Святой Рейтинг - Александр Домовец

Установилось молчание. Фёдор плохо помнил историю. Имена Македонского, Наполеона, Ленина ему почти ничего не говорили. Зато кое-что сказал пристальный, оценивающий взгляд Хаоса, как бы невзначай адресованный Вале-Кире. Похоже, Корней отчасти прав, а вот тезис доктора о равнодушии к женщинам не стоило принимать на веру… Обветренные щёки сына эфира вскипели желваками. «Я не посмотрю, что господь бог», – решил он, украдкой разминая кулаки.

– Позвольте! – воскликнул вдруг Сидоров. – А последствия? Предположим, с помощью ноосферы вы сможете проникать в прошлое и предпринимать какие-то действия. Ну, я не знаю, ну, допустим, вовремя накормить Македонского аспирином… И тот, поправившись, завоюет не полмира, а весь мир… А что после этого будет с текущей, так сказать, реальностью? К примеру, мы, сидящие тут, вообще родимся?

– Ничего вам не сделается, – успокоил доктор. – После первого воздействия на историю изменённый мир просто перейдёт в иную параллель. Ну, как объяснить? К примеру, вы открываете на рабочем столе компьютера письмо к Иванову, меняете фамилию и пересохраняете как письмо Петрову. При это изначальное послание сохраняется. Так и здесь. Сегодняшний мир останется таким же, а вот в параллельном пространстве одним миром станет больше. Но поскольку оно безразмерное, то и количество земных реальностей может быть неограниченным. Переходить из реальности в реальность смогу лишь я. Или те, кому я разрешу.

– Остроумно, – сказал Мориурти, почёсывая бородку. – Я бы сказал, глобально. И ваши мотивы более-менее стали ясны… Только не пойму: какого лешего… извини, Корней… вы перевоплотились в проповедника? И где сейчас настоящий Кулубникин?

– Варфоломея недавно задрала одна из моих малюток. Из тех, что вы называете зверелюдьми, – пояснил доктор, небрежно развалившись в кресле и поглаживая медальон на груди. – А зачем я перевоплотился… Видите ли, вы не первая экспедиция, которую направляют в аномалию. Вход сюда, как вы могли убедиться, никому не заказан, а выход… Так вот: каждую экспедицию я разными способами испытывал на прочность. И первые три испытаний не выдержали. Тем хуже для них.

Вы – другое дело. Вы справились и с дубами-киллерами, и с монстром. Мне стало интересно. Мои люди… точнее, не совсем люди… ещё точнее: совсем не люди… они вас заколдовали по моему рецепту и распоряжению. Одновременно под видом знаменитого проповедника я внедрился в экспедицию и привёл на ночлег в укромное место. Там экспедиция в полном составе превратилась в упырей. За исключением Фёдора, – последовал иронический полупоклон в сторону хмурого бойца, – на которого, как я и ожидал, заклятие не подействовало. Про Фёдора вообще разговор особый… На него-то я всех остальных и натравил. Для верности прибавил Пантелеймона Забубённого, да и сам решил размяться. Каково же было моё восхищение, когда Фёдор и тут победил! Вот теперь я заинтересовался экспедицией всерьёз.

– Для чего? – неожиданно спросил Сидоров.

– Что «для чего»?

– С какой целью заинтересовались?

– Об этом потом… Короче, на пути в замок я решил подвергнуть экспедицию самому серьёзному испытанию. И понятно, что это был не очередной монстр, не сторож с предупреждением и не финансист с попыткой подкупа. Профессор угадал: мне действительно нужно было выиграть время. Организовать тьму египетскую совсем не просто…

Кстати, вы, Сидоров, ломали голову: почему тьма надвигается так медленно, да к тому же с боков, а не сверху. Вот если бы прямо на голову, куполом, да одномоментно, – вот тогда бы точно не выкрутиться… Но в этом варианте и мне деваться было б некуда. С тьмой египетской даже я не хочу связываться. А так я бы в последний момент взлетел… Однако не понадобилось.

В общем, экспедиция в очередной раз прорвалась, и я понял, что теперь вас можно приглашать в замок. Я не зря вами заинтересовался. Вы прошли все испытания. Воевал, главным образом, Фёдор, но и остальные проявили себя вполне достойно. Поэтому все будут вознаграждены.

– Это каким же образом? – подозрительно спросил Лефтенант.

Доктор встал и повелительным жестом простёр правую руку в сторону собеседников.

– Вы будете моими апостолами, – торжественно сказал он, пристально глядя на Валю-Киру.

Глава восемнадцатая

Ночные шаги

На такой кровати Фёдору отдыхать не приходилось. Это была не просто кровать – воплощённые грёзы молодожёнов. Широкое мягкое ложе пряталось под высоким балдахином с тёмно-бордовыми шторами до пола, ослепительно белые простыни снежно хрустели от чистоты и крахмала, фундаментальная подушка сулила глубокий сладкий сон. Но спать, при всем желании, было нельзя. Поэтому Фёдор, не раздеваясь, сидел на уголке постели, и время от времени осторожно выглядывал наружу, контролируя ситуацию.

В большой слабо освещённой комнате стояли ещё четыре таких же кровати. За шторами балдахинов мирно спали товарищи по экспедиции – Лефтенант, Мориурти, Сидоров, Валя-Кира. Её ложе соседствовало с кроватью Фёдора, и сын эфира чутко прислушивался к лёгкому дыханию девушки. Что касается Корнея, то, не нуждаясь в постели, он просто свернулся калачиком в своей рваненькой шубейке на паркете у ног бойца, и тонко похрапывал.

На таком компактном размещении настоял Фёдор. Доктор Хаос предлагал каждому из гостей по роскошной комнате, но сын эфира наотрез отказался, и отнюдь не из чувства коллективизма. Не нравилось ему в замке. Мутно здесь, непонятно. А хозяин замка просто излучает опасность.

Словно подтверждая мысли Фёдора, откуда-то сверху донёсся неприятный звук, напоминающий мерзкое шипение. Слышалось в нём что-то хищное. Вероятно, такие звуки издавал какой-нибудь динозавр, готовясь поживиться собратом по мезозою… Фёдор невольно поёжился. Нет, правильно он решил, что ночлег должен быть общим. Нельзя в таком месте оставаться порознь. И остальные дружно его поддержали.

Мориурти взял Хаоса «на слабо».

– А разве трудно при ваших навыках организовать общую спальню? – невинно спросил он.

Хаос пожал плечами, сосредоточился, и через пару минут на глазах участников экспедиции в комнате выстроился целый ряд больших кроватей. Мориурти демонстративно зааплодировал.

– Ладно уж, – буркнул доктор. – Удобства в конце коридора. Отдыхайте. Ничто так не утомляет, как борьба за существование.

И удалился с мефистофельским смешком.

«Удобства» представляли совмещённый санузел, оборудованный и отделанный в стиле пятизвёздочного отеля. Фёдор лично проинспектировал умывальник, душ и всё остальное, за исключением биде. Подвохов не было. Только после этого он запустил Валю-Киру, а за ней и остальных. И лишь Корней отказался, сославшись на то, что десятилетнее пребывание в бутылке на дне ручья внушили неприязнь к водным процедурам. При слове «бутылка» он грустно посмотрел на Лефтенанта, который намёк проигнорировал.

И вот боевые товарищи спят, чтобы не сказать – дрыхнут, без задних ног, а он, Фёдор, бодрствует. Иначе и быть не может. Получается так, что, кроме как на себя, надеяться не на кого. Лефтенант, конечно, человек серьёзный, профессионал, однако в зоне его боевые навыки, равно как и магические навыки Вали-Киры, не работают. Мориурти и Сидоров сильны интеллектуально… да, интеллектуально. Ну и ладно. Что касается Корнея… Фёдор тепло посмотрел на сладко посапывающего Оглоблю. За считанные дни неказистый леший с трудной судьбой стал общим любимцем. Но считать его боевой единицей можно разве что условно. Вот и приходится бодрствовать, хотя спать хочется катастрофически.

Фёдор вздохнул и вспомнил Хаудуюдунь. В числе прочего наставник Суй Кий учил приёмам самоконтроля. Был и такой – «Порыв ветра, прогоняющий сон». Надо закрыть глаза и представить, что тебя овевает прохладный, несущий бодрость свежий ветер, напоенный ароматом цветов и трав…

Кстати, о цветах. Во время беседы за столом Сидоров спросил доктора: чем объяснить, что в зоне исчезли цветы? Ведь, по словам Хаоса, с исчезновением радиоволн в зоне буйным цветом расцвела всевозможная зелень. На это доктор совершенно серьёзно ответил:

– Однажды я спросил ноосферу, чего мне следует опасаться в жизни. Она ответила, что если я хочу дожить до бессмертия, то надо избегать любых цветов.

– У вас такая сильная аллергия? – изумился профессор.

– Нет у меня никакой аллергии, – раздражённо отмахнулся Хаос. – Я вообще здоров, как бык. Я так и не понял, что имелось в виду. Ноосферу иногда очень трудно понять. Это же не с простым телепотребителем общаться… Но на всякий случай искоренил в зоне все без исключения цветы. Дело несложное, зато так спокойнее.

– Будь у вас женщина, не дождалась бы букета, – пошутил Лефтенант.

– А бриллианты на что? – высокомерно отпарировал доктор. При этом он в очередной раз задумчиво посмотрел на Валю-Киру.

Да кто там всё время воет наверху?.. Вертеп, а не замок.