Лидер «Ташкент» - Василий Ерошенко

«Значит, — подумалось мне, — в Особом отделе все это известно уже давно. А жена Тухова, конечно, ничего не знает. Впрочем, пожалуй, так и лучше. Что хорошего может ждать Александра Борисовича в фашистском плену, если он еще жив?» Трудно было тогда представить, что и Тухову еще удастся вырваться из плена. Гибели он, правда, не избежал, но погиб, как уже известно читателю, не в застенке, а в бою.

— Теперь мне все ясно, — сказал я краснофлотцам. — Надеюсь, будете служить на «Ташкенте». Но своей властью взять вас не могу — надо ходатайствовать перед начальством. Пообедайте у нас и возвращайтесь пока в экипаж.

Вечером идем с Коноваловым на ФКП к члену Военного совета. Кулаков, если захочет, может решить такой вопрос без проволочки.

Николай Михайлович сперва немножко поругал нас за самоуправство: зачем, мол, обещаете людям то, что от вас не зависит? Однако тут же рассудил:

— Хлопцы, понятно, не виноваты, что попали в плен. Берите их на «Ташкент». Согласен.

В тот же вечер ко мне явился политрук Владимир Климентьевич Емельяненко. Известен он мне давно. Еще когда Владимир был краснофлотцем-подводником, мы вместе занимались в спортивных секциях водной станции. На «Ташкенте» я еще ближе узнал и привык уважать этого вдумчивого, неизменно спокойного и смелого человека.

— Боюсь, не получилось бы недоговоренности, — начал Емельяненко, почесывая затылок, и я понял, что он уже в курсе событий. — В экипаже эти краснофлотцы были под наблюдением…

— Я их знаю и ручаюсь за них. С обоими три года плавал.

— Ладно, — пообещал Емельяненко. — Я там скажу, что присмотрю за ними на корабле.

Уж не знаю, действительно ли он замолвил «там» слово или этого не потребовалось. Но никто не препятствовал переводу на «Ташкент» краснофлотцев с «Москвы», и больше их не беспокоили.

Познакомившись с ними, командир БЧ-II вскоре поставил Филатова командиром отделения артэлектриков в центральный пост, а Медведкова — командиром орудия в третью башню. И тот, и другой получили старшинские звания и воевали безупречно. Орудийный расчет Медведкова через некоторое время считался уже лучшим на корабле. Оба моряка были впоследствии награждены орденами. Словом, раскаиваться в своем решении взять их на «Ташкент» мне не пришлось.

Скажу тут же о дальнейшей их флотской судьбе. Михаил Филатов в феврале 1943 года участвовал в высадке десанта на Малую землю под Новороссийском, был тяжело ранен и умер. Василий Медведков еще и в послевоенные годы служил сверхсрочно на черноморских миноносцах, а потом уволился в запас в звании мичмана.

Евпаторийская ночь

Дежурный по кораблю принял по телефону приказание: «Прогревать машины, командиру немедленно явиться на ФКП».

Четверть часа спустя заместитель начальника штаба флота капитан 1 ранга А. Г. Васильев ставит от имени командующего боевую задачу: «Ташкенту» идти к Евпатории, где на днях высадился наш десант, и по выяснении обстановки обеспечить высадку подкреплений двумя катерами «БО» («большие охотники»), которые пойдут вместе с нами. Сейчас катера в Стрелецкой бухте. Встретиться с их командирами времени уже нет.

О Евпаторийском десанте мне известно пока не особенно много. Но знаю, что масштабы его по сравнению с Керченским и Феодосийским скромные. Тральщики и катера-охотники, прикрываемые огнем с миноносцев, высадили на пристань и пляж Евпатории, в мирное время тихого курортного городка, отряд морской пехоты. Военкомом отряда пошел мой сослуживец по «Шаумяну» батальонный комиссар Бойко. Кажется, предполагалось, что десант не встретит сильного сопротивления разведка, побывавшая перед этим в Евпатории, не обнаружила там значительных сил противника. Однако высадка оказалась трудной. Один из тральщиков потопила неприятельская авиация. Как я слышал в штабе, в тяжелое положение попал затем и высадившийся отряд. А высадить подкрепления помешал разыгравшийся шторм.

Из разговора с капитаном 1 ранга Васильевым я понял, что обстановка в районе высадки в данный момент вообще неизвестна. Радиосвязь с отрядом прервалась. Эсминец «Смышленый», ходивший к Евпатории прошлой ночью, был обстрелян с берега танками и получил повреждения, а установить контакт с десантниками не смог.

Закончив недолгий инструктаж, замначштаба спросил, все ли мне ясно.

— Пока что все неясно, — признался я.

— Придете на место, установите с десантом связь, и станет яснее. Если найдете нужным, пошлите к берегу своих людей на барказе. Кстати, сейчас к вам на корабль прибудет группа разведчиков. Их высадите в районе Евпаторийского маяка. Это сделаете прежде всего.

Возвращаясь на «Ташкент», говорю себе, что, кажется, нам еще не приходилось решать боевой задачи со столькими неизвестными. Но в конце концов война есть война. И кому же, как не кораблю, оставленному на всякий случай в резерве, выполнять такие задания.

Старпом докладывает: разведчики уже на борту, машины «горячие». Перед съемкой со швартовов собираю командный состав. Говорю прямо: обстановка неясная, разбираться будем на месте. Лейтенант Фельдман вызывается подобрать и возглавить группу, которую, возможно, потребуется посылать к берегу на барказе. Приказываю ему как следует вооружиться, а интенданту — выдать всем, кто пойдет, сухой паек на десять суток. Кто знает, скоро ли смогут наши люди вернуться на корабль!

За бонами ждем, пока подойдут из Стрелецкой бухты «большие охотники». Они приняли там на борт четыреста бойцов морской пехоты. Кто командует этим подразделением, мне неизвестно. В штабе не смогли сообщить даже фамилии командиров катеров. Чувствуется, что все делается в спешке. Очевидно, с десантом плохо.

Погода для нашей задачи не особенно подходящая, хотя шторм и утих. Ветер юго-западный, баллов шесть, значит, у Евпатории будет накат. Идет то дождь, то мокрый снег. Видимость того и жди сойдет на нет. Сегодня была бы особенно опасной всякая ошибка штурмана. Предупреждать об этом Еремеева, пожалуй, излишне. Однако все же предупреждаю.

— Не беспокойтесь, товарищ командир, как-нибудь не ошибусь, — заверяет Александр Матвеевич. И докладывает, какую поправку берет на ветер.

Ходу до Евпатории всего два часа. Около полуночи Еремеев выводит корабль прямо к бую, почему-то не снятому немцами. Еще раньше мы расстались с разведчиками, отправившимися к берегу на нашей шестерке. Что ждет этих отважных ребят в захваченном врагом городе?

Подходим ближе. В общей сплошной черноте выделяются два-три горящих здания. Но они довольно далеко от берега, а на набережной темно и тихо.

Начинаем подавать сигналы прожектором. Его луч выхватывает из темноты пристань, какие-то постройки, участки пустынного пляжа. Город кажется безлюдным, покинутым. На сигналы никто не откликается.