Несущий Свет - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот, когда конец наступил, когда оставалось выйти к ближайшему красному патрулю и поставить точку, Ростиславу бешено захотелось жить. Логики не было – просто не хотелось умирать. Пусть впереди нет ничего, кроме прозябания под парижскими каштанами – пусть! Он не хотел стынуть здесь, под холодным небом отвергнувшей его родины. Может, Ростислав был просто еще молод. А может, краешком сознания помнил о том, что лежит у него в вещевом мешке и о встрече, которую обещал красному командиру Косухину. Его война не кончилась! Крым сдан, но остались непрочитанными потемневшие таблички, осталась тайна камня – и по прежнему возвышалась среди ледяных гор черная громада Шекар-Гомпа…
Продуктов не было. В последнем бою Арцеулов потерял полевую сумку с бесполезными штабными бумагами и бесценной картой, специально взятой ради подобного форс-мажора. Эвэр-бурэ, подарок командира Джора, уцелел чудом. Перед эвакуацией Ростислав решил освободить место в сумке для бумаг и прикрепил рог к поясу.
Компаса не было, но юг Арцеулов определил быстро. Надо выйти к морю и ждать случая. Перед тем, как продолжить путь, Ростислав сжег документы и забросил в ручей железный крестик с изображением Святого Николая. Погоны он оставил. Покуда он был в форме, сохранялась иллюзия, что Ростислав все еще солдат, и война не кончилась…
Приходилось идти ночами: днем на тропинке легко встретить врага. То и дело рядом гремели выстрелы вероятно, бандиты Пашки Макарова добивали какого-то бедолагу. Оставалось прятаться, часами пережидать в сырых, промозглых ущельях, в заброшенных убежищах для овец, вырубленных в скалах. Несколько раз Ростислав сбивался с пути, кружил, но каждый раз, вновь и вновь, находил дорогу.
В первый день его мучил голод, но потом наступило странное оцепенение. Холод был страшнее: ноябрьские ночи выматывали, а мокрые дрова не позволяли разжечь спасительный костер. И все-таки Ростислав шел. На третий день тропинка вывела к гигантскому склону. Это была Первая Крымская гряда, а за ней – море.
В тот вечер удалось поесть. Встреченные у подножия пастухи без слов поделились скудным ужином. От них удалось узнать, что за горой действительно море. Он находился между Судаком и Алуштой, а на противоположном склоне горы стояла маленькая татарская деревенька, обычно пустовавшая в осенние месяцы. Но сейчас там было людно. Отряд «зеленых» уже третий день навязывал мирным татарам свое непрошеное присутствие.
Выбирать не приходилось. Арцеулов начал подъем. Тропинка вилась по склону, неторопливо взбираясь к голой безлесой вершине. Донимал холод, ветер сбивал с ног, но Ростислав шел, стараясь не думать ни о чем, кроме вершины, до которой следовало дойти. Он часто вспоминал краснопузого Степу. Тот шел по ледяной тайге, ночуя в снегу и спасаясь остатками спирта. Странная, нелепая мысль то и дело посещала Арцеулова. Вместе с Косухиным ему было бы легче. Интересно, согласился бы командир победоносной «рачьей и собачьей» сопровождать беглого врангелевца к спасительному морю?
На вершину Ростислав поднялся в полдень. Темное, страшное море бушевало далеко внизу, но даже сюда ветер доносил мелкие капли влаги. До самого горизонта не было видно ничего, кроме бурлящей пучины. Корабли ушли. Он остался один…
Спускаться приходилось осторожно. Ноги скользили по раскисшей земле, острые ветви норовили ударить прямо по лицу, но куда опасней то, что доносилось снизу. Голоса. Там были люди, и наивно думать, что это мирные пастухи.
Ростислав добрался почти до самой дороги, шедшей вдоль моря. Он уже видел ее сквозь деревья – узкую, в следах повозок, но не спешил выходить из густого леса. Внизу то и дело проходили люди, и почти у всех за спинами торчали винтовки. Они шли на восток, к той самой деревне, о которой говорили пастухи. Значит, не еду и теплый ночлег рассчитывать нечего.
Стемнело. Дорога опустела, и Арцеулов решился. Он прикинул, что надо идти на запад, к Алуште. Может, по дороге он встретит таких же, как и он, беглецов. Вместе они поищут лодку. А дальше – как повезет…
…Под ногами чавкала грязь. Он прошел чуть больше километра и почувствовал, что силы на исходе. Ростислав шел уже несколько дней. Даже странно, что он смог добраться так далеко. Но теперь, когда все тело ныло, умоляя об отдыхе, ноги переставали слушаться, а во рту скопилась горькая слюна, – следовало отдохнуть. Все равно где, пусть прямо здесь, возле пустой дороги. Ростислав понимал, что если не поспит несколько часов, то просто упадет и больше не встанет.
Осторожность, все еще не оставлявшая его, заставила выбрать, как казалось, надежное убежище – маленькую полянку в лесу, надежно прикрытую со стороны дороги густым кустарником. Арцеулов накрылся шинелью, положил под голову вещевой мешок и провалился в черное, без сновидений, забытье…
…Резкий толчок. Его ударили прикладом, но боли Ростислав даже не почувствовал. Рука привычно рванулась к кобуре – пусто. Те, кто пришел за ним, тоже кое-чему научились за эти годы.
Не хотелось даже открывать глаза, но еще один, на этот раз ощутимый, удар заставил подняться.
Их было трое – не красноармейцы, а обыкновенные бандиты, «зеленые», в невыразимо грязных шинелях без ремней, с обязательными красными лентами на шапках. Ночной сумрак не позволял разглядеть лиц, да это было и не важно.
– Вставай, кадет, выспался! – в голосе не было злости. Очевидно, он не первый, и кровавый энтузиазм уже успел остыть.
Арцеулов встал. В грудь целились дула винтовок.
– Офицер?
Он даже не стал отвечать. Кто-то дернул за плечо, взглянул на погоны.
– Подполковник. В штаб, товарищи?
«Товарищи» стали переговариваться. Идея, похоже, не пришлась по душе.
– Если б генерал!.. Таких, как этот, уже полон сарай…
Арцеулова не обыскивали, только забрали нож и ткнули прикладом в вещевой мешок. Пленный подполковник мало интересовал победителей.
– Да ну его, – рассудил старший. – Все одно – контра!
– Так что, к Духонину?
– К Духонину!
Что такое «отправить в штаб к Духонину» Арцеулов знал без перевода.
Его вытолкали прикладами на дорогу и поставили у обочины, спиной к бушующему морю.
– Молись, офицер, – предложил старший. – Минута тебе…
Молитва не шла на ум. Исчезла ненависть, не было даже отчаяния. Жажда жизни, которая вела его эти дни, казалось, сгинула без следа. Ростислав чувствовал одно – усталость. Внезапно суетная мысль посетила его. Арцеулов понял, что очень хочет курить: последняя папироса выкурена три дня назад.
– Господа, у вас не будет махорки? – слова вырвались сами собой, и Ростислав тут же пожалел о них. Но просьба была воспринята как нечто вполне естественное. Кто-то полез в карман шинели, затем повстанцы переглянулись.
– Не повезло тебе, подполковник. Скурили! – слова прозвучали виновато, не чувствовалось ни «классовой ненависти», ни даже просто злобы к врагу. Эти трое выполняли работу – добросовестно и честно. В памяти промелькнули слова Косухина: «Пленных не будет»…
– Баста! – решил старший. – Долго возимся. Нам еще до Пастушьей Крепости все прочесать надо.
Последние слова явно предназначались для пленного. Ему пояснили причину излишней торопливости. Работы много, Красный Крым предстояло еще чистить и чистить…
«Как просто! – мелькнуло в сознании. – Это даже не мясники. Просто ходят травят крыс…»
Ростислав слыхал, что перед смертью его товарищи держали себя героями. Но здесь не перед кем выкрикивать лозунги и петь «Смело корниловцы, в ногу!» Палачи были скучны, и его, Арцеулова, смерть будет тоже другой, не такой, как у остальных. Война кончилась, ушла страсть, наступили серые будни «чисток». Ему придется умирать уже в новую эпоху.
Одному из повстанцев пришлось перезаряжать винтовку, что заняло еще пару минут. За это время Арцеулов немного пришел в себя. Стало стыдно: годом раньше он просто прыгнул бы на винтовки и утащил с собою минимум одного. Но сил не было: что-то иссякло в душе. Он смирился. Не будет Парижа, он не встретит Тэда, не разыщет краснопузого Степу, не увидит трехцветные флаги над Столицей… Значит, судьба. Там его тоже ждут: ребята из его взвода, Виктор Ухтомский, профессор Семирадский, с которым он так и не доспорил… Там ждала Ксения…
– Что вы тянете, сволочи! – произнес он еле слышно, но палачи, похоже, услыхали. Медленно, словно неохотно, стволы винтовок начали приподниматься…
И тут Арцеулову стало не по себе. Что-то не так! Он забыл нечто важное! Он не должен сдаваться без боя! Оружия нет, сил не оставалось, но есть что-то еще…
– Рог Гэсэра… – Ростислав проговорил это вслух, в словах кипела горечь. – Рог Гэсэра…
Убийцы удивленно переглянулись. Старший секунду подумал и положил палец на курок. Резкий свист… Арцеулов невольно сжался, по привычное ухо отметило: это не пуля. Ростислав даже не успел удивиться, как один из повстанцев уже медленно валился на землю, в спине его торчала короткая черная стрела.
