Победители без лавров - Джон Квирк

— Да, сэр.

— Как это ему удалось?

— Не знаю, сэр. Я не спросил. Мистер Уинстон, я предлагаю созвать комиссию по кандидатурам. Вы можете приехать завтра?

— Да. Пришлите за мной ваш самолет. В десять часов на аэродром Ла-Гардиа.

Дана Олбрайт позвонил Дэвиду домой.

— Дэвид? Я решил, что лучше позвонить домой, чем говорить на работе. Хотел потолковать с вами в связи с предстоящим заседанием комиссии по кандидатурам. Оно будет завтра, на седьмом этаже.

— Наверно, что-нибудь очень важное, раз Уинстон прилетает из Нью-Йорка, — сказал Дэвид. — И срочное.

— Карл сказал, что, по-видимому, они наконец придут к решению. Дэвид, вы знаете, что произошло после вашего выступления на совете? Вы знаете, как вас выдвинули и выбрали?

— Насколько мне известно, мою кандидатуру выдвинули вы и мистер Данкуорт. Я очень признателен вам за доверие.

— Все было не так легко и просто. Я хочу, чтобы вы знали это. Требовалось точно выбрать момент. Мы подловили их, когда они были еще под впечатлением от вашей речи и в то же время им стало ясно, что дальше с новыми назначениями тянуть нельзя. Мне хотелось, чтобы вы знали, что я специально перечислил участки работы, которыми вы, хотя бы частично, руководили. Как видите, мы добились успеха.

— Я очень признателен вам за рекомендацию, Дана.

— Бэд Фолк не будет президентом, Дэвид.

— Я знаю.

— А вам известно почему?

— Предпочитаю этого не знать. По-видимому, тут какая-то тайна.

— Поскольку он ваш подчиненный, я думаю, вам следует знать все. В юности

Бэд был неосторожен. Он оказался как-то связан с Союзом американских немцев — во всяком случае посещал их сборища. Это отлилось ему во время войны. Для нашей корпорации эта история ничего не значит, но официально Фолк не был очищен от подозрений. Эти сведения попали в руки газетного обозревателя Кермита. Можете себе представить, как бы он их использовал.

— Дана, а корпорация вступилась за Бэда Фолка? Он как-то слишком легко капитулировал. Неужели все ограничилось одним разговором с вами?

— А что сделали бы вы, Дэвид?

— Моим первым побуждением было бы встать на его защиту.

— Дэвид, вам надо еще многому научиться. Нельзя всегда руководствоваться первым побуждением. Не действуйте очертя голову. Вы произвели на совет директоров колоссальное впечатление. Чем больше они о вас узнают, тем выше ценят ваши деловые качества. Но в то же время вы их слегка напугали. Кое-кого ваши политические взгляды, мягко выражаясь, смутили. Я бы посоветовал вам в дальнейшем быть несколько осмотрительнее.

— Вы хотите, чтобы я отказался от своих убеждений?

— Нет. Кстати, я их разделяю. Руководители автомобильной промышленности действительно безынициативны. Но резкие высказывания отпугивают людей. Не торопитесь. Рим строился не в один день.

— Я принимаю ваш упрек, но моя точка зрения остается прежней.

— Как бы то ни было, нам удалось добиться вашего назначения на важнейший участок. Это большой успех. Когда мы предложили вашу кандидатуру, кое-кто поднял брови. И, мне кажется, вам следует знать, что Карл Пирсон был против. Правда, он сказал только, что торопиться не следует, но все поняли, как он относится к вашему выдвижению.

— В таком случае, почему же меня все-таки назначили? Я полагал, что его мнение все решает.

— Дело в том, что он выступил не очень решительно, Дэвид. Он был против вас только из-за вашего вероисповедания. Вам это неприятно?

— Нет.

— Тут Пирсон и Эйвери Уинстон едины. Пятьдесят лет корпорацию возглавляли протестанты, и они не видят оснований ломать эту традицию. Мне кажется, Дэвид, они в конце концов уступили и проголосовали вместе со всеми остальными, так как осознали, что за последние два года вы доказали свою пригодность для этого поста. Но теперь, по-моему, они считают, что, получив это место, вы закрепитесь на нем и перестанете быть возможным кандидатом в президенты. Иными словами, зачем они стали бы утверждать вас в должности вице-президента, если намеревались сделать президентом?

— Ну, это-то вполне объяснимо, — сказал Дэвид. — Разве нельзя допустить, что мое назначение является лишь переходной ступенью к должности президента? В таком шаге тоже есть смысл.

— Но что толку гадать? Совет этого в виду не имел и, я уверен, комиссия по кандидатурам — тоже.

— А вам известно, что имеет в виду комиссия? — спросил Дэвид.

— Нет. Но в одном я убежден. Эйвери Уинстон остановил свой выбор на Бэде Фолке. И он будет очень расстроен, что из-за этой неприятности Бэд вышел из игры. Значит, из молодых остаются лишь Тони и Клири.

— И я, — сказал Дэвид.

— Да. Клири, я уверен, не пройдет. Он слишком бесцветен, и это стало особенно очевидным теперь, когда мы начали внимательно присматриваться к людям. Таким образом, остается Тони. И вы. Карл и Уинстон будут за Тони. Что вы думаете о его деловых качествах?

— Скажу вам прямо, Дана: внешне он как будто имеет все данные, но в действительности — никаких. Избрание его президентом было бы несчастьем для корпорации.

— Вы намекаете на его грешки? А более серьезных возражений у вас нет?

— Он не подходит ни по своему мировоззрению, ни по эмоциональному складу. Короче говоря, нельзя допустить, чтобы корпорация совершила эту ошибку.

— Ее не допустят, Дэвид. У Бэда Фолка есть все данные. Но не у Тони. Только не у Тони.

— Вы говорите очень уверенно. — И, помолчав, Дэвид спросил: — А что у него за грешки?

— Я оговорился, — невозмутимо ответил Олбрайт. — Я имел в виду слухи. Давайте обсудим, какая альтернатива остается комиссии. Они могут избрать временного президента.

— То есть вас, поскольку Мэрион — председатель комиссии.

— Да, меня. К тому же я еще не утратил честолюбия. В отличие от Мэриона. Мне нужно это назначение. И у меня есть что им предложить. Внесет мою кандидатуру Данкуорт. Кстати, это будет касаться и вас, Дэвид.

— Вот как!

— Данкуорт предложит избрать меня президентом на те полтора года, что остаются мне до ухода в отставку. Он предложит сделать вас через год первым вице-президентом с тем, чтобы вы стали моим преемником. Данкуорт от вас в восторге. Он одобряет даже все ваши крамольные политические взгляды. Что вы на это скажете, Дэвид?

— Пока ничего. Но все равно я очень благодарен вам за доверие, Дана.

— Я сказал вам все это не просто так. Я мог бы подождать, пока будет принято решение. Но я хотел, чтобы вы знали, что повышение вы получили благодаря мне. А мне нужно кое-что взамен. Данкуорт хочет поговорить с вами завтра утром. По-моему, он будет интересоваться вашим мнением. Полагаю, мы относимся друг к другу со взаимным уважением.

— Конечно, Дана. Я вас очень высоко ценю и скажу об этом Данкуорту. Но об остальном мне нужно подумать.

— Дэвид, не будьте слишком сдержанны. Мне не нужно, чтобы вы захлебывались от благодарности из-за того, что благодаря мне вы через полтора года станете президентом. Но я надеюсь, что вы по крайней мере не будете и слишком сдержанны. Не испортите дела для нас обоих, Дэвид. Думаю, вы меня поняли.

Сараджин Корт-Бэттл сказала:

— Из всего этого следует, что ты рассчитываешь забраться еще выше.

— Возможно.

— У тебя ничего не выйдет, Дэвид. Гарантирую. Завтра я начинаю дело о разводе. Я уже записалась на прием к адвокату.

— Тебе надо записаться не к адвокату, а к психиатру, — холодно сказал Дэвид.

— Ничего не поделаешь, Дэвид. Да, ты меня провел! Я не думала, что у тебя есть хоть какие-то шансы. Но вот теперь, когда ты доказал, что я ошиблась, я выдерну ковровую дорожку у тебя из-под ног, и ты шлепнешься. Я постараюсь, чтобы наш развод попал на первые страницы газет, и сама отнесу эти газеты Карлу Пирсону. Тут тебе и конец, Дэвид. Я намерена сослаться на то, что ты импотент. Как это тебе нравится?

— Пойди выпей.

— Завтра я начинаю дело. Завтра!

— Сараджин, мне это очень неприятно. Но остановить тебя я не могу. Так что нам не о чем теперь говорить.

— Нет, есть о чем! Ты можешь меня остановить, если уберешь отсюда свою мать. Если ты сейчас же не скажешь ей, чтобы она упаковывала чемоданы, я обещаю не начинать дела. Я останусь с тобой и буду пить, пока не сдохну, все равно ты женат не на мне, а на своей корпорации.

— Сараджин, я не позволю шантажировать себя. Делай, что хочешь.

— Значит, ты не хочешь со мной разговаривать, Дэвид. Ведь сейчас все решается, а ты не хочешь со мной разговаривать.

— Потому что ты, когда пьяна, говоришь только глупости.

— Я буду говорить медленно и ясно. Поговори со мной, Дэвид. Иначе будет плохо. Ты только скажи: твоя мать живет здесь потому, что ты любишь ее? Поэтому?

— Нет.

— Я так и думала. Если бы ты ее любил, я могла бы это понять. Но я знаю, что ты не можешь любить женщину, которая сделала из тебя такого сухаря. Ты выполняешь свой долг?