Все продается - Майкл Ридпат

Черт побери, что здесь делает Джо? В Нью-Йорке мне вполне хватало одного Кэша, и уж меньше всего мне хотелось встретить здесь Джо.

Я наклонился к Кэшу.

– Это не Джо Финлей, вон там в углу?

– Да, это он, – ответил Кэш.

– Что он здесь делает?

– То же самое, что и все мы. Несколько дней проведет в Нью-Йорке, а потом поедет на конференцию в Аризону.

– Но ты не говорил мне, что он тоже едет на конференцию!

Кэш удивленно поднял брови, потом рассмеялся.

– Слушай, Пол, я не мог назвать всех, кто едет на эту чертову конференцию. У тебя есть я и Кэти. Кто тебе еще нужен?

Конечно, Кэш был прав. Но Джо в Нью-Йорке – от одной этой мысли мне стало не по себе.

Вайгель тоже бросил взгляд на столик, за которым сидел Джо.

– Этот парень – очень хороший трейдер. Во всяком случае у него отличная репутация. Кстати, раз уж речь зашла о репутации, как поживает ваш босс Хамилтон Макензи? Я его не видел сто лет.

Я перевел взгляд с сухопарой фигуры Джо на пухлое, лоснящееся лицо Дика Вайгеля.

– Очень хорошо. В нашей компании он творит чудеса. Он нравится клиентам. От инвесторов, которые видят, как работает Хамилтон, деньги текут рекой.

– Он всегда был умным парнем, – сказал Вайгель. – Мы учились вместе в Гарвардской школе бизнеса. Потом он ушел в «Де Джонг», а я – в «Блумфилд Вайс».

– И чем вы здесь занимались?

Обрадованный возможностью поговорить на любимую тему, Вайгель набрал побольше воздуха и начал:

– Видите ли, сначала я был сейлсменом и занимался счетами клиентов с юго-запада. Дела у меня шли неплохо, но я понимал, что здесь негде развернуться моим талантам. Понимаете, продажа ценных бумаг – слишком узкая сфера деятельности.

При этих словах два сидевших за столом сейлсмена окаменели, но Вайгель, ничего не замечая, продолжал:

– Тогда я перешел в «Корпорейт файненс», отдел, который занимается частными вложениями. Мы знаем, что иногда тот или иной инвестор выражает пожелание, чтобы выпуск облигаций удовлетворял только его нужды. Поэтому я нахожу компанию, которая выпускает такие облигации, и продаю их, минуя рынок, непосредственно этому инвестору, иногда еще двум-трем. В этом мне помогает Кэш. У него очень хорошие связи с клиентами, поэтому мы работаем вместе, пытаясь найти такую структуру операции, которая удовлетворила бы потребности нашего клиента.

Вот такая ниточка, подумал я, протянулась от Вайгеля к Кэшу и от них к «Тремонт-капиталу». Ведь те облигации тоже размещались, минуя рынок.

– Я не очень хорошо знаком с облигациями частного размещения, – сказал я, – но говорят, что в этом случае инвестор защищен в меньшей мере, не так ли? В Соединенных Штатах Комиссия по ценным бумагам и биржам обязана тщательно проверять выпуски обычных облигаций. А кто же выполняет такую функцию при частном размещении?

– Мы. Должен сказать, что инвестора надежнее защищает частное размещение облигаций через «Блумфилд Вайс». У нас очень строгие правила. Пол, самые строгие на всем Уолл-стрите. Уверяю вас, ни в одной из наших операций мы не допускаем ни малейшего отклонения от правил.

Глядя мне в глаза через толстые стекла очков, Вайгель еще раз одарил меня своей фальшивой улыбкой.

– Кажется, мы ни разу не покупали облигации с частным размещением, по крайней мере за то время, что я работаю в «Де Джонге», – сказал я. – Возможно, такое было раньше?

Вайгель открыл было рот, собираясь что-то сказать, но снова сомкнул губы. Я стал свидетелем редкого случая – Вайгель не нашелся что сказать. Наконец он произнес:

– Нет, думаю, и раньше такого не было.

Его прервал Кэш:

– Перестань, Дик. Разве ты не помнишь сделку с «Тремонт-капиталом»? Облигации с высшим рейтингом и с огромной процентной ставкой? Отличная операция. Я продал половину облигаций компании «Де Джонг».

– Ах да, вспомнил, – отозвался Вайгель. – Да, это была хорошая операция. Пол, вы о ней знаете?

– Я видел облигации в нашем портфеле, но не знаю деталей, – сказал я. – Вы не могли бы рассказать подробней?

Вайгель явно чувствовал себя неловко, и Кэш его опередил. Он с удовольствием рассказал об облигациях и о том, как гарантия банка «Хонсю» обеспечила успех операции.

– Одна из лучших моих сделок, – заключил Кэш.

– Очень интересно, – сказал я и повернулся к Вайгелю. – Как вам удается организовывать такие операции?

Вайгель неловко поежился.

– Одна из проблем с частными вкладами заключается в том, что мы должны сохранять конфиденциальность всех участников. У нас есть правило: никогда не обсуждать детали операции даже после ее завершения.

– Не говори ерунды, Дик, – снова перебил его Кэш. – Тебя хлебом не корми, дай поразглагольствовать о какой-нибудь из твоих операций.

Вайгель даже не улыбнулся.

– Кэш, ты можешь разглагольствовать сколько тебе угодно, но я считаю, что это было бы непрофессионально. Возможно, мой предшественник допускал непрофессионализм, но в этом я не собираюсь ему подражать.

Ллойд, почувствовав, что разговор затронул близкие его душе проблемы, прервал Вайгеля:

– Нет, Грега Шофмана нельзя было обвинить в непрофессионализме, он был просто слабохарактерным. У него не хватало духу. Он отказался провернуть несколько очень выгодных операций с бросовыми облигациями, потому что, по его мнению, они были неэтичными. Неэтичными! Он, наверно, думал, что у нас здесь благотворительная организация. – Ллойд, видимо, вспомнив о моем присутствии, понизил тон. – Не поймите меня неправильно. Пол. Все операции «Блумфилд Вайс» абсолютно законны. Но чтобы выжить на сегодняшнем рынке, нужно уметь побеждать в условиях жестокой конкуренции, а Шофман этого не умел.

Шофман! Где-то я слышал эту фамилию. Я порылся в памяти и довольно быстро вспомнил. Тот клерк из банка «Хонсю» упомянул, что за два месяца до звонка Дебби с ним разговаривал мистер Шофман.

– Этот мистер Шофман был вашим предшественником? – спросил я Вайгеля.

– Да, – подтвердил Вайгель. – Он был неплохим парнем. Но, как правильно подметил Ллойд, у него был слишком мягкий характер. Чтобы спланировать и совершить удачную операцию, нужно иметь реакцию и инстинкт профессионального киллера, особенно при нынешней конкуренции. У меня такой инстинкт есть, а у Шофмана его не было. – Почему-то я был склонен поверить, что Вайгель обладает задатками профессионального убийцы.

– Так что с ним случилось? – спросил я.

– Примерно два года назад его перевели в наш отдел документации, и Дик занял его место, – объяснил Ллойд.

– Он все еще работает в «Блумфилд Вайс»? – спросил я.

Воцарилось молчание. Все взгляды были устремлены на Ллойда. Очевидно, считалось, что на этот вопрос должен ответить он. В конце концов Ллойд был вынужден уступить.

– Нет, – сказал он. – Несколько месяцев назад он не появился на работе. Он просто исчез. Полиции не удалось найти никаких следов. Скорее всего, его убили в темном переулке. Вы знаете, что сейчас творится в Нью-Йорке.

– Полиция нашла убийцу? – спросил я.

– Полиция даже не может твердо сказать, жив он или нет, но думает, что его ограбили и убили.

Да, полиция может так думать. Не странно ли, отметил я, что два человека, которые хотели узнать в банке «Хонсю» о гарантиях облигаций «Тремонт-капитала», теперь мертвы? С ужасом я вспомнил, что есть и третий человек, который знает, что таких гарантий никогда не существовало. Им был я.

– Вот что значит жить в этом городе, – говорил Вайгель, подкрепляя свои слова красноречивыми жестами. – Я тоже жил в Нью-Йорке, пока это не стало слишком опасно. Теперь я переселился в пригород. Монтеклер, Нью-Джерси. Там намного безопасней. Правда, теперь приходится очень долго добираться до работы.

Мы еще немного поговорили о том, кто сколько времени тратит на дорогу от дома до работы, потом вернулись к многочисленным талантам Вайгеля. Когда ленч, наконец, закончился, мы с Ллойдом снова спустились в операционный зал. Я подошел к рабочему месту Томми.

– Как прошел ленч? – усмехнулся Томми.

Я скорчил рожу.

– Трудно подобрать лучшую компанию, – заметил Томми. – Ллойд Харбин, Кэш Каллахан и этот мерзавец Дик Вайгель.

– Должен признаться, он мне ужасно не понравился, – сказал я.

– Один из столпов «Блумфилд Вайс», – отозвался Томми.

Я улыбнулся и жестом показал на телефон.

– Вы не возражаете, если я послежу за вашей работой? – спросил я.

– Нисколько.

Томми взял телефонную трубку и предложил мне наушники. Я прослушал несколько переговоров Томми по телефону. Со всеми клиентами он говорил очень дружелюбно и охотно, но в то же время с каждым немного по-своему – с одними более, с другими менее сердечно. Он быстро и толково сообщал клиентам массу полезной информации. Казалось, он абсолютно точно знает, какие облигации на руках у клиентов, хотя те всячески старались скрыть свои возможности. Томми не делал попыток продать акции «Мэйси», которые «Блумфилд Вайс» купил по ошибке и прилагал все усилия, чтобы от них избавиться. Хороший сейлсмен.