Секрет долголетия - Григорий Исаакович Полянкер

— Я не раз замечал, что патрули на тебя смотрят, как кот на сало… Твоя солдатская фуражка вызывает у них подозрение, нужно ее сменить.

— А на что я ее сменю? На цилиндр, что носят здесь извозчики и трубочисты, или на котелок, какой торчал на голове того злополучного министра?..

— Я не могу тебе ничего посоветовать, но снова говорю, что это плохо кончится…

— Да ты известный ворчун! — сердился Шмая. — Вид мой тебе не нравится? А что ж я могу напялить на себя, если вернулся с войны в этой вот шинельке, в этой фуражке и в этих сапогах? Нарядов мне еще никто не выдавал… Приданого тоже не получил… И вообще, прошу тебя, поменьше ко мне присматривайся, будет лучше для твоего здоровья…

— Что ж, пусть будет так… — миролюбиво проговорил Хацкель. — Дай бог, чтобы все хорошо кончилось. Ведь даже документов приличных у нас нет… Потрепанные справки ревкома за подписями Фриделя-Наполеона и Юрка Стеценко могут нас здесь только подвести под монастырь. Надо их подальше запрятать, так как у Петлюры и казаков эти два большевика, видно, не в большом почете…

— Что правда, то правда! — сказал Шмая. — Тут ты, конечно, прав! Я совсем забыл об этих бумажках. Могли б напороться на неприятность, если б у нас их нашли… Но никто на нас не обратит внимания. Кому мы нужны? Хотя, на всякий случай, давай разуемся и спрячем справки в сапоги. Береженого, говорят, и бог бережет…

Хоть в последние дни перепалка между ними принимала все более острый характер, но ни один из приятелей не допускал мысли, что они могут теперь расстаться. Это тяжелое и смутное время привязало их друг к другу, и каждый понимал, что никакие размолвки и ссоры их уже не разъединят. Дорога у них теперь одна…

Каждое утро наши путешественники просыпались в другом доме — там, где заставала их ночь, — и отправлялись на поиски работы. Они шагали со своими заплечными мешками по улицам, присматриваясь к прохожим и десятой дорогой обходя патрули. Останавливаясь то возле одного двора, то возле другого, стучали в ворота:

— Эй, не нужны ли вам работники на поденку? Все умеем делать!

На них смотрели, как на сумасшедших, и только пожимали плечами:

— Вы что, с неба свалились? Какая теперь работа!.. Разве не видите, что вокруг делается?.. Никто не знает, на каком свете он находится, что за власть завтра будет, а эти чудаки хотят теперь работу найти!..

На улицах появлялось все больше патрулей. Они задерживали всех подозрительных и просто тех, кто им не нравился, приставали к женщинам, хватали все, что плохо лежало.

— Послушай меня, разбойник! Нужно нам где-то пересидеть это время и не бросаться в глаза, — уныло повторял Хацкель.

— А мне вот интересно видеть, что здесь происходит… Настоящая комедия!

— Будет тебе комедия, когда нас схватят и запроторят в кутузку!

— А ты, брат, не хлопай ушами! — отвечал ему кровельщик. — Заметил патруль, — не оглядывайся, не беги, иди своей дорогой… Увидят, что ты боишься их, сразу заберут. А если уж нас остановят, ты молчи. Я с ними разговаривать буду.

— Ага, будешь с ними разговаривать! Думаешь, это тебе министр? Они с тобой так поговорят, что в глазах у тебя потемнеет…

День выдался холодный, морозный. Снег скрипел под ногами. Скрипел сердито, свирепо.

На главной улице еще открыты были некоторые магазины, рестораны и кафе. Из распахнутых дверей вырывалась на улицу разухабистая музыка.

Наши приятели останавливались у широких витрин, вдыхая запах жареного мяса и свежих пирогов. Глядя на огромные блюда, на которых покоились жареные гуси и утки, Хацкель грустно вздыхал.

Заметив это, Шмая-разбойник спросил:

— Скажи, дорогой, как ты смотришь на жареное мясо с картошечкой и фаршированную щуку с хреном?

Лицо балагулы расплылось в улыбке:

— Как я смотрю? Смотрю, конечно, хорошо…

— И я хорошо… Ну, а скажи, съел бы ты жареного гуся с яблоками и гречневой кашей?

— Отстань, сатана, не раздражай! — рассердился Хацкель. — Тут бы краюхой хлеба или миской борща разжиться, а ты такое мелешь. Совсем сдурел!..

— Да! — глубокомысленно изрек Шмая, не обращая внимания на то, что приятель уже начал сердиться. — Хорошо бы в такой мороз выпить добрую чарку водки да закусить белыми грибочками, паштетом из печенки… Или жареной рыбкой — карасем или судачком…

— Знаешь, разбойник, если ты не перестанешь издеваться надо мной, я, ей-богу, уйду от тебя… Голоден как волк, а ты тут со своими щуками и карасями! Тюльки бы достать, и то счастье! Только забудешь о голоде, а ты за свое принимаешься! Перестань, говорю тебе!

— Ладно, перестану, — успокаивая рассерженного приятеля, сказал Шмая.

— Пора уже бросить свои шуточки и стать человеком! — буркнул Хацкель и ускорил шаг. — Никогда у тебя голова не болит за завтрашний день.

— Солдатская жизнь этому научила… Думать тебе не надо, начальство за тебя думает…

Шмая не успел договорить, как перед ними вырос патруль.

— Они смотрят на нас, сейчас задержат… Давай бежать!.. — шепнул ему Хацкель. Но Шмая гневно покосился на него.

— Не смей! — И, обходя двух краснорожих солдат в синих жупанах, Шмая важно козырнул им и быстро прошел мимо. Те обернулись, рассмеялись и двинулись дальше.

— Видишь, а ты уже хотел бежать. Если б ты так сделал, они тебе сразу влепили бы пулю в одно место, и ты уже никогда не смог бы сидеть на облучке… Главное в такое тревожное время — полное спокойствие!

— Ой Шмая-разбойник, боюсь я, что с твоим спокойствием не миновать нам беды…

— Боишься, так помолись! А мне нечего бояться. Сто смертей уже видел, и сто первая уже не страшна…

Выбравшись по крутому спуску на длинную безлюдную улицу, они вскоре оказались на товарной станции, где важно и сосредоточенно гудели черные нахмуренные паровозы. Несколько грузчиков, молчаливых и мрачных, выносили из красных вагонов мешки и тюки.

Постояли несколько минут, глядя, как работают грузчики. У Шмаи сразу заблестели глаза. Он подошел к штабелям, нашел старшего, сказал ему несколько слов, и тот даже обрадовался: чего ж, если плечи у ребят крепкие, работы хватит для всех!

Сбросив верхнюю одежду, чтобы сподручнее было работать, Шмая и Хацкель начали выгружать из вагонов мешки. Сперва было трудновато, но скоро они наловчились, и со стороны уже могло показаться, что это потомственные грузчики и работают они на товарной станции невесть сколько лет!

— Ну, Хацкель, теперь ты уже понимаешь, что мы с тобой нигде не пропадем? — улыбаясь, сказал наш разбойник, когда возвращались с работы, унося в карманах немного денег, а в