Лунная песнь (СИ) - Шелинс Елена

Когда мы вошли под укрытием стен двухэтажного длинного здания, ливень разразился с новой силой, отчаянно тарабаня по стеклам.

Администратор гостиницы, узловатыми пальцами поправляя редкие волосы, зачесанные на залысину, некоторое время дотошно выпытывал откуда мы и куда держим путь. Получив заготовленный ответ о неком задании в соседнем селении, куда мы и отправимся утром, он кивнул, зачем-то делая отметку в своей потрепанной тетради.

— Всё равно комнаты пустуют, шахты временно закрыты… За отдельную плату можем предложить ужин в полседьмого, пойдет?..

Его губы растягивались в улыбке мягким пластилином, а глаза суетливо скользили по фигурам нэндесийцев. Поверил ли он нам, понять было невозможно.

Несмотря на отсутствие постояльцев, отчего-то всей нашей компании предоставили комнаты, расположеные вразброс друг от друга, и на первом, и на втором этаже. Мохак раздраженно дернул уголком губ, когда сгреб несколько связок ключей. Наши с Миррой он вручил мне лично в руки.

Едва я переступила порог номера, то кинула сумку на пол и тихо спросила у подруги:

— Чувствуешь что?

— Нет, — качнула та головой. — Но мне здесь… не нравится.

— Неудивительно… — протянула я.

Прямо над моей головой болтался конец паутины, на которую махнули рукой при уборке комнаты проигнорировали. В узком пространстве с трудом вмешалось две кровати с затертыми покрывалами.

— Я не об этом, — пространственно ответила девушка, проведя по воздуху рукой. — Не знаю, как люди умудряются тут долго жить. Воздух пропитан… угрозой.

Прислушалась к своим ощущениям. Что-то смутное, на самой грани восприятия, скользнуло рядом и пропало.

— Тут ли то, что мы ищем, я пока не знаю, но рядом с нами нечто, в чем нет света, — пробормотала Мирра.

Я поежилась, поведя вмиг замерзшими плечами. В комнате стало еще теснее.

— Пока осмотрюсь, — сказала, желая как можно скорее покинуть неуютный номер.

Мирра, словно не слыша, кивнула и потянулась к застежке рюкзака.

За дверью в коридоре я едва не налетела на Мохака и Иллиана. Оба в этот момент ожесточенно переговаривались и на мгновение смолкли, не ожидая чего-либо появления, но тут же, проигнорировав меня, вернулись к прерванному разговору.

— Необходимо идти прямо сейчас, как мы и планировали. Ты видел выражение лица этого мужчины за стойкой?… Наше появление здесь некстати, — сложив руки на груди, процедил Мохак.

— Из-за отвратительной погоды совсем нет солнца. Хейви чувствительны к нему даже под землей, в его отсутствие их силы растут. Пойдем перед самым рассветом, в пять утра. Шахты закрыты, все будут спать, мы сможем пройти незаметно.

— Я не доверяю местным. Та же компания содержит ещё несколько шахт у нашей земли, и каждый раз, когда мы работали с их представителями в местных администрациях, нам постоянно норовят поставить палки в колеса… В случае спорной ситуации, они не станут нас слушать. Особенно, если застанут за попыткой незаконно проникнуть за заграждения….

— Я не буду лишний раз рисковать своими людьми.

— А разве ты уже не рискуешь ими, беря их с собой?..

Иллиан сдержанно выдохнул:

— И всё же, это мои люди. Мы идем перед рассветом.

Мохак сдвинул брови и покосился на меня. Уж не решил ли он назло Иллиану взять с собой меня и Мирру, и самому все выведать прямо сейчас?..

— Хейви с тобой… — чуть слышно проговорил он. — На рассвете, значит, на рассвете, как скажешь, люди, действительно, твои. Только если что, приготовь как можно более правдоподобное объяснения для местных, какого мы пытаемся прорваться в закрытую шахту. Где, кстати, возможно, разлом ведущий к газу, а не к темным хейви…

На последней фразе он прожег меня взглядом.

— Удивляюсь твоей легкомысленности, Лия, — вкрадчиво продолжил он.

Мне показалось, или он имел в виду не только мою веру на слово Агнессе о странности происходящего здесь?.. Да что же он на меня так сильно взъелся?…

— Но пока её слова только подтвердились, — вступился за меня Иллиан.

— Послушай. — Тяжело проговорил Мохак. — Пока ты был в своей столице, я жил на Севере, сам ходил с говорящими с духами. И то что мы делаем — верх легкомысленности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А что предлагаешь ты? Прийти к администрацию и сказать, что мы ищем источник опаснейшей болезни? Запросить документы, пробы воздуха? Если в этих туннелях затаилось такое, то знаешь, что грозит владельцам шахт и какие их могут ждать убытки?.. Они никогда нас не пустят туда по своей воле. Твои односельчане и двоюродный брат умрут до того, как вмешается корона.

— Или, если мы пойдем туда вот так, в шахте от газа или обвала умрут твои люди… и моя двоюродная сестра. — Оскалился Мохак.

— Хватит! — не выдержала я

От повисшего молчания бросило в пот.

— … совсем рядом может быть разлом, где обитает древний хейви. Если мы продолжим в том же духе, то наши дрязги станут для него пищей. — Сказала как можно спокойнее.

Как бы Мохак не выкинул нечто, что полностью сорвёт предстоящую вылазку. Весь день он вёл себя не лучше упрямого подростка, затаившего глубокую обиду. Отчасти я могла понять все его доводы, но было одно весомое «но». Действовать менее «легкомысленно» нам не давало отсутствие времени.

— Ты права, — с удивительной безмятежностью вдруг проговорил Мохак. — Если мы окончательно разобщимся, у нас не будет шансов пережить встречи с тем, что с некоторой долей вероятности скрывается в этой земле.

С трудом удержалась чтобы не выдать изумления от той легкости, с которой он со мной согласился.

Мохак, решив, что разговор окончен, коротко кивнул Иллиану, и, не взглянув на меня, прошёл мимо. Ступеньки хлипкой лестницы, ведущей на первый этаж, заскрипели под его ногами.

— Не следовало говорить что-либо наперекор более старшему в своей семье при посторонних, — негромко сказал Иллиан, когда двоюродный брат скрылся. — Пусть в Мэносис и несколько иначе относятся к традициям, сам Мохак запомнит любую дерзость в его сторону. Знаешь, он чем-то напоминает мне красного медведя. Когда столь мощное и огромное создание ревет, это страшно, но так красные медведи хотят напугать противника пока есть шанс избежать драки. Действительно их стоит бояться, когда они ведут себя тихо.

— Если ты решил так меня ободрить, то получилось неважно, — криво улыбнулась, прогоняя навязчивые образы, вызванные сравнением моего брата с диким зверем. — Мохак для меня и так слишком непредсказуем, а такими разговорами легко раздуть эту тревогу до паранойи…

Так или иначе, пока мои волнения оставались напрасны. Несмотря на очевидные разногласия с Иллианом, Мохак больше не собирался с ним спорить. Нэндесийцы непринужденно беседовали с местными, изображая легкую скуку и вполне объяснимое любопытство по поводу шахт, мы с Миррой пытались занять свободное время, прислушиваясь к внутренним ощущениям, а двоюродный брат до самого вечера закрылся в номере.

Ближе к семи в небольшой столовой накрыли скудный ужин, состоящий из отварной рыбы и картошки.

За окном стемнело, дождь все так же с силой барабанил по стёклам, и постепенно между нами разливалось уныние, каплей за каплей высасывающее остатки сил. Оно чувствовалось в стоящей за ужином тишине, прерываемой редким постукиванием вилок о тарелки, в голых желтоватых стенах, в жухлом букете, зачем-то поставленным за нашим столом. Мы успели узнать достаточно, чтобы утвердиться в мысли, что здесь имеет место влияние темных духов на несчастных людей, которым не повезло работать в местных шахтах, но отчего-то эти рассказы о непонятных помешательствах и голосах в голове не внушали надежду. Необъяснимая безысходность воцарилась с приходом темноты, и ее так тянуло заполнить чем-либо, прервать гнетущую тишину, но любые фразы, которые рождались на языке, не хотелось даже проговаривать вслух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как бы эта дурная слабость не была проделками мерзкой темной дряни, — негромко сказал Мохак, первым прерывая бесконечное молчание.

Мы уже доедали ужин. Большинство нэндесийцев давно закончили и отправились в номера. За столом остался двоюродный брат, Мирра, Иллиан и его ближайшие подручные, Эвок и Хэрг. Эти двое сидели перед пустыми тарелками и тянули терпкий морс, видимо, не желая оставлять наследника.