Случайная встреча Кэлли и Кайдена (др. перевод) (ЛП) - Джессика Соренсен

— У меня есть его номер.

— Я так рада за тебя. — Я откидываюсь обратно на изголовье. — Ты собираешься с ним куда-нибудь сходить?

— Может быть.

Он кладет телефон на стол у изножья кровати и снова ложится, глядя на фотографию на стене.

— Боже, это был такой замечательный вечер.

Я соскальзываю вниз и ложусь на спину, глядя в потолок.

— Это правда.

И я действительно так думаю.

***

Посреди ночи я просыпаюсь вся в поту, не в состоянии сказать, где вообще нахожусь. От теплого тела рядом со мной исходит тяжелое дыхание. Я сажусь, оглядывая темноту, цепляясь за одеяло, лихорадочно дыша и пытаясь отогнать сон.

— Кэлли, послушай меня, — говорит он. — Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, то у тебя будут проблемы, а мне придется сделать тебе больно.

Мое маленькое тельце дрожит, мышцы ноют, тело и мозг раздавлены. Глаза застилают слезы, когда я моргаю, глядя в потолок своей спальни с безжизненно лежащими по бокам руками и сжимающими одеяло пальцами.

— Кэлли, ты меня понимаешь? — Его лицо краснеет, а тон голоса становится резче.

Не в состоянии говорить я киваю, сжимая одеяло еще крепче.

Он слезает с меня и застегивает штаны, потом пятится к двери, прижимая палец к губам.

— Это наш маленький секрет.

Когда он исчезает за дверью, я хватаю ртом воздух, но мои легкие не функционируют. Отпустив одеяло, я сползаю с кровати и бегу в ванную, где склоняю голову над унитазом. Я выворачиваю свои внутренности, пока в животе не становится пусто, но все равно я внутри чувствую себя грязной, испорченной, гнилой, омерзительной. Оно убивает меня, обгладывает внутренности, и мне нужно это вытащить.

Я сую палец в горло, отчаянно пытаясь от него избавиться. Я нажимаю и давлюсь, пока у меня не начинает кровоточить горло, а слезы текут по щекам. Плечи трясутся, когда я гляжу на кровавый след на полу и слушаю смех детей, снаружи играющих в прятки.

Я хватаю ртом воздух, впиваясь ногтями в шею.

— Уходи. Уходи, — шепчу я, и Сет издает громкий храп.

Я спрыгиваю с кровати и ищу на полу свои ботинки, мне нужно избавиться от чувства, всплывающего на поверхность. Но я не могу найти обувь. Слишком темно. Я дергаю себя за волосы, желая их вырвать, и вскрикиваю.

В конце концов, я сдаюсь и выскальзываю за дверь босиком. В коридоре свободно, и я бегу до конца туда, где находятся уборные. Закрывшись в самой дальней кабинке, я опускаюсь на колени на холодную твердую плитку, склоняю голову над унитазом и засовываю палец в горло.

Когда меня вырывает, мне становится лучше. Я продолжаю нажимать, пока не дохожу до предела, а желудок опустошается. Стоит мне обрести контроль, как меня накрывает спокойствие.

Кайден

На следующее утро после того, как мы с Кэлли целовались в «джунглях», я просыпаюсь с головой, забитой кучей ерунды. Я вылезаю из постели и начинаю собирать сумку, засовывая несколько футболок и дополнительную пару джинсов. Потом я ее застегиваю и перекидываю ручку через плечо.

Люк лежит на своей постели лицом вниз, поэтому я трясу его за плечо. Он резко переворачивается с кулаками наготове, чтобы набить мне морду.

— Какого черта?

— Привет, мне нужна услуга. — Я забираю с комода свой кошелек и телефон.

Он расслабляется.

— Что за услуга? И зачем ты собрал сумку?

— Мне нужно одолжить у тебя грузовик. — Я поправляю сумку на плече. — На два дня.

Он снова моргает, все еще не придя в себя, и тянется к тумбочке за часами.

— Который час? — Он трет глаза, а потом изумленно смотрит на меня. — Шесть гребаных часов утра! Ты сошел с ума?

— Мне надо на какое-то время убраться отсюда, — говорю я. — Нужно прочистить голову.

Вздыхая, он поднимается и садится.

— Куда поедешь?

— Домой, — отвечаю я, зная, что глупо возвращаться, но это все, что я понимаю. Мне некуда податься, а если останусь, то придется разбираться со всей этой фигней, с которой разбираться мне не хочется, а Кэлли заслуживает лучшего. — Я подумал навестить маму и убедиться, что там все в порядке.

Он трет лоб и глядит на поднимающееся из-за гор солнце.

— Ты же знаешь, что я застряну без грузовика? Что я буду делать? Останусь здесь на все выходные?

— Ты можешь еще у кого-нибудь позаимствовать машину. — Я разворачиваюсь, ища его ключи, и поднимаю их со стола.

— Думаю, я могу попросить Сета подвезти меня. — Он хмурится. — Проклятье! Лучше бы это было что-то важное.

У меня скручивает живот.

— Так оно и есть. На самом деле, это вопрос жизни и смерти.

Не говоря ни слова, я выхожу за дверь, повязки под футболкой не видны, но я чувствую боль. И больше ничего.

***

Поездка домой не принесет ничего хорошо, но если я буду крутиться вокруг кампуса, то мне захочется быть рядом с Кэлли, а это опасно для нас обоих. Я поступаю так, как считаю нужным. Я возвращаюсь домой, надеясь выкинуть ее из головы.

Я паркую грузовик напротив двухэтажного дома, и ко мне вдруг возвращается каждое воспоминание. Кулаки, избиения, крики, кровь. Все это связано со мной, как вены под кожей и шрамы на теле, а также этот дом и все внутри него — это все, что у меня есть.

Мне требуется секунда, чтобы набраться смелости и открыть дверцу грузовика. Ботинки приземляются в лужу, когда я выхожу. Снова наклонившись внутрь, я забираю сумку с пассажирского сиденья и захлопываю дверь. Закинув ремешок на плечо, я иду по дорожке, вдоль которой выстроились красно-зеленые венерины мухоловки[7]. Листья с деревьев опали, поэтому соседский сынишка сгребает их в кучу на траве.

Каждый год мама платит кому-то, чтобы их убрали, потому что отец ненавидит, когда они лежат во дворе. Он говорит, что они мертвые, бессмысленные и выглядят дерьмово.

Я машу соседу, взбегая по ступеням к парадному крыльцу. Я делаю глубокий вдох и захожу внутрь. Все точно так же, как и когда я уехал. На фотографиях в холле или перилах, ведущих наверх, не лежит пыль. Пол отполирован, стекла в окнах протерты до блеска. Я подхожу к семейному портрету, висящему на дальней стене, и искоса гляжу на него.

Мама с отцом сидят по центру, два моих старших брата и я стоим вокруг них. Мы улыбаемся и кажемся счастливой семьей. Но у Тайлера нет зуба там, где он ударился лицом о стол, когда отец гнался за ним. У Дилана на запястье повязка из-за того, что он упал с дерева, когда забирался на него, чтобы спрятаться от отца. И хотя на фотографии этого не видно, но у меня на голени синяк размером с бейсбольный мяч — отец пнул меня туда из-за того, что я случайно просыпал хлопья на пол.