Тайная жемчужина - Мэри Бэлоу

Неужели герцог Риджуэй и мужчина, стоявший перед ней в номере гостиницы, – один и тот же человек?

Тихонько вздохнув, Флер еще крепче прижалась к нему.

Она вдруг поняла, что уже не боится герцога. Словно прочитав ее мысли, он пробормотал:

– Флер, вы ведь уже не боитесь меня?

Она подняла голову, посмотрела ему в глаза, и их губы снова слились в поцелуе.

Наконец он чуть отстранился и со вздохом прошептал:

– О Боже… Боже милостивый…

И тут Флер почувствовала, как по его телу пробежала дрожь. В следующее мгновение герцог отступил на шаг.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец он вновь заговорил:

– Флер, я хочу сказать вам… Завтра мне придется извиняться перед вами, но сегодня я ни о чем не жалею. А сейчас идите к себе, вам давно уже пора спать. Правда, я не стану вас провожать. Потому что не смогу остановиться у порога вашей комнаты.

Флер молча направилась к двери. Выйдя в коридор, она взбежала по лестнице и заперла дверь своей комнаты, словно боялась, что герцог все же станет преследовать ее.

О Господи, что она наделала? Что себе позволила? Флер вдруг поняла, что до сих пор ощущает на губах вкус бренди, вкус его поцелуя, и она даже сейчас трепетала от возбуждения… Неужели она не сознавала, что делает? Ведь герцог Риджуэй – женатый человек, к тому же отец ее ученицы.

А может, она направилась в музыкальный салон, потому что искала встречи с герцогом?

Флер наконец-то поняла, от кого только что убегала. Она пыталась убежать от самой себя.

Глава 16

Герцог еще до завтрака направился к конюшням. Быстро оседлав Ганнибала, он выехал за пределы парка и погнал коня галопом.

Возвращаться домой ему не хотелось. К тому же у него накопилось множество хозяйственных дел – их на время пришлось отложить из-за гостей Сибиллы.

«А может, все-таки стоит осмотреть посевы и молодняк скота? – размышлял герцог. – И, конечно, следовало бы поговорить с арендаторами. Возможно, у них есть какие-нибудь затруднения или жалобы».

Впрочем, он мог бы поехать и за пределы своих владений. Например, провести утро у Чемберлена. После возвращения из Лондона ему так и не удалось с ним поговорить.

Но можно было бы навестить и других соседей – он со всеми поддерживал дружеские отношения.

Но в конце концов герцог решил вернуться: дома его ждали важные дела, причем весьма неприятные.

Сильно прихрамывая, он вошел в холл и тотчас же направился в свои покои, чтобы переодеться к завтраку.

– Напрасно вы истязаете беднягу Ганнибала, – сказал герцогу Сидни. – Ваши грумы, наверное, очень недовольны.

Я сейчас помогу вам раздеться и разотру вас как следует. А уж потом вы оденетесь к завтраку.

– Помолчите, Сидни, – проворчал герцог. – Мне сейчас некогда, я очень тороплюсь.

– Если вы будете ходить с этой болью целый день, то начнете бранить всех слуг, а не только меня одного, сэр. А слуги будут во всем винить меня, так всегда бывает. Ложитесь же.

– О чем вы говорите. Сидни? Я всегда относился к своим слугам с уважением.

Сидни выразительно взглянул на герцога, и его светлость все же лег. Он застонал, когда слуга принялся массировать его левый бок и ногу.

– Ну вот, – проговорил Сидни, – через минуту вам полегчает. А без массажа нога болела бы весь день.

Перед завтраком герцог зашел в классную комнату, но гувернантки там не было. Не оказалось ее и в детской.

Герцог зашел в столовую и, увидев Памелу, нахмурился.

Сидя за столом, девочка кормила щенка кусочками поджаренного хлеба.

– Памела, мне казалось, что мы с тобой договорились, – сказал герцог. – Ведь ты вчера обещала, что не будешь кормить собаку, сидя за столом, разве не так?

– Но я же кормлю Тини только хлебом, – оправдывалась девочка. – А Нэнни… Она сегодня утром ужасно сердилась, потому что Тини забралась на постель.

Герцог вздохнул:

– Памела, но ведь мы договорились, что собака не будет спать в постели. Ей следует спать под кроватью или рядом с ней.

– Но, папа, она скулила и стаскивала с меня одеяло своими зубками. Было бы жестоко оставлять ее на полу.

– Памела, давай договоримся: если Нэнни еще раз пожалуется, мы отправим собаку обратно на конюшню. Ты меня поняла?

– Нэнни не станет жаловаться. Я вытерла мокрое пятно своим носовым платком. И еще похвалила ее новый чепчик.

Герцог снова вздохнул.

В следующее мгновение в столовой появилась миссис Клемент.

– Нэнни, мне надо поговорить до начала утренних занятий Ј мисс Гамильтон, – сказал герцог, поднимаясь из-за стола. – Пожалуйста, посидите пока с Памелой.

– Слушаюсь, ваша светлость, – кивнула миссис Клемент. – А у нас случилась небольшая неприятность. Вам леди Памела ничего не рассказала?

– Да, я все знаю, Нэнни. Мы надеемся, что такое больше не повторится.

Герцог направился в классную комнату, но Флер там еще ,не было. Он подошел к письменному столу и посмотрел рисунки Памелы. Затем стал рассматривать наброски, сделанные рукой гувернантки. Флер прекрасно рисовала, в этом не могло быть сомнений.

Тут дверь у него за спиной отворилась, и герцог вдруг понял, что не знает, как начать разговор. Он медленно повернулся и посмотрел на стоявшую перед ним Флер. Под глазами у нее залегли темные круги, и было очевидно, что она почти не спала этой ночью. Герцог сразу же заметил, что ее верхняя губа еще больше опухла, и все же Флер казалась ему прекраснейшей из женщин. Глядя на нее, он мысленно удивлялся: неужели нынешняя Флер и когда-то стоявшая перед ним бледная и тощая проститутка с тусклыми волосами – это одна и та же женщина?

– Мисс Гамильтон, я должен попросить у вас прощения, – проговорил он наконец.

– Не надо, ваша светлость, это ни к чему, – сказала она, по-прежнему стоя у двери. – Накануне вы говорили мне, что ни о чем не жалеете. И добавили, что сегодня вам придется передо мной извиняться. Так вот, это были бы пустые слова, ваша светлость.

Герцог посмотрел на нее и понял, что она права. Ведь он действительно ни о чем не жалел. А если и жалел, то только об одном: о том, что подобные мгновения не могли длиться бесконечно.

– И все-таки, мисс Гамильтон, прошу вас простить меня.

Я очень сожалею, что не проявил к вам должного уважения.

Она молча смотрела на него. Смотрела прямо ему в глаза.

– Так вы прощаете меня?

Флер по-прежнему молчала. И вдруг губы ее дрогнули, и она проговорила:

– Да, ваша светлость.

«Адам! Мое имя – Адам»! – мысленно закричал герцог.

– Что ж, не стану вас задерживать, мисс Гамильтон, – сказал он, направляясь к двери. – Сейчас я пришлю к вам Памелу.