Адвокат под гипнозом - Наталья Борохова

После перерыва в зал заседаний занесли злополучную спортивную сумку с пластиковым пакетом внутри. Публика вытянула шеи. По рядам зрителей пробежал шепоток.

– Я протестую, ваша честь! – нехотя встал со своего места Лещинский. Похоже, он вспомнил наконец, что гонорар нужно отрабатывать. – Прокурор не доказал, что эта сумка принадлежит подсудимому.

Государственный обвинитель словно дожидался этой реплики. Наступал час его триумфа.

– Внутри сумки имеется вышитая монограмма, – заявил он с ласковой улыбкой, обращаясь к адвокату. – Инициалы «В.А.» принадлежат подсудимому. В кармашке мы обнаружили студенческий билет на его имя. – Он жестом фокусника достал книжечку в картонной обложке. – Кроме того, в пластиковом пакете нашлось несколько волос. По заключению эксперта, они могут принадлежать вашему клиенту с вероятностью 99,999 процента.

– Высокая вероятность, – пробормотал Лещинский, пристыженно опуская глаза. – Какие уж тут могут быть сомнения?

Министр от отчаяния едва не проглотил собственный галстук.

Свидетельскую трибуну занял эксперт, который в течение получаса описывал действие наркотического вещества на организм человека. Слово для допроса взял адвокат.

– Неужели одной такой маленькой таблетки хватит, чтобы отправить здорового человека на тот свет? – спрашивал Лещинский, небрежно поднимая к глазам белое драже.

– Безусловно, нет. От одной таблетки вам ничего не будет. Вы, как говорит молодежь, «получите кайф»! – улыбнулся эксперт.

– Ну а если я приму две драже? – не унимался адвокат.

– Это уже хуже.

– Пять?

– Совсем плохо.

– Шесть?

– Тяжелейшее отравление. Если не повезет…

– Десять?

– Летальный исход.

Лещинский положил на ладонь десять таблеток и начал их разглядывать, словно не доверяя словам эксперта. Публика завороженно следила за ним. Даже министр оставил в покое галстук и воззрился на спятившего защитника.

– Вот ведь пакость, – удивлялся тот. – Каких-то десять фитюлек – и привет праотцам! А вы уверены в этом, господин эксперт?

– На все сто! – заявил тот торжественно.

– Жаль, что адвокаты ничего не принимают на веру, – пробормотал Лещинский и, открыв рот, закинул туда все десять штук.

В зале началось что-то невообразимое.

– Реанимацию сюда! – кричал эксперт. – Он сейчас умрет!

Публика орала. Судья бестолково стучал молотком.

– Сделайте что-нибудь! – кричал он эксперту.

Тот, в свою очередь, только разводил руками.

– Что я могу? Я же не врач! Пусть сунет себе пальцы в глотку!

– Ну, этого вы не дождетесь! – усмехался Лещинский. Похоже, только он один, среди всей этой суматохи, сохранил присутствие духа. – Я собираюсь доказать, что это уголовное дело – всего лишь вымысел с целью скомпрометировать сына известного человека.

«Скорая» приехала через двадцать минут и застала «мертвеца» в удовлетворительном состоянии. Тот был жив, здоров и даже весел.

– Мы обязаны оказать вам помощь! – заявили медики.

– Ну что же! Я подчиняюсь силе, – заявил Лещинский и, отказавшись от носилок, собственными ногами вышел из зала заседаний…

На следующий день публика взяла суд в кольцо. Всем было интересно, выжил ли ополоумевший защитник или нет.

Без пяти минут десять Лещинский, как всегда, появился в зале суда. Выглядел он безупречно и даже слегка порозовел.

– Что с вами было? – задал вопрос судья, отступив от процедуры.

Адвокат вздохнул, обвел взглядом притихшую публику.

– Простите за натуралистические подробности, – сказал он, а потом выдержал паузу, во время которой даже выступавший накануне эксперт подался вперед, чтобы не пропустить ни слова. – Меня здорово слабило…

В публике раздался смех.

– Но это невозможно! – вскричал эксперт, вскакивая с места. – О каком слабительном эффекте вы говорите?

Лещинский улыбнулся:

– Теперь вы знаете, что это за «веселящие таблетки». Тот, кто их принимает, проводит незабываемый вечер!

Публика хохотала. Судья вертел в руках молоток, должно быть, раздумывая, не запустить ли им в прокурора. Государственный обвинитель был белее чудовищных таблеток. Происходящее просто не укладывалось у него в голове.

Дело было прекращено…

– Вот так, – развел руками Лещинский, весь во власти приятных воспоминаний.

– Но мне все равно непонятно, – говорила Дубровская. – Неужели эксперт ошибся? Как такое могло произойти?

– Думайте, коллега! Думайте! – говорил адвокат, улыбаясь. – Свои секреты я храню при себе. У меня нет учеников. Да, признаться, они мне не нужны.

Раскрыв секрет фокуса, можно лишить его очарования. Эту истину Лещинский усвоил давно. Зачем наивной публике знать, что чудеса делаются за большие деньги? Министр отдал за этот маленький спектакль собственную виллу на побережье, зато сохранил должность. Известный адвокат получил порцию славы и хорошее вознаграждение. Улыбнулась судьба и маленькому судебному приставу, который, потея от страха, смотрел весь этот водевиль с заднего ряда. Публика не знала, что именно он выступил в деле главным фокусником, искусно подменив мешок с вещественным доказательством. Но мужчина не нуждался во всенародной славе. Он предпочел материальные блага в виде отдельной квартиры и мебели. Все остались довольны, кроме, пожалуй, молодого оболтуса. Родители на два месяца лишили его карманных денег. Нешуточная неприятность!

– Все в ваших силах, – говорил Лещинский почти ласково.

– Но что я могу?! – испугалась Елизавета, представив, что ей придется глотать флакон с таблетками.

Она уже видела красочные заголовки газет: «Адвокат скончалась прямо в кабинете следователя!», «Неудачная попытка уничтожения вещдока!». Может, ее даже наградят… посмертно. Медаль «За верность адвокатскому долгу и редкую глупость!»

– Ну так что же вы решили? – донесся до нее голос Лещинского. Змей-искуситель!

– Я?! Я ничего глотать не буду!

Адвокат рассмеялся:

– Да вас никто не просит… Видите ли, милая моя коллега, сегодняшний наш визит к вам преследует только одну цель: разрешить недоразумение полюбовно! Игорь Всеволодович – человек известный. Ему лишняя слава ни к чему. Вы отказываетесь от своих претензий, не упоминаете его имя в протоколах допросов, не вызываете его в суд, и мы расстаемся с вами добрыми друзьями.

– А если я не последую вашему совету, что случится тогда?

Лещинский поморщился.

– Ну к чему эти детские фантазии? Вы что, хотите, чтобы я втоптал вашу маленькую мерзавку в грязь? А может, желаете, чтобы мы выдвинули против нее новое обвинение? Например, в краже наркотика. В угрозах убийством. Что еще?

Дубровская растерялась:

– И что… Вы хотите сказать, что способны пойти на такое? Так ведь это нечестно! Это неправда!

– А вы считаете честным портить репутацию кристально чистого человека? – поучительным тоном произнес Лещинский.

Елизавета была возмущена, раздавлена. Она слабо понимала, что говорит и как действует. Совсем некстати вспомнилась вдруг история с изнасилованием, которую рассказал Агент неделю назад.

– Этот ваш кристально честный человек… Он… изнасиловал девушку. Вот! – заявила она с прямодушием молодости.

– Ну, помилуйте. Как вас там, Елизавета Германовна? – поразился Лещинский. – Это уже не смешно. Вы пытаетесь копировать мою манеру? Напрасно! Никому еще не удавалось сыграть мою роль. Я – единственный в своем роде.

– Насчет девушки – истинная правда! – продолжила Елизавета, которой уже некуда было отступать. – Доктор Левицкий изнасиловал ее, введя в состояние гипноза.

Лещинский посмотрел на своего клиента, но тот, к его удивлению, переменился в лице и выглядел сейчас, как школьник, которого уличили в карманной краже. Он развел руками.

– Это была всего лишь маленькая студенческая шалость! Дело уже быльем поросло. Так говорили, хотя, конечно, все было приукрашено. Никто ее не насиловал…

– Но вас выгнали из института! – торжествующе напомнила Лиза.

– Было такое. Ее папаша оказался жутким скандалистом…

– Значит, Агент был прав! – вырвалось у нее. Надо же, то, что она воспринимала, как бред сумасшедшего, оказалось истинной правдой!

Лещинский тоже почувствовал, что его клиент дал маху.

– Давайте оставим всю эту историю, – сказал он. – Она все равно нас ни к чему не приведет. Положим, вы правы, и девушка действительно пострадала. Но вы же знаете закон, дорогуша! Все сроки давности давно истекли. Кто будет ворошить старое? Да и какое отношение все это имеет к вашему делу? Неужели вы станете утверждать, что вашу клиентку тоже изнасиловал доктор?

– Я ее пальцем не трогал! – испугался Левицкий.

– Помолчите…

– Конечно, мы не будем предъявлять вам обвинение в изнасиловании, – произнесла Лиза, вернув себе самообладание. – Но этот случай бросает пятно на репутацию доктора. Он нечестен. Он способен на преступление.