Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014 - Алексей Провоторов

В одно из воскресений над деревней прозвучал леденящий душу вопль. Ка бросил топу в лодке — он только что вернулся с уловом — и помчался на звук. Он увидел ларданцев, как всегда, с ног до головы закованных в сияющие на солнце доспехи. Огромные сорохи то и дело вставали на дыбы, словно их хозяевам нужно было еще какое-то подтверждение силы и величия. Один из ларданцев держал на руках ребенка. Ка узнал его — это был Вохор, слепой сын Руны. Сама Руна вопила во весь голос и рвалась из крепких объятий удерживающих ее соседей. Ка знал правила — все калеки должны умереть. Ларданцы всегда забирали их с собой — жители деревни должны быть здоровы и выносливы, чтобы поймать топу. Убогие никому не нужны. Вохора забрали, когда его слепота стала очевидной. У Ка был брат-близнец, которого он никогда не видел, — Рок. Они родились с интервалом в десять минут, и отец дал им такие имена, что вместе означало карок — крупнейший морской зверь. Отец видел карока однажды, когда ушел на своей крепкой лодке дальше обычного. Ка еще не посчастливилось встретить это чудовище, но он не терял надежды. Несчастье Рока состояло в том, что он родился практически одноруким — вторая была неразвита и более всего напоминала сухую плеть. Ка и Рок появились на свет в пятницу, а в воскресенье ларданцы забрали калеку с собой.

Из дома выбежал Зауб, отец Вохора. В руках он держал какую-то палку, которой, отчаянно вопя, попытался сбить одного из ларданцев с сороха. Но животное мотнуло длинной шеей и повалило мужчину на землю. Ларданец взялся рукой за меч, что висел у него на поясе. Ка на мгновение зажмурился, а Руна в ужасе закрыла свой рот рукой. Но все обошлось — ларданец сердито выкрикнул что-то, развернулся и дал знак остальным следовать за собой. А Зауб остался лежать на земле — невредимый, но растоптанный. Взрослые здоровые мужчины были для них слишком ценным материалом. В этот момент Ка впервые подумал, что ненавидит ларданцев.

Шло время, и ненависть его росла вместе с ним. Ларданцы снились ему по ночам — все в золотых доспехах, с громоподобными голосами. Они жили в домах из теонита — таких высоких, что крыши их цеплялись за облака, а солнце не смело показываться на улицах города. И в этих домах хозяева восседали не на стульях, а на тронах из костей тех, кого убивали. Ка просыпался в холодном поту и шел за лодкой. Море, таившее в себе несметное множество опасностей, казалось все же предпочтительнее ларданцев.

Так прошло несколько лет. Мать совсем постарела и то и дело заговаривала, что хорошо бы привести в дом девушку — ту, которая займется хозяйством, пока Ка охотится на топу. Ка молчал. Но мать возвращалась к разговору снова и снова. Он знал, что она не отступит, так же как знал, что она во многом права.

А однажды Ка чуть не погиб. Это произошло в один из ветреных дней, каких так много случается осенью. Топу можно было поймать у рифов, в открытом море они прятались на глубине, к рифу же приходили кормиться. Ка добрался до места, привычным движением закрепил на ноге длинную прочную веревку, другой конец которой был привязан к лодке, проверил, на месте ли нож и дротик, взял в рот зеб — специальное приспособление, позволяющее оставаться под водой до получаса, и нырнул. Вода в море была уже ощутимо прохладной, но только не здесь — у рифов она прогревалась достаточно для того, чтобы не испытывать больших проблем.

Ка увидел топу почти сразу же, как только расположился в уютной впадине. Большая рыба поблескивала темно-серой чешуей, лениво шевеля ярко-красными плавниками, так заметно выбивающимися из всего ее облика. Топу кормилась, обгладывая полипы с живущими на них морскими организмами, предназначенными для питания таких вот больших рыб. Ее желтовато-красные выпуклые глаза вращались настороженно, и Ка затаил дыхание, стремясь, чтобы она не увидела поднимающийся от него столп мелких пузырьков. Топу повернулась, выбирая следующий полип, и на мгновение перед Ка оказался ее лоснящийся бок. Одно точно рассчитанное движение — и дротик пронзил чешую. Топу судорожно рванулась, но Ка был начеку — он знал, что рыбе нельзя дать опомниться. Топу обладали значительной силой, но они были медлительны и нерасторопны. Юноша оттолкнулся ногами от опоры и начал быстрый путь наверх, к воздуху. Самое большое усилие потребовалось, чтобы перевалить рыбину через край лодки, и, когда она, тяжелая и блестящая на солнце, затихла на дне, Ка сам перевел дух. Вытащив дротик, он накрыл топу плащом, чтобы ее не попортили раньше времени солнце с ветром и не заметила какая-нибудь хищная птица, а потом огляделся. Солнце едва приближалось к полудню, у него впереди был еще целый день, и Ка решил попытать счастье еще раз. По опыту он знал, что топу обычно не ходят в одиночку — а два камня всегда лучше одного. Он провел под водой едва ли десять минут, поэтому мощности зеба хватит еще на какое-то время. Оглядевшись, Ка нырнул снова.

Вторая топу была гораздо меньше первой и находилась дальше. Ка пришлось сменить свое удобное убежище, чтобы подобраться поближе. Он плавно сдвинулся к самому краю рифа, где вода была ощутимо холоднее, а синяя пустота вокруг говорила о большой глубине. Топу осторожно замерла, словно почуяв присутствие ловца, и Ка предпочел нырнуть в небольшую пещерку, чтобы скрыться от рыбьих глаз. Именно это едва не стоило ему жизни.

Напряженно наблюдая за потенциальной добычей, сперва он и не понял, что происходит, и даже раздраженно дернул ногой, думая, что его веревка перекрутилась. Но это была не веревка. Опустив глаза, Ка с ужасом увидел какое-то желтовато-бурое щупальце, двумя кольцами уже обвившее его левую ногу. Он резко развернулся, отталкиваясь от камней свободной ногой, — и в тот же миг предстал лицом к лицу с обитательницей пещеры. Ее называли мией, но почти ласковое имя не имело ничего общего с характером его носительницы. Шесть длинных щупалец, тянущихся к желеобразному телу и венчающей его огромной безглазой голове с широко раззявленным ртом, в котором поблескивали острые как иголка ядовитые зубы. Говорили, мия могла есть свою добычу часами. Чудовище охотилось на ощупь, а сегодня добыча сама пришла к ней. Ка, загипнотизированный первобытным ужасом, едва ощутил, как еще одно щупальце ползет по его плечу, пытаясь добраться до горла. И, только когда дыхание его пресеклось, Ка от неожиданности выпустил изо рта зеб и дернулся, пытаясь освободиться. Мия держала крепко, а он начинал задыхаться. Каким-то чудом вспомнив про кинжал, он изловчился вынуть оружие из-за пояса и судорожно воткнул в щупальце, сдавившее его шею. Мия не ожидала такого отпора — она дернулась и на миг отпустила Ка, но только затем, чтобы развернуть его в пещеру, а самой отпрянуть назад для решительного натиска. Но натиска не получилось — в то самое мгновение, когда чудовище оказалось на самом краю рифа, нечто огромное и стремительное схватило его поперек туловища и громадной черной тенью метнулось прочь. Ка успел заметить только пятнистый хвост добрых двадцати футов длиной. Голова кружилась, нестерпимо болела грудь, и хотелось вздохнуть, но он сделал усилие, чтобы оттолкнуться и вынырнуть. Путь наверх показался вечностью, как он добрался до лодки, Ка не помнил. Он пришел в себя, мертвой хваткой сжимая свесившийся с края лодки конец веревки. Хотелось кашлять, но Ка знал — стоит ему позволить себе хоть один звук, это заставит разжать руки — и только боги знают, сможет ли он потом еще раз найти в себе силы доплыть до лодки. Изо всех сил уцепившись за край, он попытался использовать плотность воды, чтобы хоть немного оттолкнуться, — и перевалился через край, больно стукнувшись головой о борт. Он лежал на чем-то омерзительно скользком — вероятно, это была топу — и кашлял, выплевывая противную воду и невольно выжимая из глаз слезы. Тело нестерпимо болело, особенно шея, но Ка думал не об этом, а о кароке, который сегодня невольно спас ему жизнь.