В поисках Совершенства - Изабель Лосада

И это приводит нас к третьей возможности, то есть позиции признающего реинкарнацию. Но не все так просто. Даже если вы примете эту позицию, вам все же придется разобраться, на какой ее стадии вы находитесь. Вуглер прямо предупреждает нас остерегаться «сентиментальной картины развивающейся души во время ее прохождения через кармические высшие школы».

Взобравшись на коробку с мылом, он заявляет:

Из-за недостатка серьезных обоснований в традиционной спиритической психологии пишущие о популярной метафизике не в состоянии произвести надлежащее разграничение между эго личности и более возвышенной душой. Эго вовсе не реинкарнирует, только душа, и даже в этом случае еще далеко до ясности – до какой степени ее развитие является линейным и историческим.

Теперь-то вам все понятно? Нет? Я так и думала. Не расстраивайтесь. В любом случае – теории вполне достаточно. Я с нетерпением пыталась выяснить, что же все-таки происходит на его семинарах. Кем я была в прошлой жизни? Может быть, это новое самопознание придаст мне ауру обаяния? Или возможность поддержать эго, жестоко высмеянное доктором Вуглером? А вдруг я была замужем за Генрихом VIII? Или была оккультным суфием, и, чтобы стать еще более просветленной, мне просто нужно освежить знания, которые я когда-то приобретала в течение всей своей жизни? Но, пролистав еще пару глав, я поняла, что такое счастье мне не светит.

Концентрироваться на счастливых прошлых жизнях так же полезно, как терапевту лечите искалеченную ногу, исследуя здоровую.

Видимо, фокус в том, чтобы быть несчастным и травмированным. В книге содержится бесконечное число историй о клиентах, которые помнят, как их забили до смерти, отравили газом, повесили, утопили – и огромное количество прочих прелестей специально для солнечного субботнего дня. Ура-ура! Все так забавно! Через десять историй и еще некоторое количество теории я захлопнула книгу и решила, что, наверное, загар – более важное занятие. Но, поджариваясь на солнышке, я вспомнила собственную нерешенную тайну.

Когда-то, тысячу лет назад, один из моих великолепных американцев взял меня в воображаемое путешествие. Я лежала с закрытыми глазами, а он вкрадчиво говорил:

– А теперь вернись в свои шесть лет и расскажи мне, что ты видишь.

Я описала, как бабушка печет пирожные, и запах свежеиспеченного теста плывет из духовки.

– Теперь вернись в два года. Что ты видишь? Я описала листья в саду, синее небо, тепло.

– Теперь я хочу, чтобы ты отправилась еще дальше, во время до рождения, в предыдущую жизнь. Не волнуйся, даже если ты в это не веришь, просто рассказывай, что видишь.

Я увидела деревянную дверь амбара с поперечным брусом слева направо. Образ был очень четким. Дверь была заперта снаружи, и я в нее колотила. Я оказалась запертой в амбаре с тремя ребятишками, от которых держалась особняком. Мужчины заперли дверь и ушли. Я не знала, случилось ли с ними что-нибудь или они собирались вернуться; и меня никто не слышал. Вот такой образ. И с ним пришло отвратительное ощущение, что я умерла страшной смертью в том амбаре вместе с тремя ребятишками – смертью от голода и жажды. Я не сумела выбраться наружу. Думаю, если таковой оказалась моя судьба, ничего удивительного, что образ двери был таким отчетливым. Должно быть, я провела не один день, глядя на нее и не теряя надежды. Даже сейчас я ясно видела эту дверь мысленным взором. До сих пор я игнорировала этот образ. Не зная, что с ним делать, я просто отложила его «на потом». Кажется, это «потом» наступило в эти выходные.

А может быть, я просто слишком долго пролежала на солнышке в саду. Покачиваясь, я направилась в дом и встала под холодный душ.

Я больше не боюсь семинаров. Я поняла, что выход за зону комфорта бывает очень возбуждающим. Но на этот раз все было по-другому. Я отважилась на погружение в совершенно другое измерение, где, как я уже знала, были безысходное отчаяние и страшная жажда. Мне казалось, что я была испугана перерождением, но на этот раз ужас был еще более сильным. Признаюсь, что я даже позвонила парочке своих терпеливых и верных друзей, которые, вздыхая от отчаяния, когда я рассказала, что затеяла на этот раз, пообещали мне молиться за меня все выходные. На это предложение я со стыдом, но радостно согласилась. Когда покидаешь эту жизнь, как-то очень обнадеживает, что кто-нибудь просит Святой Дух отправиться с тобой.

Я пришла в помещение на Холлоуэй-роуд и увидела тридцать стульев, поставленных подковой. Во всяком случае, это не круг, и во всяком случае, здесь будут не одни женщины. Тут пришли несколько женщин. Потом еще несколько женщин. Потом еще несколько женщин. Я начала раздражаться. Понятно, что подобные занятия несколько странны, но всегда надеешься, что придут мужчины и придадут тебе отваги. Я глубоко вздохнула. В 10 утра, к началу занятия, нас было двадцать три женщины и один мужчина. Потом появился еще один, лет семидесяти, которого втащила в комнату жена, и; наконец, третий, лет двадцати, которого тащила за собой сестра. Я готова была скакать от злости. Что случилось с коэффициентом 50/50?

Ввалился Роджер Вуглер. Вместо интеллектуала-тяжеловеса, которого я ожидала после чтения книги, он оказался дружелюбным человеком отеческого вида, с длинными бровями, как у Дениса Хили, телом, определенно далеким от спорта, и шутовской улыбкой. Очень обнадеживающе.

Вы же знаете, что произошло дальше, правда? Вот-вот. Мы по очереди сообщили, зачем мы здесь. Большинство женщин были терапевтами, гомеопатами, психотерапевтами и прочими «работниками тела». Среди нас оказался еще ученый-биохимик, архитектор и певица. Я уверена, что кто-то сказал: «Я акроматерапевт», но решила не поднимать руку и не спрашивать: «кто-кто?»

Когда дело дошло до меня, я решила повеселиться и назвалась писателем. И добавила:

– У меня есть два страха по поводу этого семинара. Во-первых, я боюсь занятий на глубоком уровне. Во-вторых, я боюсь, что мы не будем работать на глубоком уровне. – Я очень боялась и решила, что не буду скрывать этого.

Тут заговорила женщина слева от меня:

– Я очень ранимая, и ваша нервозность передается мне, но теперь, после ваших слов, мне стало легче.

Меня это поразило. Она сказала «я очень ранимая» таким же тоном, как другие говорят «я мама». Только сказала она это так громко, что я засомневалась в наличии у нее этого качества. Да еще обвинила меня в том, что я ее нервирую.

Следующей была девушка-азиатка с тихим голосом.

– Я джайнистка, и наша религия основана на реинкарнациях, но никто никогда не исследовал эту доктрину экспериментальным путем. Мне в снах представлялось несколько образов, и я думаю, возможно, они из моих прошлых жизней. Я хочу попытаться выяснить это, но не хочу рассказывать своей семье, что пришла сюда, потому что они сочтут меня сумасшедшей.