Год Крысы. Путница - Ольга Громыко

— Зай, зай! — залебезила тетка. — Знатная зверюга, с ходу на зайчих прыгает!

— Жалко, — «огорчился» вор, — мне-то зайчиха нужна.

Тетка цепко ухватила развернувшегося «купца» за рукав:

— Погоди, милок, сейчас проверю! У меня с утра их целое лукошко было, могла и перепутать!

Зайцу безжалостно задрали хвост. Под ним мелькнуло что-то подозрительно мужское, но тетка уверенно объявила:

— Точно, зайчиха! Бери, народит тебе к осени целый воз зайчатков! Смотри, какая пузатая!

Торговка посадила зверька на землю, придерживая за шкирку. Тот безвольно растекся под властной теткиной рукой. Жар скептически оглядел «зайчиху»:

— А чего у нее уши не вислые?

— Так молодая еще, скоро лягут! — Тетка бросилась двумя руками прижимать товару уши. — Вон какая красавица, порода на морде написана…

Заяц, окончательно убежденный в своей шипонистости и свирепости, внезапно брыкнулся, расцарапав торговке руку, вырвался и задал стрекача, победоносно встопорщив мятые уши. Тетка, голося, кинулась за ним.

— Дурью маетесь, — буркнул Альк. — Коров бы лучше искали.

У Рыски снова прихватило живот, и короткое веселье угасло.

— А можно, я вас здесь подожду? — жалобно попросила она. — Посижу вон на той перекладине…

— Конечно, отдохни, — сразу согласился Жар, ничего не понимавший в женских недомоганиях и потому относившийся к ним с суеверной боязнью.

— Когда ходишь, терпеть легче, — в противовес ему заметил саврянин.

— А ты откуда знаешь? — удивился вор.

— Сестра вечно плакалась, даже лекаря через раз звали… ладно, сиди, — неожиданно изменил мнение Альк. — Сами справимся.

Саврянин оказался прав: боль усилилась и терзала Рыску еще с лучину, потом потихоньку стала уходить. Девушка оживилась, закрутила прояснившейся головой. Какой большущий рынок, три макопольских в нем поместятся, и это только для живности! Всякой-разной, от огромных бугаев до сверчков в берестяных коробочках, на счастье в новую избу запустить. И сено тут, и зерно кормовое, и снадобья, и звонкие колокольчики на шею, и даже гребни костяные с перламутром — не у всякой девушки такие есть. А чтоб котят продавали, да еще торговались за них, Рыска вообще впервые видела! Их на хуторе если и разводили, то по три штуки на ведро…

И тут девушка увидела, как из рыночных ворот в полусотне шагов от нее выходят три поразительно знакомые коровы. Рыска радостно ахнула, но ликовать, что поиски увенчались успехом, оказалось рано: на Смерти сидел, гордо поглядывая по сторонам, высокий жилистый мужик в домотканой одежде. Милка и Болезнь шли в поводу, вместо котомок при седлах висели объемистые тюки. Вот наглец!

— А ну стой! — возмущенно крикнула девушка, спрыгивая с перекладины.

Скотокрад — и еще человек пять-шесть — заозирался, пытаясь понять, кто это и кому, но крик не повторился: Рыска заметила при поясе у мужика здоровенный, с две ладони, нож. Даже не в ножнах, просто в ременную петлю вдет, узкий и тусклый. А что там за пятна на тюках проступили, уже не кровь ли?! Один раз в заложниках у разбойника девушка уже побывала, больше не хотелось. Ведь уличенный скотокрад вряд ли согласится добром отдать ей коров, еще и саму перебросит поперек седла. Людей, правда, вокруг много, но Рыскина вера в них здорово пошатнулась: если смельчак-заводила не найдется, будут стоять и глазеть, как стадо овец на пожар.

Скотокрад, успокоившись, продолжил путь. Рыска белкой вскарабкалась на ограду, на верхней перекладине выпрямилась, раскинув руки, еще и на цыпочки встала. Почти сразу же, правда, и свалилась-спрыгнула, но успела разглядеть: дорога, по которой угоняли их коров, без развилок идет до самого горизонта. Конечно, мужик мог и в чистое поле свернуть, но зачем? Там скотину все равно не спрячешь.

Надо за друзьями бежать! Рыска потерла ушибленное колено и, прихрамывая, козлиным скоком помчалась к коровьим рядам.

Долго искать Жара с Альком не пришлось: они успели пересмотреть весь выставленный на продажу скот и теперь, разочарованные, выспрашивали у торговцев, не стоял ли рядом с ними вчера или сегодня человек с такими-то коровами? Увы, черная и черно-белая масть были самыми распространенными, семь из десяти такие.

— Если б ты, придурок, трехцветку не перекрасил… — не удержался Альк после пятого бесплодного разговора.

— Так я ж ее для нас красил, а не для воров! — обиделся Жар, в душе тоже жутко досадовавший на такую незадачу.

— А нам-то это зачем было?

— Ну… Чтоб «коты» глазом не зацепились, вдруг Рыску по Сурковому навету в розыск объявили! — с запинкой выкрутился вор.

— По всей стране? Не смеши. Таким вниманием только врагов короны удостаивают.

Тут на них как раз налетела запыхавшаяся подруга:

— Там… наших… коров… уводят!!!

— Уверена?!

— А то!

— Где?!

— Там!

Мужчины, больше не задавая вопросов, бросились за Рыской.

— А еще у него во-о-от такенный нож! — на ходу ябедничала девушка.

— Что, он тебе им угрожал?!

— Нет, я сама у грозилась, издалека! И вьюки все в кровище!

Когда спутники выскочили из загона, коровы были еще видны — три мухи на белой тесемке дороги, криво пришитой к зеленому платью поля.

Жар приставил ладонь ко лбу:

— Точно, они! Ишь, моя Болезнь задом вихляет!

— Догоним? — с надеждой спросила Рыска.

— Попробуем. — Альк, не рассусоливая, перешел к делу. Скотокрад не торопился, ехал шагом. Коровий шаг, конечно, пошустрей человечьего будет, но, попеременно идя и подбегая, за две лучины спутники сумели сократить расстояние до четверти вешки. Впереди показался высокий острый холм, у подножия которого ютилась небольшая веска. Возле нее дорога разветвлялась, огибая гору с двух сторон.

— Надо до холма перехватить. — Жар с трудом сглотнул пересохшим горлом. — За ним лес начинается, юркнут в него — и ищи-свищи.

— Без тебя вижу, — огрызнулся саврянин. — Если б не девка, сделали б рывок и догнали.

— Так давай, а Рыска потом подтянется!

Альк сообразил, что в драке от девушки все равно проку не будет, и, кивнув, прибавил ходу. Жар тоже устал как собака, но отставать от саврянина не хотелось, а близость добычи придала сил.

Еще шагов двадцать — тридцать — и вырвавшийся вперед Альк ухватил бы Болезнь за стремя, но тут скотокрад некстати оглянулся, увидел два злобных раскрасневшихся лица и, не удосужившись выяснить, за что ему такая честь, подхлестнул корову.

— Стой, гад! — заорал Жар, видя, что добыча ускользает. — Стой, стрелять буду!

Мужик оглянулся еще раз, понял, что парень «шутит», и, согнув руку в оскорбительном жесте, ударил Смерть пятками в бока. Коровы перешли на галоп, преследователи — на шаг.