Незадолго до совершеннолетия племянника Кэтрин встретилась с мамой и братом и долго слушала их пререкания по поводу того, стоит ли придержать наследство Закари, пока он не образумится. Соломоны исправно чтили традиции и на восемнадцатый день рождения передавали каждому ребенку изрядную часть семейного состояния, твердо веря, что наследство приносит куда больше пользы в начале жизни, чем в конце. Тем более такое распределение средств среди молодых и ретивых отпрысков было главным принципом преумножения фамильного капитала.
Однако мама настаивала, что доверять нерадивому внуку такие средства попросту опасно. Питер с ней не соглашался.
– Нельзя нарушать вековую традицию Соломонов. Деньги помогут Закари взяться за ум.
Увы, брат ошибся.
Получив наследство, Закари сбежал из дома, даже не взяв вещей. Через несколько месяцев в бульварных газетах стали появляться заметки: «“Золотой мальчик” прожигает семейный капитал в Европе».
«Желтая пресса» со смаком описывала жизнь молодого повесы. Соломонам было нелегко видеть фотографии с разнузданных вечеринок на яхтах и попоек в ночных клубах, но печаль сменилась ужасом, когда в газетах появились сообщения об аресте Закари за провоз кокаина через турецкую границу: «Юный Соломон в турецком узилище».
Тюрьма называлась «Соганлик» – грязный клоповник в районе Картал, что под Стамбулом. Испугавшись за жизнь нерадивого сына, Питер поехал в Турцию, но вернулся с пустыми руками – ему не дали даже встретиться с Закари. Обнадеживало лишь то, что влиятельные знакомые Питера из госдепартамента США пообещали как можно скорее добиться экстрадиции.
Однако через два дня Питеру сообщили по телефону страшное известие, а наутро все газеты кричали: «Наследник Соломона убит в тюрьме».
Фотографии были ужасные, и еще несколько недель после частной похоронной церемонии пресса бесцеремонно их тиражировала. Жена не простила Питеру то, что он не смог вызволить Закари, и через полгода они развелись. С тех пор Питер жил один.
Прошло пять лет. Питер с мамой и Кэтрин собрались тихо отпраздновать Рождество. Боль потери с каждым годом слабела, но не исчезала полностью. Из кухни доносилось уютное звяканье посуды: мама колдовала над праздничным угощением. Питер и Кэтрин, закусывая запеченным сыром бри, наслаждались беседой в зимнем саду.
Тут раздался неожиданный звук.
– Привет, Соломоны! – беззаботно проговорил кто-то.
Кэтрин и Питер испуганно обернулись: в зимний сад вошел мускулистый верзила в черной лыжной маске, закрывавшей лицо, только глаза сверкали животной яростью.
Питер вскочил на ноги.
– Ты кто такой? Как ты сюда попал?!
– Я был знаком с твоим мальчиком, Закари. Мы подружились в тюрьме. Он сказал, где вы прячете ключ. – Незнакомец свирепо сверкнул глазами. – Аккурат перед тем, как я забил его до смерти.
Питер разинул рот.
Здоровяк выхватил пистолет и направил его на Питера.
– Сядь.
Тот опустился в кресло.
Незнакомец вошел в комнату, и Кэтрин оцепенела: глаза у него горели, как у бешеного зверя.
– Эй, ты! – заорал Питер, пытаясь предупредить мать. – Бери что хочешь и убирайся!
– И чего же я, по-твоему, хочу?
– Сколько тебе надо? В доме денег нет, но я…
Монстр расхохотался:
– Ты плохо обо мне думаешь. Мне не нужны деньги. Я пришел за тем, что по праву принадлежало Закари. – Он рассказал про пирамиду.
«Про пирамиду? – в ужасе подумала Кэтрин. – Какую еще пирамиду?»
– Не понимаю, что ты несешь! – с вызовом ответил брат.
– Разве? – Грабитель направил дуло в лицо Кэтрин. – А ты?
Питер побелел от ужаса.
– Честное слово, я не понимаю, чего ты хочешь!
– Соврешь еще раз – пристрелю сестричку. Закари говорил, она тебе дороже…
– Что происходит?! – закричала Изабель, входя в комнату с дробовиком Питера и целясь злоумышленнику в грудь. Тот развернулся, и бесстрашная семидесятипятилетняя женщина, не теряя времени, пальнула из ружья. Грабитель пошатнулся, беспорядочно стреляя во все стороны, выбил стеклянную дверь и уронил пистолет. Питер бросился к оружию, а Кэтрин осела на пол. Миссис Соломон подлетела к ней, причитая: «Боже, он в тебя попал? Попал?!»
Кэтрин лишь качала головой, не в силах вымолвить ни слова. Пробив дверь, грабитель с трудом поднялся на ноги и побежал в сторону леса, держась за бок. Питер Соломон убедился, что мама и сестра в безопасности, схватил с пола пистолет и ринулся на улицу вслед за преступником.
Дрожа всем телом, миссис Соломон взяла Кэтрин за руку.
– Слава Богу, ты не ранена!
Внезапно она отстранилась.
– Кэтрин! У тебя кровь!
Кровь была повсюду, но боли Кэтрин не чувствовала.
Мама стала лихорадочно ощупывать дочь, пытаясь найти рану.
– Где болит, родная? Куда тебя ранили?
– Мам, не знаю, я ничего не чувствую!
Тут Кэтрин увидела, откуда взялась кровь, и похолодела.
– Это не у меня… – Она показала пальцем на мамин бок – по белой блузке расплывалось алое пятно, в центре которого виднелась маленькая дырочка. Мама растерянно посмотрела на себя и только тогда скривилась от боли.
– Дочка… – спокойно, но тяжело, словно на нее давили семьдесят пять прожитых лет, сказала она. – Звони в «Скорую».
Кэтрин бросилась в коридор и вызвала помощь. Когда она вернулась в зимний сад, мама неподвижно лежала в луже крови. Кэтрин рухнула на колени и обняла мамино тело.
Она не помнила, сколько прошло времени, прежде чем из леса донесся единственный выстрел. Наконец дверь в зимний сад распахнулась, и внутрь вбежал Питер. Он увидел рыдающую Кэтрин, тело матери в ее объятиях, и его лицо исказила мучительная гримаса. Зимний сад огласил вопль, которого Кэтрин Соломон никогда не забудет.
Глава 52
Мчась к отодвинутой стене Пятого отсека, Малах чувствовал, как под татуированной кожей на спине вздымаются твердые мышцы.
«Надо пробраться в лабораторию».
Побег Кэтрин стал для него досадной неожиданностью. Теперь она знала не только адрес Малаха, но и кто он такой… что именно он пробрался в их дом десять лет назад.
Малах хорошо помнил то Рождество: волей судьбы он всего несколько шагов не дошел до вожделенной пирамиды.
«Тогда я был не готов».
Теперь он стал гораздо сильнее и могущественнее. Вытерпев все невзгоды, Малах наконец-то обрел силы, чтобы исполнить свое предназначение. Еще до полуночи он заглянет в глаза умирающей Кэтрин Соломон – в этом он не сомневался.
Подбежав к двери, Малах сказал себе, что Кэтрин на самом деле не сбежала, а только отсрочила неизбежное. Он проскользнул в щель и уверенно двинулся сквозь тьму, пока не почувствовал под ногами ковер. Малах повернул направо и зашагал к Кубу. В дверь больше не барабанили, и Малах догадался, что охранник пытается вытащить монету, которая мешает открыть замок.
