Слуга отречения - Свенья Ларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ТЕ раздражали.
Их следовало задавить, задушить, стереть с лица земли…
И для этого ему нужны были силы. Много сил.
Длиннорукий сложил бесформенные чёрные губы дудой и тихо засвистел. Он ощутил, как стук человеческих сердец вдалеке постепенно усиливается, приближаясь к нему. Тогда длиннорукий встал на четвереньки и зарылся ноздрями в опавшие листья на краю поляны, вглядываясь во тьму между исполинскими корявыми стволами.
И побрёл на этот звук.
Глава 3
– А ты правда даёшь уроки музыки? – спросил Алекс, с облегчением выруливая наконец с узкой просёлочной дороги на относительно ровное шоссе.
– Нет. Давала раньше когда-то. Не такой уж на это на самом деле у нас и спрос… – Диана порылась в бардачке, вытащила телефон и пробежалась взглядом по аудиотеке. Потом пару раз прикоснулась к дисплею, и салон тут же заполнили нежные звуки какой-то негромкой джазовой мелодии. – Но всё остальное правда. Класс у меня действительно страшно милый. Вообще эта молодёжь очень независимо мыслит, мне это так нравится, знаешь… – она перевела взгляд со светящейся стрелки тахометра на жёлтую разделительную полосу, мелькающую под колёсами в свете включённых автомобильных фар.
По правую руку мелькнула блестящая поверхность лесного озера, похожая на огромную слюдяную пластину, до блеска отполированную каким-то неведомым мастером. Неподвижная гладь отражала ледяные лучи высоко висящей в небе полной луны; на воде они рисовали неровную, уводящую во тьму серебристую дорожку.
– Одному парню, например, его родители, убеждённые веганы, специально не дают с собой карманных денег, чтобы он случайно не купил себе в школьном кафетерии чего-нибудь неподходящего. И что ты думаешь? Каждый божий день он приносит в школу домашние тосты с веджимайтом, огурцами и авокадо, сбывает их одноклассникам по доллару, и на эти деньги покупает себе кусок мясного пирога. Я так ничего до сих пор и не рассказала его семье, – женщина улыбнулась. – Так что это теперь наш с ним маленький секрет…
– И не стыдно тебе? – ухмыльнулся Алекс.
– А я вообще противник пищевого насилия, знаешь… погоди-ка, Хаук, – неожиданно оборвала себя вдруг Диана. – Остановись на минутку, пожалуйста.
– Что такое?
– Мне послышалось… – начала женщина, не договорив.
Алекс притормозил на засыпанной мелкими сухими листьями обочине около груды замшелых булыжников и опустил стекло. В отдалении, словно бы над верхушками деревьев, действительно раздавался странный скрипучий звук, похожий одновременно на лай, кошачьи визги и лошадиное ржание. Мужчина нахмурился, потом потёр запястья.
– Давай-ка выйдем, – предложил он, заглушая мотор. Тьма за окнами тут же дрогнула, подбираясь поближе к стеклам, словно большой мохнатый зверь.
Они вышли, вслушиваясь в звуки леса. Где-то в глубине чащи куковала кукушка, развесистые дубы и тонкие рябины равномерно шумели пышными кронами над головой. Края смутных силуэтов елей и берёз на другой стороне шоссе темнели в призрачном белесом свете тиснёным узором, вытравленным на иссиня-чёрной поверхности неба. Диана прислонилась спиной к бамперу автомобиля и устремила неподвижно-задумчивый взгляд в темноту. Ночь вокруг словно замерла в ожидании. В брызгах света от фар тревожно крутились какие-то мошки. Над ухом послышался тоненький назойливый писк, и Диана автоматически прихлопнула севшего на щёку большого чёрного комара.
– Я не уверена, что… – заговорила было женщина и вдруг невольно вздрогнула, потому что ей показалось, как будто кто-то невидимый и огромный, встав за её спиной еле заметной тенью в темноте, зажимает ей рот мягкой шерстистой лапой. Запястья полоснуло болью.
И почти тут же тишину снова разрезал жуткий вибрирующий рёв, и сразу вслед за ним послышались отчаянные человеческие крики.
* * *
– Может, хватит с него? – сдерживая улыбку, поинтересовался Тео и прислонился спиной к блестящей колонне, рассеянно отводя от своего лица сочащиеся густым розоватым соком извивающиеся серебристые побеги.
– Думаешь, Правительница будет недовольна тем, что мы обижаем её любимчика? Так он же сам ко мне пришёл, разве нет? Так ведь, малыш? – Вильф в очередной раз перехватил Тима за запястье и рывком завёл его предплечье за своё, не давая скрестить руки на груди. – М-м? Или будешь жаловаться мамочке, а, Аспид?
Его ладонь резко надавила на локоть скрученной за спиной руки, и Тим едва удержался от крика; кровь, сбегающая с рассеченных бровей, стягивала ему кожу, подсыхая на щеках. «Если Вильф сейчас примет зверя, шансов точно нет», – успел подумать Тим. Секунду спустя он, задыхаясь от боли, уже кувырком летел, разбрасывая в стороны красную гальку, к противоположной стене, прямо на крупные острые стекловидные лезвия, покрывающие её сплошным ковром. Тим на лету свёл ладони, сжимаясь в комок, его тело на миг окутало призрачным зеленоватым свечением, и сверкающие острия со звоном посыпались вниз, словно сметённые взрывной волной. На одном рваном выдохе он попытался блокировать боль, но по спине всё равно будто проехались раскалённым наждаком. Из разбитого носа брызнула кровь.
Можно подумать, что так у него шансы есть…
Тиму показалось, что рыжеволосая фигура напротив него на миг раздвоилась, окутанная пеленой тонкой дрожащей ряби, и ошалело захлопал глазами, чувствуя, как внезапно наваливается дурностное головокружение.
– Стяжка, Аспид, – раздался позади него негромкий насмешливый голос Тео. – Береги спину…
Уже почти не думая, он стремительно перекатился по полу в сторону и тут же вскочил, успев отчаянно полоснуть воздух вокруг себя открытой ладонью. На целую секунду вокруг Тима материализовалось полупрозрачное бешено крутящееся кольцо с острыми рваными краями. Кольцо даже начало было расширяться, но почти сразу же потускнело и осыпалось на пол мерцающими серебристыми искрами.
Вильф расхохотался и снова шагнул к нему словно бы из ниоткуда.
– Значит, не будешь жаловаться? Нет, ну тогда я продолжу…
Прямо в лицо Тиму полетел тонкий прозрачный светящийся хлыст, и тот едва успел увернуться от него, спасая глаза. Под каким-то немыслимым углом ему удалось откинуться назад, чудом сохранив равновесие, но Вильф почти сразу ловкой подсечкой опрокинул его на спину и тут же с силой наступил ногой на живот. Тим вскрикнул от боли и отчаянно хватанул ртом воздух, барахтаясь на скользких камнях, словно перевёрнутая черепаха.
– Ладно, ладно, – продолжил Вильф, не меняя позы, и массивная медная стрелка тут же высекла искры из мелких камней в миллиметре от его отдёрнутой головы. – Просто ну очень сложно было удержаться, на тебя глядя.
Ещё одно тонкое жало колючей занозой вонзилось в предплечье. Вильф чуть сжал пальцы на левой руке, и Тим с ужасом почувствовал,
