Ночной патруль - Дэвид Гудис

Должно быть, деньги, и только они, заставили тебя поднять револьвер чуть выше, чтобы линия огня прошла наискось выше запястья и ребер, и твой палец на курке получил команду от твоего мозга. Потому что ты вспоминал разговор с Нелли, с Нелли, которая говорила, что эти фантазии, которые рассказывал ей Рейфер под кайфом, и все эти его разговоры — не что иное, как заоблачные сказки, которые вызывал разбавленный кокой аспириново-наркотический коктейль, который и был причиной всей этой невразумительной болтовни. Например, весь этот вздор о китайце...

И именно в эту секунду, должно быть, твой мозг гудел, словно реактивный двигатель, и ты говорил себе, что китаец Рейфера где-то не слишком далеко и тебе остается лишь отыскать его и забрать денежки. Но сначала — самое важное. И в первую очередь тебе требовались гарантии того, что тебе никто не помешает, что все останется шито-крыто. И ты получил эти гарантии, черт бы тебя побрал! Ты получил их, когда спустил курок, зная точно, куда полетит пуля, зная, что она отправит Грогана в могилу.

Знаешь, кто ты такой? Знаешь, чего ты заслуживаешь?

Черт побери! Хочешь проповедовать добро — делай это в другом месте. У нас тут полтора миллиона плюс еще шестьдесят пять тысяч. У нас тут просто бешеные деньги, и ты еще никак не можешь в это поверить. И они твои. Все твои".

Кори посмотрел на пачки денег на полу перед статуей Будды. А потом с ним что-то произошло, что-то, чего он не понял.

Его пронзила боль. Она становилась все сильнее. Словно острая игла вонзилась в бедро где-то у паха.

Боль стала невыносимой, но Кори стоял на месте и не издавал ни малейшего звука. Но почему-то он слышал смех, сумасшедший хохот, и смеялись над ним.

Его рука медленно двинулась к заднему карману брюк, скользнула в него и появилась с бумажником. Кори открыл бумажник и посмотрел на значок, пришпиленный к нижнему клапану. Почти добрую минуту он стоял и смотрел на значок.

Потом он перевел взгляд на верхнее отделение бумажника и на удостоверение, вставленное в окошко под целлофан. Он читал два слова, поставленные резиновой печатью.

«Там написано: „Ночной патруль“, — сказал он себе. — Это значит, что ты — член „Ночного патруля“. Это значит, что ты — полицейский. Вот что это значит».

Рядом на столике из тикового дерева стоял телефонный аппарат. Кори подошел к нему, снял трубку и набрал номер. Ему ответила телефонистка, и он назвал добавочный.

Пока он ждал, когда его соединят. Лита, что-то бормотавшая в беспамятстве, постепенно приходила в себя. Она медленно села, огляделась мутным взглядом, потом, увидев на полу перед Буддой стопки денег, выпрямилась.

Лита попыталась подняться с дивана, но Кори велел ей оставаться на месте. Он сделал это спокойно, и повторять ему не пришлось. Бумажник все еще был у него в руке, и Кори показал Лите свой значок. Потом он переговорил по телефону с сержантом Макдермоттом.

Меньше чем через два часа пачки банкнотов в сумме один миллион пятьсот шестьдесят пять тысяч долларов уже лежали в сейфе муниципалитета. Литу отправили в городскую тюрьму по обвинению в попытке вымогательства и тайного сговора. Тела из дома на Второй улице отвезли в морг вместе с телами, обнаруженными на Гарольд-стрит. Коронер направил свой рапорт и рапорт, представленный «Ночным патрулем», окружному прокурору. Окружной прокурор подписал оба рапорта, а сам быстренько возвратился в свой дом на окраине, чтобы возобновить прерванный сон. Рапорты отправили в картотеку с надписью:

«Расследование закончено — дело закрыто».

Напротив здания муниципалитета располагался небольшой ресторанчик. На месте был один только повар, который сидел за стойкой, склонившись над разделом спортивных новостей воскресной газеты. Он поднял глаза на двух вошедших мужчин. Узнал одного из них и сказал:

— Доброе утро, сержант.

— Доброе утро, — ответил Макдермотт.

— Чай со льдом? — предложил повар.

— Черный кофе, — поправил его Макдермотт, усаживаясь у стойки.

Кори Брэдфорд опустил в автомат с сигаретами две монеты — пятицентовик и четверть доллара. По пути к стойке он закурил сигарету, а потом устроился рядом с Макдермоттом. И заказал бутерброд с говядиной под соусом и чашку кофе, отметив про себя, что в данный момент если и нуждается в чем-то, так это в двойной порции джина.

Повар принес тарелку и две чашки кофе. Кори ел быстро, механически, едва различая вкус еды. Он не смотрел на Макдермотта, чувствуя, что тот наблюдает за ним, как врач, ставящий диагноз.

Кори отодвинул пустую тарелку, заказал еще одну чашку кофе и закурил новую сигарету. Макдермотт спокойно спросил:

— Теперь ты готов?

— Готов? — удивился он и сквозь табачный дым прищурил глаза, глядя на сержанта. — Готов к чему?

— К рассказу. К тому, чтобы облечь события в слова. Особенно те, о которых ты не сообщил в письменном рапорте.

Кори отвернулся.

— В рапорте все изложено, — буркнул он. — Иначе его бы не приняли.

— Его приняли официально, — поправил Макдермотт. — Но кое-чего в нем не хватает. Того, что останется между нами — мной и тобой. — Он наклонился к Кори и спросил шепотом: — За что ты убил Грогана?

Кори продолжал смотреть в сторону, сжав губы.

— За что? — повторил свой вопрос Макдермотт.

«Ты знал, что это случится, — сказал себе Кори. — Ты знал об этом, когда выходил из муниципалитета. Он увязался с тобой и предложил: „Давай перейдем улицу и выпьем кофе“...»

— Судя по письменному рапорту, — продолжал Макдермотт тем же полушепотом, — у Грогана был револьвер и он воспользовался им, чтобы продырявить Кингсли. Ты не мог этого предотвратить, и тебе оставалось лишь одно — выжидать удобного момента. Ладно, это логично. Поэтому, когда Гроган взял эту банку со щелоком и собрался нанести даме увечья, у тебя не было выхода. Чтобы остановить его, тебе пришлось его продырявить. Тебе нужно было попасть в жизненно важный орган, потому что, если бы пуля только слегка его задела или попала бы в руку или ногу, Гроган наверняка схватился бы за свою пушку, а ты не собирался рисковать собственной головой. Это тоже логично — и вполне приемлемо. То есть твой письменный рапорт вполне приемлем для коронера, окружного прокурора и будет принят широкой публикой, когда она прочитает его в газетах. Одна неувязочка — для меня он не подходит.

Сержант откинулся на спинку стула и миролюбиво посмотрел на Кори Брэдфорда.

Последовало продолжительное молчание. Кори сунул в рот сигарету. Но не прикурил. Она некоторое время торчала у него изо рта, потом он вытащил ее из сжатых губ и сломал пополам, швырнув половинки на стойку.

— Почему ты разделался с Гроганом? — снова спросил Макдермотт.

И Кори услышал свой невнятный ответ:

— Должно быть, из-за денег. Полтора миллиона. Мне хотелось получить полтора миллиона.

— Ничего подобного, — возразил сержант. — Если бы ты действительно хотел заполучить эти деньги, ты бы их взял. Но вместо этого ты действовал по инструкции. Ты набрал номер, вызвал муниципалитет, и тебя соединили с комнатой пятьсот двадцать девять. Знаешь, что я тебе скажу? У меня было предчувствие, что ты позвонишь. Я ждал этого.

Кори медленно повернул голову и удивленно посмотрел на сержанта.

— Я скажу тебе, почему ты разделался с Гроганом, — сказал сержант. — Тебе очень хотелось убить его.

— Что сделать?

— Отомстить. Фактически это было убийство, убийство первой степени, потому что ты сознательно целился ему в грудь с намерением лишить его жизни. Ты хладнокровно его застрелил. Я сказал «хладнокровно». Безо всяких эмоций. Просто тебе пришло послание. Ты получил послание и...

— Что еще за послание? Откуда?

— Из могилы, — ответил Макдермотт. — От твоего отца.

Кори вздрогнул.

— От твоего отца, — продолжал Макдермотт. — От твоего отца, который был моим самым близким другом. И настоящим полицейским. Человеком с чистым сердцем, считавшим полицейский значок чем-то священным.

Кори стала бить дрожь, и он почувствовал острую боль высоко на бедре, где-то у паха.

Он слышал, как Макдермотт говорит:

— Банда, которая довела твоего отца до могилы, называлась Драконы с Третьей улицы. А главарь Драконов с Третьей улицы сегодня отправлен в морг, где ему давным-давно самое место. — Затем Макдермотт продолжил: — Вот почему я зачислил тебя в «Патруль». Я надеялся, что ты получишь послание. Не от меня. От того, кто тебе ближе, чем я. Оттуда, изнутри. Из своей души.

Кори кивнул и посмотрел на детектива. Голос его слегка дрожал, когда он невнятно произнес:

— Сделайте мне одолжение. Личное одолжение.

— Какое?

— Оставьте мне значок. Оставьте меня в «Ночном патруле».

— Я подумаю об этом, — сказал сержант.

Он едва заметно улыбнулся, положил руку Кори на плечо и прижал его к себе. Потом положил деньги на стойку, и они вышли из ресторанчика, пересекли улицу и уселись в патрульную машину. Через десять минут машина остановилась на перекрестке Четвертой и Эддисон. Кори вышел. Автомобиль развернулся и поехал назад к мосту. Кори двинулся по Четвертой к дому, где он жил.