Кто в тереме? - Лидия Луковцева

Врачи отзывались о ней как о старательном, дисциплинированном работнике, медсестры и санитарки – как о молчунье. Только Яна Полынина, тоже медсестра из нейрохирургии и бывшая однокурсница Ольги, была о ней своего особого мнения – как о простушке и серой мышке.

– Пионэрка! – с насмешливой гримаской охарактеризовала однокурсницу Яна. – Село!

Подруг у Оли не было, из сотрудников более-менее тесно она общалась именно с Яной, по причине общего студенческого прошлого. Но Яна, как ни старалась, не могла припомнить ни одного их задушевного разговора.

Парня у Ольги тоже не было. По крайней мере, Яне об этом ничего не известно. Яна уверена, что, появись у Ольки парень, она бы непременно похвасталась.

Не намного больше рассказала хозяйка квартиры, Валентина Трофимовна Симонова. Вообще, как-то странно она вела себя. Понятно, что расстроена, оглушена случившимся, но уж слишком немногословна, сдержанна. Заторможенная какая-то. Прежде чем ответить на вопрос, подумает, каждое слово прямо-таки выталкивает из себя, как раба по капле.

Скрывает что-то или так уж устроена? Или бурлаковское удостоверение производит свое гипнотическое действие?

Оля хозяйке очень нравилась – скромная, застенчивая девушка, не чета нынешним. Наверное, только в селе такие девушки еще и остались. И то – не факт. Никаких дискотек, компашек и мальчиков – работа и дом. Ну, еще библиотека.

Дома – телевизор. Чистюля необыкновенная! Мечтала об институте, но родители не потянули бы. Слава богу, колледж осилили. Но специальную литературу читала, много книг по медицине из библиотеки у нее осталось.

– Материально ей туго жилось?

– Не жировала, конечно, но я с нее по минимуму за квартиру брала, чтобы себе хоть какой-то приварок к зарплате был. Мы, знаете, не то чтобы одним котлом жили, но практически вместе питались: я сготовлю – ее зову, она что-то вкусненькое купит – меня угостит обязательно. Так что даже копить немного умудрялась. В основном, на еде и экономила, мяса не покупала, все больше сосиски.

– А сосиски не мясо? – пошутил Бурлаков.

– Нынешние сосиски даже вегетарианцам не во вред.

– Это да… А для чего копила-то?

– Одеться хотелось. Ноутбук планировала купить.

– Значит, ноутбука у нее не было? А телефон?

– Ну, кто же в наше время без телефона обходится! У самой ветхой бабки сотовый в кармане!

– Телефона при ней не было. Может, уходя, оставила дома? Забыла?

– Да смотрите, конечно, в ее комнате, но вряд ли! Сейчас девчонка скорей кошелек забудет, чем телефон и косметичку.

Помолчав, протянула:

– Не верю я, чтобы Оля на себя руки наложила! С чего бы?! Да и не тот характер у нее был. Она бы, прежде всего, о родителях подумала, каково им будет! И книги в библиотеку непременно сдала бы – очень совестливым человеком была. У нее в крови это было – как бы не осложнять людям жизнь.

– Бывают, знаете, ситуации, когда о других не думаешь.

– Это я в курсе. Нешто, по вашему, я на этом свете меньше вас живу? Какая уж там такая тяжелая ситуация?! Беременность, что ли? Кого нынче этим удивишь? Даже матери-одиночки пузо с гордостью носят.

– Ну, не все. Вы же говорите, что скромницей была. А что, у вас есть какие-то подозрения на этот счет? – оживился оперативник.

– Какие подозрения! Ничего про ее личную жизнь я не знаю. Некогда особо было по душам разговаривать: обе работаем, у меня внуки. Да и молчуньи мы с ней подобрались. До нее у меня была квартирантка – трещала, как сорока, и по делу, и без дела. Прямо утомляла меня.

– Оля не трещала?

– Не-е-ет! Но в последнее время как-то ожила, повеселела. Даже, я бы сказала, расцвела.

– Вы думаете, парень?

– Не уверена, но скорее всего. Она на мои шутки отшучивалась или отмалчивалась, но этого же нельзя не заметить: стрижку другую сделала, бровки выщипала, недавно попросила меня как-нибудь съездить с ней на вещевой рынок, помочь юбку купить. Сама как-то робела вещи приобретать. Не слишком часто ей приходилось их покупать. Родителям помогала. И вдруг – на тебе!

– А почему скрытничала, как вы думаете?

– Да кто ж ее знает! Может, сглазить боялась, все-таки возраст уже для девушки приличный, замуж давно пора.

Бурлаков сделал пометку в блокноте.

– Оленька, Оленька, что ж ты наделала! – запричитала вдруг хозяйка, противореча своим же, сказанным недавно словам, что Оля не могла наложить на себя руки.

– Валентина Трофимовна, успокойтесь, пожалуйста! И покажите нам комнату Оли.

Осмотр не дал ничего. Телефон не нашелся, дневник Ольга не вела. По крайней мере, признаков его существования не обнаружилось ни в письменном столе, ни в тумбочке, ни в двух сумочках – черном ридикюльчике и зеленом саквояжике.

Да и кто их сейчас ведет? Все душевные излияния – в интернете, для широкой аудитории. Типа, давайте все, пишите отзывы – я ищу у вас моральной поддержки. Душевный эксгибиционизм.

Никаких тайн в этой девичьей келье не обнаружилось.

– Валентина Трофимовна, а сумочек у нее всего две было, не знаете?

– Три. Еще красненькая, небольшая такая, на цепочке.

Сумочки, как и телефона, ни возле тела, ни поблизости не обнаружилось. Как и в ординаторской, как и в комнате на пятом этаже недостроенного корпуса, откуда она, предположительно, шагнула вниз, во тьму.

Мальчишки, обнаружившие тело, позарились? Нет, мальчишки близко не подходили. Рядом с телом не было следов. Как вариант, сумочку мог забрать кто-то, оказавшийся у тела намного раньше мальчишек. А следы смыл хлюпавший ночью дождь. Но тогда, получается, сумку могли забрать только сразу после падения – до дождя.

Кто? Не тот ли, кто, возможно, помог ей шагнуть?

– Валентина Трофимовна, вот вы предположили, что у Оли появился парень. Как давно это произошло?

– Даже не знаю… Говорю же, она этой темы не хотела касаться, отшучивалась да отмалчивалась. Ну, где-то с месяц… Может, два…

– Она стала чаще уходить из дома? Принаряжалась?

– Да нет, из дома не чаще уходила. Принаряжалась – да! Когда шла на смену. У нас ведь в отделении не только старичье да глубоко женатые лежат, и молодые-интересные бывают. Но у нас с ней дежурства не совпадали, да мы обе еще подрабатывали на полставки. Случалось, и виделись не каждый день.

– А вчера?

– Вот и вчера: она с ночного пришла, когда я уже убежала. А с работы я припозднилась, к внукам забежала, так что и не знаю, в какое время она из дома ушла.

Хозяйка проводила оперативников до калитки.

Откуда-то из-за сараев выскочил антрацитового цвета пес и, черной молнии подобный, устремился к незваному гостю. Хозяйка вела себя индифферентно и