Деревня 'Нюркин луг', или тайна печатной машинки - Акулина Вольских

Держа одной рукой тарелку с угощением, Тимофей повернулся ко мне и задал вопрос, которого я уж никак не ожидала:

— Ты сказала, что в твоем мире это считается деликатесом… В каком мире?

Мы с Дашей переглянулись. Себастьян настороженно посмотрел на меня. Вот ведь язык мой без костей…

Сперва я выругалась на себя за такую глупую промашку. Потом стала судорожно думать о том, как выкрутиться. А потом… Потом посмотрела на собравшихся. И в голову ворвалась мысль — а не рассказать ли им все, как есть? Животные давно знают мою тайну, как и Дарëна. Остальные двое за время нашего пути не раз оправдывали доверие. Так честно ли скрывать от них правду о себе?

— Я… Случайно попала в этот мир. Мой выглядит совсем иначе…

Я рассказывала тем двоим, что ещё не были в курсе, о том, как оказалась здесь. О том, зачем иду к Добромиру. О себе и своём привычном мире. О том, где работала, чем занималась. О семье, друзьях, увлечениях. О новой способности понимать язык зверей, проявившейся в этой реальности.

Мужчины молча слушали меня, не прерывая, и, кажется, верили. А Даша улыбалась и мне было понятно, что моё решение она полностью поддерживает.

Потом посыпались вопросы. Все больше от Тимофея. Его интересовала физика, механика моего мира. И, пусть в этой отрасли я была не особо сильна, все же смогла его удивить.

— Боян, а скажи-ка мне, откуда ты знаешь, про свою аллергию, если у вас здесь из медикаментов только подорожник? — почему-то вспомнился инцидент в самый первый день после выхода из деревни.

— Дак мне дед рассказывал.

— Опять? — перебил хряк.

— Да тише ты. Рассказывал, что когда молодой был, встретил человека в деревне. Странного какого-то. Вот тот ему тоже сказал, что у деда аллергия. А потом пропал куда-то без следа. Расскажи ещё что-нибудь, Женьк…

Мы продолжили разговор. Поговорили о литературе, кино, театре. Дальше перешли ближе к моему профилю. Я рассказала друзьям об отпечатках пальцев и их уникальности. Рыжая с интересом разглядывала подушечки своих пальцев в свете огня.

— Сколько ещё удивительных вещей ты знаешь? — говорила она, смеясь.

— Нуу… Например, на ладонях тоже есть линии. По ним можно рассказать о прошлом и будущем человека. В моем мире их изучает хиромантия.

— Ого! И ты тоже этим владеешь?

— Не особо. Увлекалась, когда была подростком.

— Расскажи, а? — девушка протянула мне раскрытую ладонь.

— Даш, я уже не помню ничего практически. Давно было.

— Ну хоть то, что помнишь! Пожалуйста!

Я улыбнулась, протянула руки принялась разглядывать ладошки девушки. Она с любопытстом следила за мной в ожидании предсказания.

— Что помню… Вот линия жизни… Жизнь у тебя счастливая. Была, — посмотрела на Дарëну, красивое личико которой тут же испуганно вытянулось. — И будет. Длинная, счастливая жизнь. Это — линия сердца…

Провела пальцем по глубокой бороздке, радостно отметив для себя очевидные вещи.

— Любовь в твоей жизни будет. Одна. Крепкая. И взаимная.

— И как ты это всё тут увидела? — буркнула рыжуля, высвободила руки и сама разглядывала рисунок. — Просто линии и всё. У всех такие. А-ну покажи…

Она потянула за руку Тимофея, раскрыла его ладонь, важно сдвинула брови и фыркнула.

— Я же говорила! Вон у Тима такая же линия.

Я приподнялась, заглянула в ладонь мельника и улыбнулась шире.

— Да. У Тима такая же.

— А у Себастьяна что? — оживилась Даша.

— Я в эту ерунду не верю, — ответил он.

— Тем более. Покажи! — Дашка переползла ближе, почти силой заставив охотника показать мне руку. — Ну? Что видишь?

Ладонь Никиты чуть отличалась от Дашкиной. Я напрягала память, пытаясь понять, что значил этот рисунок из линий. Остальные молча ждали, включая самого владельца руки.

— У тебя тоже счастливая жизнь… Была, — я подняла глаза, встретилась с прямым взглядом и неуверенно продолжила. — Такая линия жизни… Она означает… Что жизнь разделилась на до и после…

В глазах мужчины появилась печаль, а я уже жалела, что вспомнила об этом своём увлечении юности.

— Давайте спать, — сухо сказал он, закрывая ладонь и убирая её от меня. — Надо выспаться и встать пораньше.

Кажется, Даша и Тимофей не заметили перемены настроения охотника. Немного обсудили и поразглядывали свои ладони и улеглись на ночлег. Я же ругала себя за то, что ляпнула то, чего не стоило. Даже не зная подробностей случившегося в жизни Себастьяна, понимала — едва ли хорошее. А глупое гадание ещё раз напомнило ему об этом, что только обостряло моё чувство вины.

— Вот язык без костей, — снова шепотом выругалась на саму себя, устраиваясь спать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

Трудный путь домой

Из леса мы вышли на дорогу. По уверениям охотника, теперь это было безопасно, ведь вся разбойничья шайка осталась у Медвежьей горы и в эти поселки не сунется. Идти стало в разы легче.

Козел весело скакал по высушенной зноем дорожке, уминая время от времени траву. Борька стонал. Как, впрочем, и всегда. Наверное, пожалел уже не раз, что напросился с нами в попутчики.

Дарëна и мельник шли позади всех, будто вообще не замечая, что они не одни. О чем-то увлеченно говорили и улыбались. У меня уже не возникало сомнений в том, что домой они вернутся совсем другими людьми. Оно и к лучшему. Столько лет жить бок о бок, видя рядом только друга детства, и вот сейчас, в дороге, рассмотреть нечто большее. Хотя бы ради этой малости весь наш нелегкий путь того стоил. Пару раз обернувшись, я решила не смущать любопытством ни себя, ни их, и зашагала рядом с Себастьяном и его кобылой к следующей деревне — Заречье.

— Сколько деревень нам ещё надо пройти? — спросила мужчину.

— Ещё три. А что? Уже устала? — он повернулся ко мне и иронично улыбнулся уголком губ. Да, и в нём изменения читались невооружённым взглядом. Но о причинах