Другая дочь - Лиза Гарднер

– Харпер, сейчас два часа ночи, – зевнул Джейми. – Понятия не имею, о чем ты распинаешься, и уж точно не настроен играть в ролевые игры…

– О записке в моей машине, черт возьми. О маленькой вендетте против Уильяма. Ворвался в его дом, чтобы подложить кучу свиных сердец? Шикарно, О'Доннелл. Просто шикарно.

– Кто-то оставил в доме Уильяма кучу свинячьих потрохов? – ухмыльнулся Джейми. – Бедняга из-за этого заболел? Наверняка. Знаешь, я бы даже заплатил, лишь бы увидеть такое зрелище. Всегда ненавидел этого бесхребетного слизняка.

– О, не лепи мне всякое дерьмо. Отвечай, зачем ты это сделал? Черт возьми, мы все рискуем слишком многое потерять.

– Ты все неправильно понял, дружище. Повторяю – ума не приложу, какого дьявола происходит, и кто, черт возьми, это вытворяет, но как раз сегодня я тоже присоединился к клубу.

– Что?

– Я тоже кое-что получил. Посыльный оставил у консьержа. Миленькая упаковка, должен заметить. На ленточках даже маленькие завитушки имеются. Тебе бы понравилось, Хap, однозначно.

– И что там было? – озадачился Харпер.

Он никогда не любил сюрпризов, праведный гнев поутих.

– Стеклянная банка. Внутри, в каком-то дерьме – не собираюсь разбираться, что за рассол, – плавают член и яйца. Пенис. Маринованный пенис.

Наступило гнетущее молчание, затем Харпер рассмеялся. Потом его голос заледенел.

– Отсеченный пенис, как очаровательно. Скажи, Джейми, ты все еще мечтаешь о ней? Все еще жаждешь мою жену?

– Ради Бога, Хap, еще раз повторяю – понятия не имею, чьих это рук дело. Десятилетия прошли, старина. Я двинулся дальше.

– Ну, да, десятилетия, конечно. Полагаю, даже королевы красоты через тридцать лет выглядят совсем по-другому…

– Ты идиот, Харпер.

– Это тебе нравится так думать. Но именно я в конце концов выиграл эту девушку, правда? И знаю, что тебя это все еще бесит, О'Доннелл. Ты просто не способен усвоить, что никогда до конца не понимал ни Пат, ни меня.

– Хар, ты кое-что упустил.

– И что же?

– Кто-то помнит, Харпер. Двадцать пять лет спустя кто-то помнит о Меган.

Стоукс заткнулся. Сосредоточился на насущной проблеме, и они вместе пробежали по фактам. Ничего обнадеживающего. Харпер получил записку. Уильям – кучу свиных сердец и записку, а теперь еще и Джейми – маринованные причиндалы. Плюс звонки Энни. К тому же Ларри Диггер появился в городе после всех этих лет.

– Возможно, это его проделки, – предположил Джейми.

– У писаки воображения не хватит. Никогда.

– А Патриция? Тоже что-нибудь получила?

– Мне ни слова не сказала.

– И не скажет, Харпер, во всяком случае, тебе.

Стоукс не стал спорить. Как бы он ни бахвалился, их брак за эти годы далеко ушел от союза по любви, и супруги это знали.

– Ну, значит, пожалуется Брайану, – выдавил он. – А у того хватит злости доложить мне.

– Даже сейчас?

– Ты прекрасно знаешь, О'Доннелл, что сейчас мой сын ненавидит меня больше, чем когда-либо. Полагаю, ты счастлив.

– Нет, – искренне ответил Джейми. – Вовсе нет.

Стоукс откашлялся. Он очень волновался за сына. По мнению Джейми, хотя Харпер скверно обошелся с Брайаном, но неподдельно за него переживал. Что заставило О'Доннелла ощутить удивительное после всех этих лет чувство – жалость.

Иногда Джейми ненавидел старого приятеля. Он был в курсе делишек Харпера, о которых благородное семейство и не подозревало, и иногда всерьез считал доктора Стоукса дьяволом. Но временами Харпер ставил Джейми в тупик. Похоже, действительно любит своего сына. Просто внезапное заявление Брайана убило его наповал.

– Мигрень Мелани, – вдруг сказал Харпер.

– Ну и что?

– Я считал недомогание следствием переутомления, но что, если это не так? У Мелани вот уже десять лет не случалось приступов, даже когда она рассталась с Уильямом. Так почему именно сейчас? А если переутомление тут ни при чем? Вдруг она начала вспоминать?

– Возможно. Вполне возможно.

Джейми больше нечего было добавить. Разве что признаться Харперу, что тоже напуган. Память Мелани – настоящее минное поле, единственное, что в состоянии всё уничтожить. Поначалу их постоянно терзал этот страх. Но после двадцати пяти лет беспамятства все почувствовали себя в безопасности.

– Правда идет собственными путями, – наконец изрек Джейми. – Может, единственным настоящим сюрпризом является то, что после всех этих лет нам снова о ней напомнили.

– Кто, черт возьми, все это вытворяет? – взорвался Харпер.

– Без понятия.

– А что насчет тебя? Или Брайана?

– И зачем нам это, старина? Зачем ворошить прошлое? Чтобы Мелани нас возненавидела? Тебе, может, на это наплевать, а вот мне нет. И голову даю на отсечение, что Брайану тоже.

– Слишком поздно, О'Доннелл. Мы обрели слишком многое, чтобы сейчас всё потерять. Я увожу семью в Европу, вот так-то.

– В Европу?

– Разве я тебе не говорил? – невинно спросил Харпер.

И Джейми понял, что старый приятель до смерти перепуган.

– Сегодня утром обсудил с Пат. Всей семьей, включая Брайана, едем в отпуск. Собираем чемоданы и вперед. И пусть все катится к черту. Пат очень обрадовалась, заволновалась, потом решила, что это необыкновенно романтично. Я тоже так думаю.

Джейми не сказал ни слова. Крепче стиснул трубку и слушал.

– До тебя до сих пор так ничего и не дошло, дружок? Патриция меня любит. И всегда любила. Я умею делать ее счастливой, О'Доннелл. Я ей отлично подхожу. Так что сам позаботься об этом типе, ладно? Нам обоим известно, что грязная работа – твоя специальность, не моя.

Харпер отключился. Но Джейми все равно процедил в трубку:

– Да, она всегда любила тебя. Но ты никогда этого не ценил, старина. У тебя чертова идеальная семья, а ты никогда, никогда этого не ценил!

Отбросил телефон. А потом ощутил опустошающую усталость.

В четыре утра показали одноминутный ролик со сводкой местных новостей. Джейми посмотрел репортаж о стрельбе в отеле в центре города. Журналист Ларри Диггер мертв.

Джейми замер. Харпер об этом не упоминал. «К убийству писаки я уж точно не причастен. Что происходит?»

Он увеличил громкость. Преступник сбежал, объявлен в розыск, вооружен и опасен. Экран заполонил фоторобот, Джейми тут же узнал лицо.

Швырнул пульт через всю комнату и уставился на осколки. Мало. Опрокинул стлик из стекла и разбил вдребезги.

– Ублюдок. Паникер, кусок дерьма, бесхребетный ублюдок! Как ты посмел меня предать? Как ты посмел меня предать?!

Открылась дверь в спальню и показалась изумленная Энн Маргарет, закутанная в белую простыню.

– Джейми?

– Иди спать!

Энн не шелохнулась.

– Джейми, в чем дело?

– Уйди. Просто уйди.

Энн подошла ближе и спокойно сказала:

– Не глупи, Джейми. Что бы ты ни натворил, я справлюсь. Я люблю тебя, милый. Люблю.

Джейми опустил голову и застонал.

Он знал, что не должен. И все же шагнул к Энн, в груди грохотало сердце, тело покрылось испариной. Подхватил ее на руки и сразу ощутил благоговение и смирение.

Эта женщина обладала своеобразной красотой и особенной силой. В этой женщине под сдержанной разумной оболочкой таился неукротимый дух. Ни родословной, ни красивых слов, ни липовых отговорок. Она права – что бы он ни натворил, она справится. Ни один из них не лучше и не хуже другого, в общем, один другого стоит.

Именно за это он ее любил. Любил глубоко, и это чувство по-настоящему пугало, как мало что в жизни.

Джейми выпустил Энн из рук. Необходимо кое-что предпринять, что лучше всего проделать в темноте.

Телевизор по-прежнему бросал призрачный свет. Джейми машинально сдвинул открытую банку. Энн Маргарет округлила глаза.

– Джейми? – прошептала она.

– Сегодня принесли, – смежив веки, проскрипел он. – Чья-то больная шутка, думаю.

– Речь о ней, да?

– Энни, это было давным-давно…

– Значит, не так давно, Джейми. Не настолько давно, раз кто-то до сих пор не забыл, раз кто-то все еще хочет, чтобы ты заплатил.

Джейми молчал.

– Ты все еще ее любишь?

– Нет, Энни, не люблю.

– А она тоже получила пенис прелюбодея? Или, может, пояс верности?

Джейми взял женщину за руку, заставив посмотреть на себя.

– Энни, – тихо произнес он, – речь не только о Патриции.

– Откуда ты знаешь? Что происходит?

– Харперу подкинули записку, – решился он.

– Какую записку?

– Что-то вроде: ты получишь по заслугам. Кроме того, Ларри Диггер в городе, у Мелани мигрень, и Уильяма тоже порадовали… запиской. Ты получишь по заслугам.

– О, Боже. – Сдержанная разумная оболочка Энн рассыпалась. – Почему все это никак не закончится?

– Не знаю. Должно быть, кого-то что-то не устраивает. Некоторые хорошо устроились в жизни, некоторые – нет. Никому не открывай, Энни, – распорядился Джейми, пристегивая кобуру с пистолетом, – и не отвечай на телефонные звонки.