Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

Созданная в США и возглавленная Волкером комиссия по выявлению активов, принадлежавших погибшим в годы Второй мировой войны евреям, обнаружила внутреннюю служебную записку крупного швейцарского коммерческого банка. Из документа совершенно определенно вытекало, что банк просто «снимал сливки» со счетов умерших – и это был «обычный способ… накопления резервов»23. Но дело этим не ограничивалось. Депозиты в офшорных банках, находящихся в секретных юрисдикциях, еще более прибыльны, так как вкладчики охотно соглашаются на процентные ставки ниже рыночных в обмен на соблюдение тайны. Вряд ли для кого-то явилось сюрпризом, что банки стали проявлять столь острую заинтересованность в частном офшорном банковском бизнесе.

Компания Корнфилда зашаталась в конце 1960-х годов. Швейцарские служащие фонда начали жаловаться, что Корнфилд им задолжал. Но более важной стала другая информация, полученная от бухгалтера-инсайдера: поблуждав тайком по международным лабиринтам IOS, он понял, что имеет дело с карточным домиком. Когда фонд окончательно рухнул, его перехватил Роберт Веско. По словам партнера Веско, этот «сукин сын наносит ущерб всему, с чем имеет дело; клевещет на все, что видит, и растлевает всякого, с кем заговорит». Он «мог разговаривать с людьми так, – говорил еще один партнер, – что те выпрыгивали из своих носков или мог просто вышибить вас из ваших же носков, или вы вдруг обнаруживали собственные носки на ком-то другом». Веско оказывал поддержку Линдену Пиндлингу, но последний был вынужден в 1973 году бежать с Багамских островов из-за давления США. Выяснилось, что Пиндлинг тайно пожертвовал 200 тысяч долларов Комитету по переизбранию Ричарда Никсона президентом США. Эта история внесла свой вклад в Уотергейтский скандал.

Архивы за 1960-1970-е годы рисуют вполне определенную картину британских интересов, во главе которых стоял Банк Англии, продолжавший и далее плести свою офшорную паутину. Впрочем, чтобы выяснить, когда и как этот образ мышления воплотился в паучью стратегию, необходимы дальнейшие исследования. А пока чиновники обсуждали возможные пути наступления на налоговые гавани, жители офшорных территорий просто продолжали преуспевать и сколачивать частные состояния. Причем делали они это почти без помех со стороны Лондона.

Один из первых практиков офшорного бизнеса – Кейси Гилл, юрист индийского происхождения и автор книги, рассказывающей об офшорной привлекательности Каймановых островов. Этот человек прибыл на острова, когда офшоры только начинались, и мог видеть, как сонная рыбацкая деревушка превращалась в деловую столицу24.

Со всего света на остров слетались бухгалтеры, экономисты, эксперты, чтобы обсуждать на своих семинарах и конференциях вопросы налогообложения. «Они приезжали и говорили: “В нашей системе есть прорехи.”». И законодательство Каймановых островов составлялось с учетом всего услышанного. Местные практики учитывали законы других офшорных юрисдикций и принимали свои, позволявшие Каймановым островам на шаг опережать конкурентов. «Кто-нибудь мог сказать: “Мы конкурируем с Лихтенштейном!» – или с Багамскими островами, или с Панамой, или со Швейцарией». Перед жителями Каймановых островов стояла четкая цель: они дружно принялись за работу и сумели перепрыгнуть через пропасть, отделявшую их от конкурентов. «Тогда еще существовала “красная угроза” – русские. Инвесторам повсюду мерещились их тени и призраки. У нас всех был один пунктик по имени “Кастро”, поэтому, если какая-то власть вдруг попытается экспроприировать активы, то ей придется столкнуться с тем, что все они принадлежат другим странам».

Огромное количество коммерческих сделок поставляли бедные страны Латинской Америки, – сказал в 1982 году заезжему журналисту Уильям Уокер, ветеран финансового сектора Каймановых островов. По его словам, большинство зарегистрированных компаний, названиями которых были украшены наружные стены его офиса, «не требовали особых хлопот». «Всего-то и надо было иногда подписывать документы да, может быть, проводить по два собрания в год. Из Центральной и Южной Америки нам поступало много денег… Большая их часть, разумеется, шла в обход правил валютного обмена, действовавших в странах Латинской Америки».

Кейси Гилл был одним из учредителей консультативного комитета по частному бизнесу. В ассоциации было представлено все, что имело хоть какое-то отношение к бурно развивавшемуся финансовому сектору: трасты, бухгалтерия, банковская и юридическая деятельность. Все правительственные законопроекты, оказывающие воздействие на роль Каймановых островов как налоговой гавани, проходили через этот комитет.

В правительстве были юристы, писавшие законопроекты. Мы встречались с ними, а потом они уходили и готовили законопроекты, копии которых присылали нам. И мы приходили с предложениями. Затем законопроект редактировали и направляли в консультативный комитет. Если комитет давал добро, правительство принимало закон. Губернатор направлял закон в министерство иностранных дел и по делам колоний. Там обычно отвечали: «Никаких проблем». То есть бизнес говорил: «Мы хотим того-то», и министерство разрешало нам делать все, что хотелось.

Я спросил Гилла, давала ли Великобритания когда-нибудь отрицательный ответ и не выдвигала ли своих поправок к новым законам. «Нет, ни разу. Никогда», – ответил Гилл. Затем он, правда, вспомнил, что «восемь или девять лет назад» был один случай, когда Лондон ненадолго задержал утверждение какого-то закона. Но суть сказанного Гиллом очевидна. Пока джентльмены с берегов Темзы жужжали, словно навозные мухи, маги и волшебники мировых финансов (не говоря уже о половине преступников мира) сколачивали огромные частные состояния на островах Карибского моря. Причем делали это под благосклонным взглядом Великобритании, всегда готовой защищать свои владения, и почти при полном ее невмешательстве.

Так рос офшорный бизнес. Богатые, опытные страны из всех сил латали национальные налоговые системы и правила регулирования, тем самым делая развивающиеся страны еще более уязвимыми перед утечками капитала. И нищета все глубже пускала свои корни в современном мире.

Подобно собственному Государственному банку, который якобы занимал позицию стороннего наблюдателя, а на самом деле с 1955 года тайком поощрял развитие офшорного евродолларового рынка, Великобритания по отношению к своей новой негласной империи приняла официальную политику толерантности и молчаливого поощрения.

Офшорный бизнес Каймановых островов получил новый и неожиданный стимул в 1976 году. Все началось с повестки, которую получил Энтони Филд, управляющий директор Castle Bank & Trust (Cayman) Ltd. Его приглашали прибыть в аэропорт Майами в связи с подозрениями, что его банк потворствует склонности некоторых американских граждан уклоняться от налогов. Американские власти хотели, чтобы Филд дал показания большому жюри, но тот отказался. В ответ власти Каймановых островов приняли печально известный закон о конфиденциальных отношениях (сохранение тайны), делавший разглашение заключенных на Каймановых островах финансовых или банковских договоренностей преступлением, караемым тюремным заключением. Причем тюрьма грозила не только за разглашение информации, а даже за попытку ее запросить25. Законодатели Каймановых островов обеспечили полное процветание своей налоговой гавани, но это было равносильно неприличному жесту с поднятым указательным пальцем или его, не менее скабрезному, словесному эквиваленту – и направлялась подобная непристойность в сторону правоохранительных органов США. Ветераны офшорного фронта любят вспоминать, как наличные деньги доставляли на острова буквально частными самолетами. Бухгалтер Крис Джонсон в интервью, данном в 2009 году, говорил, что на Кайманы прилетали люди с большими чемоданами, в которых лежали огромные суммы денег, а затем, стоило им попросить полицию об услуге, их обеспечивали надежной охраной и сопровождали в банк. Великобритания и бровью не повела. Однажды компанию, где служил этот бухгалтер, подвергли банковской проверке; аудиторы выдвинули целый ряд претензий, но правительство их просто проигнорировало. «Все это – да еще если добавить похотливых секретарш с их обтянутыми в кожу попами и высоченными каблучками, утопавшими в толстом ворсе ковров, – являлось настоящим сигналом бедствия», – делился Джонсон. Через два года банк обанкротился. «И череда фиаско продолжилась», – добавил Джонсон устало.

Тюрьма грозила не только за разглашение информации, а даже за попытку ее запросить

К началу 1980-х годов острова Карибского моря стали главными в мире офшорными центрами распространения наркотиков. Глава колумбийского картеля «Медельин» Карлос Ледер транспортировал кокаин в промышленных объемах через Багамы, сделав острова своей перевалочной базой. А островок Норман-Ки Ледер превратил в место, о котором мог грезить любой поборник свободы мысли и действий. Бывший пилот Ледера Карлос Торо вспоминал, как прямо в аэропорту попадал в объятия обнаженных девиц: «Содом и Гоморра. Наркотики, секс и никакой полиции… Правила устанавливал ты сам»26. Головорезы Ледера играли в прятки с береговой охраной США по всему Бискайскому заливу, сажали самолеты на американские автомагистрали и оставляли растерзанные трупы по всей Флориде. Если в Америку потоками отправляли кокаин, то в обратном направлении шли упакованные в целлофан и уложенные на деревянные палеты деньги, которые затем через Каймановы острова возвращались в Федеральную резервную систему. Великобритании этот бизнес экономил десятки тысяч, которые ей приходилось тратить на помощь бедным странам. А в Америке очень хотели знать, как этот крошечный остров, торговавший побрякушками для пассажиров круизных судов, мог генерировать столь мощный поток денег? В конце концов в ФРС очнулись, заняли твердую позицию и начали затыкать самые страшные пробоины.