Другая дочь - Лиза Гарднер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ты куда? Что ты задумал?
– Пока не знаю.
– Джейми…
Он поспешил к двери. Открыл. Сделал шаг. Вернулся. Подошел так близко, как мог, и высказал то, что лежало на сердце.
– Я позабочусь о тебе, Энни. О тебе и о Мелани. Клянусь.
* * *
Брайан Стоукс рывком сел. В пятый раз за пять часов, и его любовник наконец не выдержал:
– Хочешь поговорить или мне просто принести тебе коробку с лезвиями?
– Оставь меня в покое.
– Тебе что-то снилось. Ты бормотал имя.
– Заткнись, – откатился в сторону Брайан.
Нейт тоже сел. Кроме Мелани, он был единственным человеком, которому Брайан полностью доверял. Который вечно тревожился о Брайане и всегда видел его насквозь. Теперь откинул одеяло, оправил пижаму на своей худощавой фигуре – верный признак того, что готовится к серьезному разговору.
– Ты звал Меган, – тихо произнес Нейт. – Брайан, даже проснувшись, ты никогда не говоришь, чье это имя.
Брайан испугался, что сейчас заплачет.
– Отвали.
Встал, подошел к окну и уставился на спящий город. Но образы по-прежнему крутились в голове.
Похороны в серый угрюмый день. Мать застряла на полпути между горем и джином. Отец с каменным лицом смотрел на нее так, словно ненавидел.
Потом многодневное оглушительное молчание дома. Огромный особняк обезлюдел без радостного визга маленькой девочки.
Как-то ночью Харпер заорал:
– Где, черт возьми, ты шлялась в тот день? Если бы ты вовремя вернулась домой…
– Я же не знала… – лепетала мать. – Не знала… Мне показалось, что Брайану необходимо какое-то время побыть наедине со мной. Ты же помнишь, как он иногда себя вел, особенно рядом с ней.
– Ну, теперь-то ты принадлежишь ему целиком, правда? Теперь-то ему досталось все.
– Прости, – подошел сзади Нейт. – Сам не знаю, с чего на тебя набросился. Переживаешь за сестру, да? – спросил он, потирая плечи Брайана. – Ты сам не свой после встречи с Мелани.
– Не хочу об этом говорить.
– Разумеется, – дружелюбно согласился Нейт. – Ну, как долго ты будешь себя ненавидеть, Брайан? И как долго будешь ненавидеть Мелани за то, что посмела о тебе тревожиться?
– Не знаю…
– Она пришла к тебе за помощью. А ты ей даже не перезвонил.
– Тебе не понять.
Нейт видел Брайана в самых худших проявлениях, когда тот был настолько переполнен отвращением к себе, что едва мог вылезти из постели. Нейт многое понимал.
– Так объясни. Назови хоть одну весомую причину, из-за которой отталкиваешь свою бедную сестру.
– Ей без меня лучше, – неловко пожал плечами Брайан. – Лучше.
– Ха. Она тебя любит. Первый намек на неприятности, и кому же она звонит? Старшему брату Брайану. Потому что знает – тебе не наплевать. Потому что ты всегда за ней присматривал. Она тебе доверяет. Она тебя любит. Что тебя так мучает?
– Речь не об этом, – сквозь зубы процедил Брайан.
– Твоя сестра нуждается в помощи. Как раз об этом.
– Это сложно, понял? Она кое-чего не знает о Меган. Никто не знает этого о Меган. Черт возьми, я сам не хочу знать этого о Меган!
– Ну и ну, – тихо сказал Нейт, – ты единственный из всех моих знакомых, кто открыто признал себя гомосексуалистом, чтобы скрыть некую большую тайну.
– Я не…
– Я гораздо опытнее тебя и вижу признаки. Никому подобные признания не даются легко. Но в целом потом наступает облегчение. Ты испытал облегчение, Брайан? Полгода назад ты наоборот стал более напряженным и беспокойным, чем раньше. Почему? Если ты наконец поладил с самим собой, почему злишься?
Брайан не смог ответить. Да Нейт этого и не ждал.
– Потому что тебя гнетет та другая тайна, да, Брайан?
Тот снова ничего не ответил.
* * *
В пять утра над горизонтом забрезжил рассвет, окрашивая бостонские улицы всеми оттенками золота. Мужчина наконец отвернулся от окна. Он устал от долгой трудной ночи, но одновременно испытывал душевный подъем.
Теперь игра запущена полностью, игроки не просто собраны, но перемещаются по доске. Его очень забавляло, что группа людей, одна половина которой ненавидела другую, двадцать пять лет держалась вместе. Что значительно облегчило наблюдение за ними.
Харпер оглядывается через плечо. Уильям обзавелся оружием. Брайан страдает долгими бессонными ночами. Остальные отчаянно пытаются сохранить свои секреты.
Стрелка спустили с привязи, первая смерть зарегистрирована.
А Мелани? Нынешнее местонахождение неизвестно, но предполагается, что она в безопасности. В противном случае он бы услышал дурные вести.
Мелани – королева. Главный приз в игре. Главная причина, почему все закрутилось. Единственное, что он жаждет заполучить.
Ну же, Мелани. Все зависит от тебя.
Время вспомнить, милая. Время собрать все воедино.
Время вернуться домой к папочке.
Время вернуться домой ко мне.
Глава 19
– Ну, – рявкнул Леймор. – Что, черт возьми, происходит?
В семь утра не стоит морочить голову старшему агенту в безупречно скроенном двубортном сером костюме, в безупречно отглаженной белой рубашке и с безупречно ровными, по-военному коротко подстриженными волосами. Шеф сидел за огромным столом из грецкого ореха, за спиной красовалась синяя эмблема ФБР с ореолом из тринадцати звезд и белой надписью «Верность, смелость, честность». Даже на внутренних совещаниях частенько казалось, что Леймор проводит пресс-конференцию.
Тем не менее Дэвиду он нравился.
Без малого пятидесятилетний руководитель бостонской команды по расследованию мошенничества в здравоохранения мог бы растолковать, что символизирует каждый символ на эмблеме ФБР. Он также поклялся бы собственной могилой, что Гувер ни разу в жизни не коснулся женского нижнего белья и все эти слухи про трансвестизм основателя Бюро – чудовищное недоразумение.
Леймор был консерватором и бюрократом, но свято верил, что махинации в медицине – страшное преступление, как эпидемия, захлестнувшее США в невиданных масштабах. В результате десять центов с каждого доллара тратятся впустую, не говоря уже о паршивом лечении, ненужных процедурах и угрозе человеческой жизни. И Леймор не просиживал задницу, а старался что-то исправить. Человек, который верит в свою работу.
По мнению Дэвида, редкость в наши дни.
И вот теперь Леймор уставился на двух сонно моргающих агентов.
– О, ради Бога, – наконец скривился он, – неужели нельзя было хотя бы принять душ и побриться? У нас здесь не мальчишник.
Дэвид и Ченни посмотрели друг на друга. Оба покачали головами.
– Следил за Шеффилдом, – отчитался Ченни, потом воспрянул. – Большой прорыв.
– Исследовал дело Меган Стоукс, – доложил Дэвид. – Избежал пули. Поговорил со старшим специальным агентом Куинси. Никаких прорывов.
– Вы говорили с Куинси? Из Квантико?
– Да, вчера поздно вечером. Он тоже вечно в офисе. Чем, черт возьми, он занимается?
– Обалдеть, – с благоговением уставился на напарника Ченни.
– Ох, Иисус, Мария и Иосиф, – вскочил с кресла Леймор. – В коридор. Немедленно.
Выбежал вон. Они следом. Включил кофеварку. Передал подчиненным дымящиеся чашки, словно торпеды. Они приняли. Быстро глотнули. Потом покорно последовали за недовольным начальником назад в его кабинет, где Дэвид выслушал персональную лекцию о перенапряжении команды по этому делу и «очень важном, если не решающем» переломе в расследовании. Дэвид нянчил чашку с кофе и собирался с мыслями, чтобы выдать что-нибудь умное, раз выпал шанс. Преждевременный, правда.
– Давайте начнем со случая Меган Стоукс, – предложил Леймор и хлопнул по папке с делом о махинациях Харпера Стоукса/Уильяма Шеффилда. – Как, черт возьми, вас угораздило влипнуть в закрытое двадцать пять лет назад убийство?
Дэвид изложил все всплывшие факты с начала до конца, с каждым словом все больше убеждаясь, что в семье Стоуксов имеются куда более зловещие тайны, нежели мошенничество.
– Действительно, корни мелких махинаций большинства преступников кроются в прошлом, – согласился Леймор. – Возможно, Стоукс сначала успешно обманул автостраховщиков, затем перешел к фальсификации фармацевтических счетов. Но за всю службу, агент, я никогда не слышал о человеке, начавшем с убийства собственного ребенка ради денег, а потом скатившегося на преступления белых воротничков.
– Мы ведь пока не уличили Харпера Стоукса в медицинских аферах, – устало улыбнулся Дэвид, – уж не говоря о его причастности к смерти Меган. Пособник номер один – это мать, к чему склоняется Куинси…
– Харпер виновен! – вклинился Ченни. – Я уверен. И Шеффилд тоже!
И с воодушевлением рассказал о своих приключениях прошлой ночью:
