Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены - Томас Шёберг

Стина Бергман предложила ему место обработчика сценариев и сценариста в “Свенск фильминдустри” – для Ингмара Бергмана шанс поистине фантастический. Он надеялся в будущем стать режиссером Королевской оперы, но пока что вел непрочное существование как практически неоплачиваемый ассистент режиссера и суфлировал “Орфея в аду”, получая тринадцать крон за спектакль. Зато контракт со “Свенск фильминдустри” обеспечивал ему круглогодичную работу, полностью оборудованный офис в центре Стокгольма, с телефоном и видом на крыши вокруг Кунгсгатан, а также ежемесячное жалованье в 500 крон. Устоять невозможно. Бергман согласился. Вместе с еще четырьмя молодыми людьми из отдела Стины Бергман он должен был доводить до ума чужие киносценарии и писать свои. Карин Бергман решила, что с новой работой в жизни сына наметился просвет:

Все это непостижимо и как-то нереально. Сегодня он заходил к Эрику, и на сей раз ситуация между ними уладилась. Только бы осталось спокойно. Оба они ужасно страдают от подобных контроверз. […] Ах, пусть мои мальчики станут вправду хорошими людьми! […] Сегодня Ингмар подписал контракт со “Свенск фильминдустри”, что обеспечит ему месячное проживание в Сигтуне, если за это время он напишет им сценарий. Иными словами, все это эксперимент. Если результат окажется хорошим, Ингмар получит за свою работу значительно большую сумму. Он невероятно радуется свободному месяцу и рассчитывает достаточно много сделать и для себя. Правда, мне кажется, таланты Ингмара годятся скорее для театра, чем для кино. Тем не менее я довольна. Сегодня вечером Эрик идет смотреть его пьесу. Поглядим, что он скажет.

Один из собственных сценариев, представленных Стине Бергман, Ингмар Бергман в свое время показывал Эльсе Фишер. По обыкновению, он был написан чернилами от руки в синем блокноте, какими пользуются школьники, а речь там шла о молодом человеке, учащемся, которого донимает злобный латинист, и о любви их обоих к “плохой” девушке. Эльсе рассказ понравился, и она полагала, что ему стоит когда-нибудь его использовать. Теперь такой случай представился. Бергман принес сценарий Стине Бергман, и продюсер Густав Муландер и главная шишка Карл Андерс Дюмлинг дали добро.

Через два года “Травлю” запустили в производство.

В начале осени Карин и Эрик Бергман пригласили будущую невестку на ланч в пасторский дом на Стургатан. Трапеза оказалась традиционно простой и состояла из чая с бутербродами, который обычно подавали, когда пастор заканчивал утренние труды в своей канцелярии. Эльса Фишер сильно нервничала. Что подумает о ней, простой балерине, эта консервативная христианская семья?

Опасалась она напрасно. Эрик и Карин Бергман встретили ее очень приветливо, и она, похоже, снискала их одобрение. В октябре пришло приглашение от Эйвор, матери Эльсы Фишер, художницы по тканям и преподавательницы Художественно-промышленого училища, впоследствии Профессионального художественного училища. И через два дня она принимала у себя пастора и его жену по случаю помолвки детей. Все прошло чрезвычайно удачно. Карин Бергман была ужасно довольна и в знак того, как она верит в предстоящий союз, подарила будущей невестке один из своих перстней, изящное украшение с сапфирами.

Карин Бергман с удовольствием наблюдала за Эльсой Фишер в ее красивом, со вкусом устроенном родном доме и радовалась, что сын встретил такую чистую, хорошую девушку. Контраст с его губительным романом с Карин Ланнбю был огромным, и она благодарила Бога. Любовные истории сына мало-помалу закаляли ее, но все-таки она молилась Всевышнему, чтобы сын наконец осознал свою ответственность и действовал соответственно. Позднее она написала Эйвор Фишер письмо, где выразила радость, что Ингмар теперь принадлежал к окружению этой элегантной женщины.

Обе семьи стали часто общаться, и нередко все шло прекрасно. Карин Бергман имела все основания испытывать удовлетворение. Фишеры были люди “душевно тонкие” и свободомыслящие. Особую симпатию у нее вызывала Эйвор Фишер, которая лучилась добротой, и если уж кто мог помочь ее сыну, то именно Эльса и ее мать.

Однако на Эрика Бергмана положиться никак нельзя. Как-то за обедом на Стургатан у него возникли разногласия с сестрой Эльсы, Ранди, которая училась в Техническом училище, а теперь занималась в Академии художеств, у профессора Исаака Грюневальда, ведущего представителя шведского модернизма. Карин Бергман опасалась за судьбу этого вечера, поскольку Фишеры придерживались более свободных взглядов, нежели они сами. Из-за чего в точности произошла стычка, неясно. Хотя в целом вечер все же оказался приятным.

Поженились Ингмар Бергман и Эльса Фишер в марте 1943 года, когда обзавелись собственной квартирой. Располагалась она в Абрахамсберге, в предместье на севере Стокгольма, которое Бергману, как пишет в своей книге “Страсть и демоны” Микаель Тимм, очень не нравилось. Вечерами они играли сонги Бертольта Брехта и читали вслух “Винни-Пуха”. За неделю до свадьбы Бергман сбежал, вероятно от страха перед серьезным шагом в юридически узаконенную и благословленную Богом семейную жизнь, но взял себя за шкирку и вернулся.

Венчание состоялось 25 марта в церкви Хедвиг-Элеоноры, и провел обряд конечно же Эрик Бергман. Карин Бергман видела очаровательную невесту и сияющего жениха. Церковь была украшена по-весеннему нежными березовыми ветками. Алтарь в красно-белых покровах, подружки невесты в голубом и розовом. Гостей собралось множество, пел хор Местер-Улофсгордена в полном составе. Дитер Винтер и близкий друг Рольф Огрен были шаферами. Эйвор Фишер устроила у себя в доме прием, изысканный и красивый. Хозяева и свекровь произнесли речи в честь новобрачных, как и Эрик Бергман.

Свою речь он написал карандашом на четырех страницах, с множеством зачеркиваний и поправок. Почерк твердый, с наклоном вправо, не оставляющий места сомнениям. В начале он сказал, что понимает, как много значат в родне женщины и как рад, что сыновья, искавшие и нашедшие себе жен, теперь обеспечили семью новой кровью и эти женщины имеют все предпосылки стать своим мужьям опорой и поддержкой. А когда настанет их черед, они со всей ответственностью будут стойко нести тяготы и жертвы.

Далее он напомнил о ночной беседе, состоявшейся накануне у них с Ингмаром, когда они говорили об огромном значении, какое имела для Ингмара бабушка, Анна Окерблум. Затем он повел речь о невестке и о том, чего от нее ждут:

Мы говорили о большом даре, который достался тебе в лице Эльсы, и ты сказал: “Ведь, кроме того, я впервые полностью и безоговорочно вручаю себя другому человеку”. И теперь я хочу сказать Эльсе, я так благодарен, что ты позаботишься о нем, что, как говорится, “женка ему опорой станет” [цитата из “Пера Понта” Хенрика Ибсена. – Авт.]. Уже сейчас мы все заметили, что Ингмар сумел достичь много такого, чего прежде не мог. Стало быть, ты присутствуешь во всех его делах и творчестве, а это делает его по-новому счастливым и уверенным. Возьми его, Эльса, и помоги ему идти дальше. Заполни все пробелы, какие я заполнить не смог, раскрой любовью все возможности, что готовы расцвести и дать плоды. Ты милое, умное, чистое дитя. Если кто и способен помогать Ингмару, то именно ты! Благослови Господь Эльсу и Ингмара.