Святой Рейтинг - Александр Домовец

Девушка с лешим переглянулись.

– Испугаешься тут, – проворчал Корней. – Я сам чуть не испугался.

– Я тоже, – сказала Валя-Кира.

– Да не тяните вы! – рявкнул Фёдор. – Что произошло-то?

– Произошло… Ударила в тебя молния, да не сожгла. Она, как бы сказать, растеклась по тебе огнём. И вот горишь ты синим пламенем, и, видно, сам того не чувствуешь, потому что стоишь спокойно, не дёргаешься, только глаза от страха закрыл… Ну ладно, ладно, не от страха. Будем считать, задумался…А огонь тебя лижет, и весь ты в лепестках пламени. Прямо огненный цветок! Доктор это увидел и отпрянул, в стенку вжался, аж перекосило его…

Фёдор схватил Корнея за плечо.

– Цветок, говоришь? – спросил он страшным шёпотом.

Леший боязливо кивнул.

Завтракали без доктора. Через Гаврилу тот передал, что занят неотложными опытами и выйдет лишь к обеду.

– Опыты, как же! – фыркнул Корней. – Тоже, придумал отмазку… В себя приходит, волк позорный!

– Что-то произошло? – удивился Лефтенант.

Тут надо сказать, что он, Мориурти и Сидоров, ночное приключение мирно проспали. Фёдор коротко, опуская наиболее пикантные моменты, пересказал события. Валя-Кира сидела пунцовая, теребила застёжку куртки и не поднимала глаз. Фёдор чувствовал, что она вот-вот разревётся. Стриптиз перед Хаосом – тут, само собой, приличной девушке радоваться нечему. Но, может, пуще того стыдится, что её, сильную колдунью, легко и просто подчинила себе чужая воля. Мощная тёмная воля… А вот простой сын эфира Фёдор Огонь от раза к разу эту волю ломал, побеждал, скручивал в бараний рог, в крайнем случае – обводил вокруг пальца. Поневоле ощутишь комплекс профессиональной неполноценности!

Фёдор открыл рот, намереваясь успокоить Валю-Киру добрым словом (были в его лексиконе и такие), но Мориурти, втихаря от Лефтенанта хвативший коньячку, опередил.

– Вас, баронесса, можно поздравить, – игриво сказал он. – Понравиться будущему господу-богу – это же небывалая удача! Как говорится, пруха пошла. Монтеспан и Помпадур отдыхают!

Фёдор пристально посмотрел на профессора, и тот замолчал.

– Я не знаю, кто такие Монтеспан и Помпадур, – доверительно сказал сын эфира. – Может, вполне приличные женщины. Но кое-кому лучше не ёрничать. Целее будет, ёксель-моксель…

Лефтенант веско положил раскрытую ладонь на белую льняную скатерть между жареной индейкой и осетриной в желе. Фужеры, кувшины и графины красиво звякнули.

– Разговорчики, – негромко сказал полковник, окидывая войско руководящим взглядом.

За последние пару дней начало над экспедицией де-факто перешло к Фёдору. Совершая подвиг за подвигом, сын эфира нечувствительно оттеснил командира на второй план. Специально он к этому ни сном, ни духом не стремился, всё вышло само собой. Лефтенант не мог не чувствовать двусмысленность ситуации, и теперь намеревался восстановить статус-кво.

– Меня не интересует, кто кому нравится или не нравится, – жёстко продолжал полковник. – Я хочу выслушать комментарий к чертовщине, которая творилась нынче ночью. Пусть скажет наука. Если сама что-нибудь понимает.

С этими словами Лефтенант требовательно посмотрел на Мориурти. Тот с тяжким вздохом пригладил лысину и полез в карман за сигарой.

– Ну, что тут скажешь… Доктор дистанционно загипнотизировал Викторию, ввёл в транс, и после этого баронесса стала в его руках игрушкой. Тут ничего сверхъестественного нет, удивляет разве что ментальная сила гипнотизёра. Работать на расстоянии необычайно трудно. Хотя кто его, этого Хаоса, разберёт, с ноосферой-то… Может, для него это давно семечки, наумелся…

– А как насчёт шаровой молнии? – спросил полковник.

– Да, это посложнее. Мощного гипнотизёра представить можно. А вот мгновенно слепить шаровую молнию… По одной из теорий, эта штука есть не что иное, как сгусток низкотемпературной радиоактивной плазмы. Подчёркиваю: плазмы! – повторил Мориурти, глядя на Сидорова. Всё равно кроме террориста-физика никто по-настоящему понять его здесь не мог. – Получается, Хаос буквально голыми руками, используя какие-то запредельные технологии, может создавать высокоэнергетические сущности, и тут же использовать их как оружие… Вы можете это представить, коллега?

– Не могу, – задумчиво признался Сидоров. – Фантазию зашкаливает. Хотя… Если мифы не врут, атланты и лемуры что-то в этом роде умели. Эдак пятнадцать-двадцать тысяч лет назад. А раз так, мы лишний раз убеждаемся, что Хаос не врёт. Кроме как из ноосферы, получить эти знания неоткуда.

– Именно! – энергично подтвердил Мориурти, потирая ладошки. – Остаётся выяснить, почему в очередной раз уцелел наш друг Фёдор. Ну, не было у тебя шансов, парень! – ласково добавил он, кладя руку на мощное плечо Фёдора (сын эфира грозно засопел). – В сущности, должна была состояться мгновенная экологически чистая кремация. И мы сейчас со слезами на глазах сметали бы веником твой пепел, чтобы поместить в какой-нибудь хрустальный сосуд…

– Не дождётесь, – отрезал Фёдор.

Сидоров развёл руками.

– Да мы, знаете ли, не возражаем. Природу вашей неуязвимости лично я и не пытаюсь понять. Вы и сами её не понимаете. Зато очевидно, что если экспедиция не погибла в самом начале, и добралась до замка, это целиком и полностью ваша заслуга. (Лефтенант нахмурился и недобро посмотрел на физика.) Так что оставайтесь неуязвимым и дальше. А что, как, и почему, – разберёмся потом… если разберёмся…

– А мне интересно, чего это доктор так испугался, – подал голос Корней. – Ну, не убила молния Фёдора, бывает. Зеленеть-то зачем? Ровно кикимора болотная…

Мориурти снисходительно посмотрел на Оглоблю.

– Мой леший друг, позеленеешь тут! Хаоса подвело вульгарное суеверие. Помните, что он нам вчера говорил? Ноосфера нагадала ему беду от цветов. Надо полагать, убедительно нагадала, если он их во всей зоне искоренил. И вдруг перед ним, судя по вашему описанию, в образе огненного цветка предстаёт враг. Что должен подумать Хаос? Он наверняка решил, что пришёл его смертный час…

– Наверняка, – тихо подтвердила Валя-Кира. – Он мгновенно сделался похож на привидение.

Фёдор в досаде хватил кулаком по столу. Кабан, фаршированный овощами, от неожиданности хрюкнул и раскрыл глаза.

– Эх! – выдохнул сын эфира. – Был бы вчера цветок хоть какой… Гвоздика там, или розочка… Может, всего и делов-то – хлестнуть по физиономии. И у доктора инфаркт. И конец всем проблемам, ёксель-моксель!

– Не уверен, – сказал Сидоров неожиданно.

Все, даже кабан, уставились на террориста.

– А по-моему, Фёдор прав, – сказал Мориурти, пожимая плечами. – Если представить, что доктора вдруг не стало, всё становится на свои места. Зона автоматически ликвидируется. Она ведь наверняка не только создана Хаосом, но и существует благодаря его усилиям, его энергетической подпитке. По этой же причине гибнут монстры. Угроза телеимперии устраняется вместе с доктором. Цель экспедиции достигнута самым блестящим образом. Чего же ещё?

– Ноосфера, – сказал Сидоров.

Он встал, и, сунув руки в карманы, прошёлся вдоль стола. Участники экспедиции молча следили за перемещениями физика в ожидании развития темы. Мориурти, чтобы не сидеть без дела, налил и выпил.

– Во-первых, – сказал Сидоров наконец, – если уж ноосфера осознала себя субъектом, и борется за существование, то что помешает ей выбрать среди хомо сапиенс нового контрагента? Был Хаос Первый, будет второй, третий… сколько понадобится. И где гарантия, что следующий адепт мирового разума не займётся тем же, что и доктор? По тем же, так сказать, мотивам?

Лефтенант переглянулся с Мориурти.

– Ну, допустим, – сказал Фёдор настороженно. – И что дальше?

– Во-вторых, – продолжал Сидоров, – Хаос в нашей ситуации вообще не главное. Хаос не более чем производное от проблемы, глобальнее которой у человечества не было. Вы же помните, о чём говорил доктор: ноосфера захлёбывается информацией…

– Доктор много чего говорил, – холодно заметил Лефтенант. – Прикажете всему верить? Что за паника на корабле?

Сидоров остановился, как вкопанный, и смерил полковника уничтожающим взглядом.

– На планете работает более ста тысяч телеканалов и около тридцати тысяч вассальных радиостанций, – сказал он угрюмо. – И всё это хозяйство круглосуточно, уже двести лет кряду, извергает в эфир немыслимый информационный поток. Причём скорость и объём передачи информации из года в год нарастает по экспоненте. Мировой разум не в состоянии переварить всё это. Он может тупо рехнуться. Тут я с Хаосом вполне согласен.

«Самое смешное и печальное, что доктор Хаос во многом прав», – вспомнил Фёдор слова наставника Суй Кия из давешнего сна. Под ложечкой противно заныло.

– И каков ваш прогноз? – негромко спросил Мориурти.

– Если так, мы рехнёмся вместе с ноосферой. И, боюсь, этот миг не за горами. Насколько мне известно, фантомашек становится всё больше – и в городах, и в сёлах, а это симптом болезни… Всё живое на Земле просто-напросто одномоментно сойдёт с ума. Будет вам и апокалипсис, и Страшный суд в одном флаконе. – Сидоров пожевал губами, и, словно через силу, добавил: – Только никто этого не осознает.