Уинстон Черчилль. Последний титан - Дмитрий Львович Медведев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не успел Черчилль оправиться от одной утраты, как через два месяца его постиг новый удар. Во время отдыха в графстве Кент младшая дочь Мэриголд, которой не исполнилось и трех лет, сильно простудилась, началась ангина, перешедшая в септицемию, не оставившую шансов на выздоровление. 23 августа, Душка-Милашка, как любили называть ее родители, скончалась. Черчилль сидел у изголовья кроватки, и по его щекам текли слезы, Клементина же «выла, словно раненый зверь». «С кончиной Мэриголд мы понесли тяжелую и мучительно-болезненную утрату, – признается Черчилль одному из своих друзей. – Очень жалко, что столь молодая жизнь вынуждена заканчивать свое существование, когда она еще так красива и счастлива». Мэриголд похоронили 26 августа на лондонском кладбище Кенсал Грин. Кроме членов семьи и близких друзей на церемонии присутствовали фоторепортеры. Воспользовавшись моментом, они сделали несколько снимков. Однако по просьбе отца ни одна из фотографий так и не была опубликована. Для восстановления душевного здоровья Черчилль отправился в Шотландию, в замок герцога Сазерландского Данробин. «Увы, боль по Душке-Милашке не проходит, – писал он Клементине. – Надеюсь, вы вчера совершили к ней паломничество. Я впервые был здесь двадцать лет назад, когда Джорди и Алистер были мальчишками. Теперь Алистер похоронен рядом с могилой отца. Еще лет двадцать, и я приду к концу отпущенного мне срока, если вообще дотяну. Я готов ко всему».
На этом год не закончился. В конце декабря Черчилль отправился с Ллойд Джорджем в Канны. Весь дом остался на Клементине. Началась вторая волна пандемии «испанки». Сначала заболели две горничные, затем заразились Рандольф и Диана. На помощь Клементине приехала ее кузина, которая слегла с пневмонией. Под конец в кровати оказалась сама миссис Черчилль, которую подкосило нервное переутомление. К счастью, все обошлось и все поправились. Новый, 1922 год оказался более милосердным, не забирая, а даруя жизнь в семье Черчиллей. Клементина признавалась подругам, что они с Уинстоном больше не планируют иметь детей. «Никогда не говори так, – ответит одна из подруг. – Следующая малютка может принести самую большую радость». Она окажется права. В сентябре Клементина произведет на свет еще одну девочку – Мэри. Хотя в детстве ее и отличал капризный нрав, Мэри суждено будет стать не только «ребенком утешения», но и любимицей родителей. Она проживет долгую[15] и счастливую жизнь, много сделав для памяти своего отца и матери{160}.
Принеся утешение в частной жизни, в политической – 1922 год приготовил для нашего героя неприятный сюрприз. В целом для Черчилля-министра это был успешный период, а парламентскую сессию 1921–1922 годов он вообще оценивал, как самую плодотворную в своей карьере. Но политика не та область, где общий успех определяется исключительно частными достижениями. Запал, который сплотил коалицию в 1916 году и вдохнул в нее новые силы в 1918-м, постепенно стал сходить на нет к осени 1922-го. Среди консерваторов, которых в Палате общин было большинство, стали все больше преобладать настроения в пользу отказа от коалиции. В октябре в Ньюпорте состоялись дополнительные выборы, на которых в битве кандидата от коалиции и тори, выступавшего против союза с либералами, первый потерпел сокрушительное поражение, показав, на чьей стороне избиратели. В день объявления результатов в Карлтон-клубе по инициативе однокашника Черчилля Леопольда Эмери (1873–1955) собрались 273 депутата-консерватора, из которых 185 заявили о выходе из коалиции. В тот же день Ллойд Джордж отправился на аудиенцию к королю, объявив о своей отставке и назначении новых всеобщих выборов. Черчилль не смог принять участие в происходящих событиях, поскольку за несколько дней до выборов в Ньюпорте оказался на хирургическом столе после острого приступа аппендицита.
Болезнь подкосила нашего героя в самый неподходящий момент. Он не только лишился министерского поста, но и вынужден был сражаться за место в парламенте. Его физическое состояние не позволяло ему полностью окунуться в горнило избирательной борьбы, хотя его умственная активность продолжала оставаться на высоком уровне. Находясь на больничной койке, он направил в избирательный штаб для электората пять объемных манифестов, примерно по две тысячи слов в каждом. Но формировать общественное мнение удаленно оказалось не самым лучшим средством завоевания доверия избирателей. Большую часть кампании бывшего министра представляла Клементина, которая сама чуть более месяца, как разрешилась от бремени, но самоотверженно и смело выступала перед избирателями, везде таская за собой малютку Мэри. По словам очевидцев: «Клемми вела себя величественно, как аристократка, идущая на гильотину». Сам Черчилль появился в Данди только 11 ноября, за четыре дня до начала голосования. Несмотря на очное присутствие, политик был очень слаб. Выступал он в сидячем положении, на сцену поднимался, опираясь на помощников, а с одного места выступления на другое его перевозили в инвалидном кресле. Принимали же его в некоторых местах жестко. «Если бы не мое беспомощное состояние, я уверен, избиратели набросились бы на меня», – признавался он впоследствии. Результаты выборов объявят 16-го числа. Черчилль проиграет, заняв четвертое место с 20 466 голосами. Первое место занял Эдвин Скримджер (1866–1947), набравший 32 578 голосов. Именно к нему обращено известное (хотя и приписываемое) высказывание Черчилля: «Он обладает всеми добродетелями, которые я презираю, и полностью лишен всех пороков, которыми я восхищаюсь»{161}. На всех шести выборах Черчилля в Данди Скримджер неизменно выставлял свою кандидатуру и всякий раз терпел поражение. Теперь впервые за 14 лет он взял реванш. Поразительнее упорство! Черчилль был не единственный, кто потерпел поражение. Получив всего 116 мандатов в Палате общин, либералы значительно уступили консерваторам, занявшим 346 депутатских мест. По сути, выборы 1922 года ознаменовали собой начало заката некогда могущественной Либеральной партии. Ее место заняло новое светило – Лейбористская партия, уверенно себя чувствующая со 142 местами в Палате общин.
Черчилль старался не подавать виду, но в глубине души он тяжело переживал происходящие метаморфозы, которые помимо потери места в парламенте также усугубились обострением отношений с коллегами либералами. «В мгновение ока я лишился поста, депутатского мандата, партии и аппендикса», – иронизировал политик{162}. Черчилль решил заняться бизнесом, приняв участие в сделке по объединению Royal Dutch Shell и Burmah Anglo-Persian Oil Company. Он даже успешно провел несколько встреч с нефтяными магнатами, министром торговли и первым лордом Адмиралтейства, а также подготовил ряд конструктивных предложений, но этот опыт не оказал сколько-нибудь серьезного влияния на дальнейшую карьеру Черчилля в политике, с которой он связывал свое будущее.
Бурные изменения на политическом поприще совпали для Черчилля с важным событием в частной жизни. По своей натуре наш герой был человеком непоседливым, любившим разъезды и путешествия, но желание иметь собственный дом снедало и его. Первым загородным домом Черчиллей стал Лалленден, на пересечении графств Суссекс, Кент и Суррей, приобретенный в феврале 1917 года. Покупка оказалось неудачной, потребовав значительных финансовых вложений во множество работ на прилегающих к дому 67 акрах смешанных фермерских территорий, а также вызвав утомительные споры с прежним владельцем Перси Шерманом по поводу оставшихся на территории старых дубовых бревен. В 1919 году Черчилль продал поместье генералу Гамильтону. Весь 1920-й и первая половина 1921 года прошли в поисках нового дома. Основная проблема состояла в отсутствии необходимых средств, что было не удивительно, учитывая любовь Черчилля к роскошному образу жизни и пренебрежение экономией. Возможно, он и дальше бы пытался накопить нужную сумму, если бы не случай, трагический случай. Выше упоминалось о гибели в железнодорожной катастрофе Вейна-Темпеста. После его кончины Черчилль унаследовал поместье Гэррон Тауэрс в графстве Антрим на северо-востоке Ирландии. Получив наследство, Черчилль стал более уверенно искать себе новое семейное гнездышко. В июле 1921 года он посетил Чартвелл, расположенный в графстве Кент в двух милях южнее небольшого городка
