За его спиной (СИ) - Зайцева Мария

Днем я готовила, училась онлайн, чередуя занятия по дизайну и экономике, потому что не могла решить, чем именно буду заниматься дальше, интересно было и то и другое. А по ночам ждала Бродягу.

И лихорадочно продумывала, как дальше действовать.

Я понимала, что, если мой Бродяга и дальше будет работать в таком же режиме, то ни о каком счастливом будущем речи не может быть… Ни для меня, ни для малыша, что рос у меня в животе.

Потому что жить с постоянным ожиданием беды, а рядом с Хазаром по-другому не получалось, я больше не могла.

Я была очень благодарна Хазару за то, что спрятал, прикрыл, но нельзя же всю жизнь расплачиваться за помощь?

Я ждала шанса, чтоб попытаться хотя бы уговорить Бродягу уехать. Ждала затишья в делах.

Время тянулось медленно и жутко.

А потом пропал Ванька, и все полетело с бешеной скоростью.

Глава 44

— Слушай, Хазар, я не хотел… Я правда не хотел, я…

Голос гниды, которого они считали своим, которому доверяли, как себе, практически, твари, пристроившейся рядом и на протяжении пяти лет уже крысятничавшей про них и их дела Шишку, заглох за закрытой дверью.

Бродяга выдохнул, унимая тупую дрожь в ногах и груди и запрещая себе думать о том, где сейчас может быть Ванька.

Потому что этот урод, Серый, не знал!

Он тупо потерял парня по пути на набережную, где, кстати, собирался отдать его людям Шишка, в обмен на исправление договоренностей по заводу.

Слов, чтоб описать открывшийся геморрой корректно, ни у кого не нашлось, даже у Каза, обычно с этим делом проблем не испытывавшего.

Бродяга переглянулся с непривычно бледным приятелем, тревожно вслушивающимся в крики Серого за дверью.

— Надо бы Хазара унять, — сказал он, стараясь выглядеть привычно спокойным и жарко мечтая сорваться отсюда и попасть домой, к Ляле. Потому что мало ли… Они думали, что придушили тварь Шишка, а, оказывается, он словно гидра — сто голов! Хорошо, что в основном эти головы без мозгов, а то бы ужас был…

Каз прикурил, уныло вслушался в усиливающийся вой Серого, пожал плечами:

— Как ты себе это представляешь?

Бродяга ничего не ответил.

Конечно, все происходящее было в корне неверным, и они теперь, вроде как, полностью законопослушные граждане.

А законопослушние граждане не убивают людей, даже если им этого очень сильно хочется, и тот, кого они убили, был редкостным дерьмом…

Но надо же, надо же!

А как прикидывался!

И, главное, сколько лет!

Серый же прибился к их компании, еще до того, как Бродяга сел!

И, кстати, сел-то он лишь потому, что на суде вскрылись доказательства… А откуда они появились?

Он, осененный новизной мысли, посмотрел на дверь, за которой проходил допрос Серого, уже по-другому.

Затем все же решился и, игнорируя взгляд Каза, достал телефон, отошел в сторону:

— Котенок… — Бродяга дождался ответного мурлыканья Ляли, сообщавшей, что на обед на десерт есть его любимые оладушки, если вдруг решит заехать, закрыл глаза, борясь с нахлынувшим на него чувством непомерного, полностью затапливающего счастья, какого никогда в жизни не испытывал. Пока не встретил ее, маленькую рыжую кошечку, так сладко и успокаивающе мурлыкавшую ему прямо в сердце и окрашивающую мир в солнечные, теплые тона. — Котенок… — повторил он, — внимательно слушай меня… Ваня пропал. Серый его увез и потерял… Говорит так. Серый — крыса. Это доказано. Ты что-нибудь ему говорила в последнее время? Вообще что-нибудь говорила?

Ляля помолчала, видно, переваривая информацию, а затем собранно и спокойно сказала:

— Нет, милый. Я с ним вообще не разговаривала. В последний раз — месяц назад, через два дня после того, как Аня… ушла. И все.

— Он не звонил, не писал, никуда не звал? Ничего не говорил? Может, вообще незначительного?

— Нет. Я бы сразу тебе сказала. Ваню ищут? Может, он у Ани?

— Нет. Ее проверили в первую очередь… Сама же знаешь, что Хазар ее пасет.

— Да… Но мало ли…

— Нет, Ваньки там нет. Если он вдруг тебе наберет…

— У него нет моего номера…

— Я на всякий случай, котенок. Если вдруг…

— Я сразу позвоню.

— Хорошо… — протянул Бродяга и добавил еще одно, самое важное, — из дома ни ногой. Я вышлю ребят дополнительно.

— Милый, да кому я…

— Ни ногой.

— Поняла. Люблю тебя. Позвони, когда Ваня найдется.

Бродяга посопел в трубку, желая ответить на это ее “люблю” таким же ласковым, но рядом стоял Каз, тревожно прядающий ушами, словно породистый жеребец, и различные нежности были не особо уместны. А уж, учитывая крики Серого за дверью, так и вовсе…

Он отключился, так ничего и н сказав в ответ, встретился со взглядом Каза.

Тот подмигнул, оскалился:

— Ну чего, был пацан и нет пацана? Все, каблук?

— Не завидуй, — спокойно ответил Бродяга.

— Я? Завидовать? Чему? — удивился Каз, — тому дерьму, которое приносят в нашу жизнь женщины? Нет, брат, тут не завидовать, тут сочувствовать надо… Вон, Хазар, совсем с катушек слетел. А ты в розового мишку превратился, смотреть противно.

— Сам влетишь, меня вспомнишь еще. А я поржу, глядя на розовый кисель со стороны.

— В твоих мечтах, братишка.

— Ладно, по больницам люди отправлены?

— А то!

— Морги?

— При Хазаре не ляпни.

— Ну?

— Само собой. В первую очередь.

— Нам бы хоть понять, в какую сторону рыть… И где он его потерял?

— Не колется пока.

— Хазар расколет.

— Может перестараться…

— Ты пойдешь успокаивать?

— Нет уж…

— Вот и я нет…

Тут Бродяге позвонили ребята, отправленные отслеживать путь машины Серого по джипиэс, и он надолго отвлекся, ушел в другую комнату, а затем и вовсе уехал.

И не видел, как из комнаты , в которой допрашивали Серого, вышел Хазар с лицом настолько черным, что встретившего его Каза буквально смело с дороги…

Остаток дня прошел в беготне.

В трех их офисах была запущена внеплановая проверка пожарных, сэс и налоговой.

Завод автокомпонентов, который они восстанавливали по полученному тендеру, загорелся, и его тушили двадцать пожарных расчетов.

А Ванька, шустрый, веселый парень, так похожий на Хазара в его детские детдомовские годы, просто пропал, словно в кротовью нору провалился.

Бродяга не сомневался в том, что Хазар вытащил из Серого все, что только возможно, потому что место, где этот урод потерял ребенка, узнали… Вот только помогло это мало.

Огромный недострой, давным давно ставший прибежищем бомжей, бродячих собак и крыс. Поробуй тут найди одного мелкого, юркого мальчишку!

Бродяге и думать не хотелось, что Ванька мог не просто потеряться там, а подвергнуться опасности, и серьезной.

Но такий вариант рассматривать тоже требовалось.

Хазар, бросив все дела на заводе и офисах на произвол судьбы, лазил по этому недострою впереди всех, отлавливая бомжей, почуявших кипишь и тут же рассосавшихся с территории в неизвестных направлениях.

В итоге, уже ближе к вечеру, удалось поймать одного деда, мирно спящего в таком дальнем углу недостроя, что до него добраться можно было, только предварительно переломав ноги. Обе.

Дед, пугливо косясь на людей в черном и, особенно, страшно сверкавшего белками глаз Хазара, пояснил, что тут был парнишка, да. Сорвался , бедолага, с крыши. И он, дедок, ему вызвал скорую по имевшемуся у него кнопочному, едва работающему мобильному. А сам не трогал, нет! Он же не дурак, знает, что упавшего трогать нельзя.

И скорую не стал дожидаться, потому что вопросы будут задавать, а оно ему не надо.

Тут Хазару, ощутимо спавшему с и без того бледного лица, позвонили.

Ванька нашелся.

В больнице.

Той самой, где работала теперь Аня, бывшая нянька Ваньки и постоянная зубная боль Хазара.

Бродяга, услышав новость, едва поймал себя на диком желании перекреститься, хотя вообще в бога не верил.