Баженов - Вадим Пигалев

Василий Иванович на сей раз решил отказаться от монументальности, величественных форм, характерных для дворцовых построек. Ибо русская природа, окружающая обстановка и поставленная перед самим собой задача диктовали иное: скромность, соразмерность, сочетание построек с ландшафтами, ненавязчивая ансамблевость, усадебная теплота.

В 1776 году проект был готов в виде панорамного чертежа — «Вида села Царицына».

Василий Иванович прежде всего решил поделиться замыслом нового строительства со своими коллегами — непосредственными помощниками и вновь набранными учениками, среди которых были Семен Орфанов, Николай Кузьмин, Иван и Николай Урюпины и другие. Правда, первоначально архитекторская команда при Царицыне существовала больше как бы на общественных, самодеятельных началах, так как официально нигде не была утверждена и денег на ее содержание не отпускали. Предстояло вначале определить объем работ, утвердить смету. Но Баженов, помятуя о том, что с началом строительства у него будет дел по горло, — да и заниматься подбором мастеров, их обучением будет уже поздно, тем более что была команда «со строительством не мешкать» — регулярно проводил занятия с самого начала, когда план застройки только еще складывался.

Баженов неторопливо и на сей раз без волнения пояснял общий принцип задуманного им плана, останавливая внимание лишь на отдельных, наиболее важных строениях.

— Ныне мы привычку имеем, — говорил Баженов, обращаясь к коллегам, — во всем симметрию искать и все постройки располагать по геометрическим осям. В этом нет ничего дурного. Но мы забыли, что древние зодчие, особливо наши соотечественники, и асимметрию ценили, отчего цельность композиции не нарушалась, а, напротив, живописность приобретала. Сие есть закон природы, порожденный самой природою. В этом нетрудно убедиться, взирая на эти пруды и овраги, холмы и деревья, луга и реки. Здесь есть гармония, но нет симметрии.

Баженов проводил свою беседу под открытым небом, точнее — под липовыми кронами. На стволах деревьев — эскизы, планы будущих построек, развернутая панорама — «Вид села Царицына». Такая «аудитория» позволяла зодчему вести беседу более конкретно и наглядно.

— Словом, друзья мои, — продолжал Василий Иванович, — я не намерен тиранить природу, и, надеюсь, что она мне ответит тем же. Посему главное здание замыслил я не в виде единого дворца, как то принято, особливо в городе, а видится он мне павильонами усадебного типу. Анфилады парадных залов обратил я в сторону парка. Сии строения займут центральное место на подъездной площади. В центре среднего корпуса — главный вход во дворец.

— Чем объяснить, — поинтересовался П. Плюсков, ученик Ухтомского, — что столь невелик по ширине своей центральный корпус?

— Именно благодаря этому, — пояснил Баженов, — я хочу добиться включения в сей важный интерьер зеленой лужайки, коя взор ласкает и весьма прелестно вписывается в раму портала. Покои светлейших особ, — продолжал Василий Иванович, — расположил я в боковых корпусах, форму квадрата имеющих. Тот, что обращен к прудам, предназначается матушке-императрице; другой, супротив Хлебного дома[6] — для ее наследника. В сей дворцовый ансамбль войдут и другие постройки. Скажу обо всех поочередно.

Большой кавалерский корпус[7] для именитых гостей и Лакейский дом[8]. Расположил я их по берегам прудов и оврагов. Особливое значение, как видно на плане, решил я придать третьему корпусу, имеющему форму круга, ибо сие диктуется его местоположением. По той же причине здание венчает богатая декором башня, весьма удобная для обозрения окраин и сельских праздников, если таковые будут иметь место. Фасад корпуса, как изволите видеть, имеет общий со всеми зданиями вкус: цоколь из белого камня, стреловидные окна с декором из того же материалу, красный кирпич и прочее. Но есть и отличие — узорная кладка над окнами и белокаменные кокошники у входа, легкость и дальнюю привлекательность сему строению придающие. Дабы укротить готику и придать строению спокойный ритм, я дал корпусу горизонтальную направленность, призвав на помощь линии парапета, широкий антаблемент и прочие успокоительные в архитектуре чередования, кои весьма важны и для других зданий, мною запроектированных…

Баженов бесшумно ступал по сочной траве, прогуливаясь между деревьями, где были развешаны его работы. Указкой ему служила осиновая палочка с маленькой веточкой на конце, которой он временами отгонял назойливых комаров. Коллеги слушали внимательно, делали наброски отдельных деталей и частей зданий, копируя рисунки архитектора.

— Перейдем к следующему строению того же порядку, к Полуциркульному дворцу, названному мной Малым[9], — продолжал Василий, указывая на парковую площадь, Березовую перспективу и на пруды у холма, обращая тем самым внимание слушателей на натуру и предоставляя им возможность самим отыскать названное здание на рисунке и мысленно перенести на то место, где ему в будущем надлежит быть. — Полукружие фасада сего здания обратил я к прудам. С одной стороны открывается величественный холм, очертания коего я повторяю в формах строения. Сюда же глядит и овальный зал, могущий служить столовой. Главный же фасад — парковый. Белокамье придает ему легкость и изящество, кои белоствольным березам свойственны. Потому и обратил я фасад к Березовой перспективе, она живым продолжением сего здания явится. Сей фасад полусферическим куполом увенчан, чем придает спокойствие всему дворцу, как, скажем, крона дерева венчает и укрощает первичную высоту ствола. Посему, как мне думается, оное строение, будь то со стороны холма, прудов или парковой площади, будет словно рожденное самой природою.

Следующее строение — дворец подле боку садового[10]. Это здание опять же не архитектурным насилием и каменным нагромождением, а самым местоположением и всей натурою в композицию завязано.

Василий сделал паузу. Неторопливо поменял на стволе дерева эскизы, выставив рядом с панорамой отдельные рисованные детали строения.

Паузой воспользовался ученик Баженова.

— Кажется мне, господин Баженов, что сие здание, вами исполненное, имеет детали, особливо оконных проемов, не менее, а более крупные, нежели в других строениях, включая, между прочим, и Главный дворец. Продиктовано ли это его великой величиною или сии отклонения другую причину имеют?

— Похвально, друг мой, — с улыбкой заметил Василий Иванович, — весьма похвальна ваша зоркость. Отклонения от принципу есть — это верно. И об этом я имел в виду сказать особливо. Здание сие предназначено для торжеств, о чем говорят, к примеру, трехарочные входы и фасады, венчанные гербами государства Российского. Но мне не хотелось подчеркивать огромность его за счет увеличения объемов и общего утягчения. Здесь, как и повсюду, я сохранил спокойный тон во внешнем наряде и умеренность в размерах здания. Но убранство фасада, укрупненные детали декора подчеркивают торжественность и увеличивают масштабы сего здания. Однако сие характерно, как извольте заметить, лишь для Главного фасада. Далее, чем ближе к парковому фасаду, тем менее крупны формы. Столь же не вдруг здание облегчается и кверху. Например, второй этаж по высоте своей — близнец первому, но выглядит несравненно легче, а достигается сей обман зрения белокаменными кружевами. Резьбою по камню надлежит обработать и оконные проемы. Все это не токмо облегчит здание, но и свяжет его с природою и, несмотря на парадность и исключительность дворца, придаст единость с другими строениями. Касательно же Управительского дома[11], — продолжал Баженов, — скажу немного. Его место — за Лакейским домом, подле оврага. Парапет, портик, антаблемент, фронтон — все это некоторое сходство с Лакейским домом имеет разве что в других пропорциях. Но чтобы придать ему некоторую особость, применил я на углу здания четырехколонные портики, чем и выделил фасад корпуса.