Река, что нас несет - Хосе Сампедро

«Наверное, еще никогда в жизни так не встречали сплавщика», — подумал Двужильный, поднимаясь по узкой лестнице. Дело принимало занятный оборот. Проходя мимо веселых девушек, он снова подумал: «Сюда бы Сухопарого!»

— Можно войти? — спросил отец невесты, подойдя к двери. — Божий человек явился!

— Конечно! — ответили изнутри. — Я уже одета.

Они вошли, громко хлопнув дверью. Из мужчин только отцу да, пожалуй, еще «божьему человеку» разрешалось видеть невесту до свадьбы. В спальне стояла металлическая кровать, пестрая занавеска прикрывала одежду. В окошко заглядывало солнце, куст бальзамина благоухал. Полная женщина, раскупорив флакон с духами, щедро опрыскивала ими невесту, на которой не было только фаты. «А она хорошенькая!» — отметил про себя Двужильный. На девушке было плотно облегающее белое платье; смуглое ее лицо сильно раскраснелось. Кроме толстухи, в комнате, несмотря на тесноту, суетились еще три женщины.

Отец невесты и Двужильный остановились у двери; дальше пройти было невозможно. Девушка взглянула на них.

— Добро пожаловать, сеньор! — приветствовала она его взволнованно.

— Видишь, как тебе повезло! — воскликнула одна из женщин. — Со свадьбы Кресенсии другого такого случая не было в селе.

Толстуха держала в руках фату, кружева светились на солнце. Прежде чем набросить ее на невесту, толстуха остановилась, и в комнате воцарилась торжественная тишина. Толстуха подтолкнула девушку вперед; та сразу стала серьезной, побледнела и приблизилась к отцу.

— Благослови меня, отец, — робко сказала она.

Хозяин растерялся, словно его застигли врасплох. Но тут же, поборов волнение, перекрестил дочь, расцеловал в обе щеки и сказал:

— Да благословит тебя бог в замужестве.

У женщин потекли слезы.

— Он, матушка! — заплакала невеста, обнимая толстуху, которая никак не могла справиться с напавшей на нее вдруг икотой.

— Фату помнешь, осторожней! — первой опомнилась сестра невесты, смахивая слезы.

Вытирая глаза носовым платком, невеста сразу отступила и склонила голову, чтобы легче было надеть фагу. Взволнованный отец, не желая уподобляться женщинам, шутливо произнес:

— Ну что ты, доченька, не на казнь ведь идешь!.. За~ чем же так… И божий человек явился, он принесет тебе счастье.

Двужильный покорился. Он отошел в сторону, дверь раскрыли, и невеста стала спускаться по лестнице. Снизу неслись приветственные крики.

— Как вас зовут? — спросил хозяин дома.

— Сиксто Корреа.

Его заставили спуститься первым за невестой, следом шли родители, за ними родственники.

Через все село направились к церкви, где и состоялась свадебная церемония. И хотя она длилась недолго, не обошлось без прочувствованной проповеди священника, вдохновленного утренним успехом. Рядом с алтарем на всеобщее обозрение прихожан был выставлен новый балдахин. Возле купели играли несколько ребятишек, каким-то образом умудрившихся проникнуть по лестнице на хоры. Потом послышался скрип деревянных ступенек и шепот потерявшего терпение пономаря.

Из церкви отправились смотреть повое жилище молодоженов, где местная молодежь, совсем забыв о приличиях, везде совала нос. Люди с любопытством глазели на столовую, когда вдруг на пороге появился парень и что-то ликующе прокричал. В высоко поднятой руке он держал ночной горшок, который только что обнаружил в спальне. Под общий хохот, к величайшему смущению невесты, стали восхвалять его достоинства: прочность, устойчивость, удобство, его славное будущее и все то, что ему предстояло увидеть. Комментарии были весьма недвусмысленны, после чего, по существующему обычаю, парни ворвались в спальню и повалились один за другим на кровать («аннулированную», как назвал ее один из них, подразумевая никелированную), проверяя се комфортабельность своими сапожищами. Новобрачный пришел в негодование, но тесть успокоил его и посоветовал по обращать внимания на насмешников, чтобы им поскорее надоело зубоскалить. Действительно, парни вскоре оставили молодоженов одних, и те стали переодеваться к обеду.

Двужильный, воспользовавшись спокойной минутой, сказал, что хотел бы сразу после обеда отнести сплавщикам провизию, а потому должен заранее купить ее. Однако хозяин и слышать ничего не хотел:

— Сейчас мы пойдем к столу. Скажите, что нужно вашей артели, у меня в доме все есть… Ничего, ничего, мы и сплавщиков пригласим на свадьбу!

Будь он крестьянином, возможно, он отнесся бы к людям с реки иначе, но это был человек из другой среды — предприимчивый, приветливый, мирный. Он все больше нравился Двужильному.

Возвратившись в дом всей компанией, они увидели под навесом рабочего, который сколачивал ящики. Двужильный остановился посмотреть и сокрушенно покачал головой.

— Знаю, знаю, сегодня праздник, — сказал хозяин, — но что поделаешь? Срочный заказ. Не так уж у меня много клиентов, чтобы ими пренебрегать.

— Да я вовсе не к тому. Разве так работают? — И набрав в рот гвоздей, Двужильный стал вбивать их с поистине виртуозной быстротой. Левой рукой он ставил гвоздь, а правой, в которой был молоток, вгонял его двумя ударами — сначала легким, чтобы закрепить, а затем, убрав пальцы, сильным, по самую шляпку. Работа, и в самом деле, была мастерская.

В несколько минут он сколотил ящик и, окинув гостей победоносным взглядом, спросил:

— Ну как? Еще что-нибудь забить?

Хозяин рассмеялся:

— Не знал, что сплавщики так ловко расправляются с гвоздями.

— Я стал сплавщиком поневоле. Не нашел ничего другого, когда закрыли фабрику в Валенсии. Гвозди вбивать — мое ремесло. Я работал сдельно. Сколачивал ящики для изюма в Малаге; для кураги и перца — в Мурсии; для фруктов — в Логроньо; для рыбы — на севере; для апельсинов — в Валенсии… Всюду побывал, все переделал.

— Здорово у вас это получается. Раньше я работал на фабрике, распиливал доски и видел, как забивают гвозди, но мало кто так ловок, как вы.

— Да, таких, как я, немного, — с гордостью отозвался Двужильный. — Видите, в каждом из этих ящиков по тридцать шесть гвоздей, а я забивал от четырех до пяти тысяч в день. И не как попало, а по самую шляпку, ни одного не согнул… Хотел бы я поглядеть, кто их забьет лучше.

Н, довольный, посмотрел на свои руки, а люди наперебой хвалили его.

— Жаль, что здесь нет моего зятя… Надо же… зятя, — засмеялся хозяин, — он больше меня смыслит в этих делах… Послушайте, — вдруг предложил он, — а почему бы вам не остаться у меня? Вы были бы не в обиде. Я люблю хороших людей и плачу по заслугам.

Двужильный огляделся вокруг. Дом был новый, свежепобеленный. Хозяин пришелся ему по душе; хозяйка добрая, жених вроде бы простой; невеста — приятная девушка, прощается с вольной жизнью… Он подумал о своей жене, о дочери-подростке. Земля здесь не так сурова, и люди повеселее… Он вздохнул.

— Мне надо отработать по контракту.

— Конечно! Как раз к тому времени, когда вы доведете лес до места, здесь начнется самая рабочая пора.

За открытыми воротами Двужильный видел мягкие очертания холмов, совсем не похожих на неприступные горы его родного края. Да, тут будет поспокойней в старости, и дочку пристроить легче. Он снова вздохнул, на сей раз — с облегчением. Примет он предложение или нет, важно то, что его везде оцепят по заслугам, заключил он про себя. Вот что главное. Хорошо на свете! Он всегда так считал.

— Не раздумывайте, дружище. Вас сегодня сюда послал сам бог. Счастливое знамение не только для нас, но и для вас тоже. И зять обрадуется! Знаете, если дела у пас пойдут на лад, когда поспеет урожай, мы станем делать консервы.

— Я еще не отказался. Мне ваше предложение по душе, да и вы как хозяин вполне подходите.

Мужчина рассмеялся.

— Когда доведем лес до Аранхуэса, — продолжал Двужильный, — я буду возвращаться домой через ваши места. Тогда и потолкуем. Если мы поладим…

— Нет, не поладим, дружище. Ни за что не поладим.

Даже невозмутимый Двужильный рассмеялся.

— А по-моему, поладим.

— В таком случае, я на вас рассчитываю… А теперь пора к столу, надо хорошенько закусить. Сейчас пошлем за сплавщиками. Пусть они тоже погуляют на свадьбе Элопсы Уэте.

Впереди всех, исполненный гордости, окруженный почтением, Двужильный прошествовал в просторную мастерскую, где были накрыты столы. И в этот прекрасный день, в начале июня, пировал, как никогда еще ему не доводилось, упиваясь всеобщим вниманием и повой надеждой.

11

Часовня надежды

— Бедняжечки! — сказала девочка с золотистыми косичками. — Зачем вы зашиваете им рты проволокой?

Ловец ящериц из Мантиеля, довольный тем, что привлек внимание группы купальщиков, громко рассмеялся.

— Знаешь, как они кусаются? Видела бы ты их зубы! А так не укусят! — заключил он и сжал себе губы двумя пальцами.