Несущий Свет - Андрей Валентинов

Отряд свернул направо и углубился в густой лес. Гуаско уверенно ехал впереди, находя затерявшуюся в густой темноте дорогу. Та шла вверх, затем спустилась в лощину и наконец вновь круто пошла в гору. Лошади перешли на шаг. Стена леса оборвалась, и всадники выехали на голую, поросшую невысоким кустарником вершину. Здесь было заметно прохладнее, чем внизу. По темному небу одна за другою неслись тяжелые тучи, вдалеке шумела пучина, а впереди темнели старые, поросшие кустарником руины…

Замка не было. Время и люди разрушили его. Жалкие остатки стен едва угадывались в траве, только одна из башен – огромный, сложенный из грубо околотого сланца донжон – возвышалась на самой вершине. Черные окна были пусты: люди давно покинули мертвую крепость…

Несмотря на усталость, Арцеулов, ощутил легкое разочарование. Он часто видел в Крыму такие развалины. Ничего удивительного, что чернобородый Гуаско устроил здесь стоянку своего отряда. Но все же Ростислав надеялся на что-то иное…

Нет, временем повелевать нельзя. С ним невозможно договориться – рухнут самые прочные стены, навеки погаснут окна, и там, где шумела пиршественная зала, вырастет чертополох…

Казалось, ди Гуаско, понимал, о чем думает его гость. Чернобородое лицо скривилось в усмешке:

– Вы, кажется, принимаете меня за шутника, сеньор Ростислав. Я обещал вам хоромы, а привел на пепелище. Но не спешите. Мы еще не приехали…

Ростислав почему-то представил себе вырубленные глубоко в скале подземные казематы, где таинственный генуэзец устроил себе убежище. Чезаре невозмутимо держал путь прямо туда, где среди редкого кустарника еле угадывались остатки того, что когда-то было воротами…

– Держитесь рядом со мной, – предупреждение прозвучало серьезно. Ростислав кивнул и ударил черного коня каблуком. Теперь он ехал бок о бок с генуэзцем.

– Хорошо, – кивнул тот. – Сейчас вы поймете, в чем дело…

Ну что, сеньор Ростислав, вы готовы вступить в мои владения, чтобы отдохнуть среди развалин? – в голосе звучал непонятный Арцеулову сарказм.

В иное время Ростислав не преминул бы ответить что-либо подобающее, но сейчас было не до остроумия. Он уже был готов согласно кивнуть, и вдруг запоздалая мысль отрезвила его, заставив дернуть за поводья. Деревянные таблички! Они остались там, на берегу, в вещевом мешке! Он даже не вспомнил о них!

– Господин ди Гуаско… – возвращаться смертельно не хотелось, но иного выхода не было. – Я… Мне надо назад. Я кое-что забыл…

– Вот так? – взгляд темных глаз стал жестким и полным любопытства. – Наверное, вы забыли что-то очень ценное, если сумели об этом вспомнить в такую минуту… Но не волнуйтесь.

Он обернулся, сделав короткий жест рукой. Один из арбалетчиков тут же подъехал к ним. Молчаливо поклонившись, он передал Ростиславу его вещи: не только мешок, но и револьвер, нож и даже пустой карабин одного из повстанцев. Арцеулов поблагодарил, но Гуаско лишь дернул подбородком:

– Не стоит и вспоминать. Впрочем, благодаря такой мелочи я сумел узнать кое-что важное. Мы еще поговорим об этом. А сейчас – вперед! Добро пожаловать в Пастушью Крепость – замок ди Гуаско!

И в ту же секунду загремели трубы. Звук шел словно ниоткуда – от мертвых камней, поросших травой и кустарником. Арцеулов вздрогнул, но генуэзец уже тронул коня шпорой. Копыта переступили почти неразличимую черту, когда-то бывшую границей замковых стен…

В глаза ударил яркий, неровный свет факелов. Руины исчезли, исчезло ночное море на горизонте. Вокруг был камень – и лишь узкий проход с низкими гулкими сводами, по которому с трудом могли проехать двое. Кони спокойно продолжали путь, но Ростислав невольно отшатнулся. Он понял, почему Гуаско советовал ехать рядом.

Арцеулов оглянулся: отряд въезжал в проход, сзади чернело что-то похожее на глубокий ров.

– Мы под надвратной башней – спокойно пояснил Гуаско. – Здесь узко, и когда мы ступили на мостик, я просил вас ехать поблизости. Неудобно, зато здесь можно задержать целую армию.

– Да, – выдавил из себя Арцеулов, – маскировка исключительная…

Чернобородый расхохотался – громко и весело:

– Вперед, сеньор Ростислав! Как вы это назвали? Маскировка?

Ростислав лишь вздохнул: к подобному он был все же не готов. Проход, освещенный факелами, кончился, они выезжали на площадку – туда, где их должны встретить поросшие травой руины и одинокий силуэт обезглавленной мертвой башни…

Руин не было – копыта звонко ударили о вымощенный камнями двор. Яркий свет факелов упал на мощный квадрат высоких стен, сложенных из тщательно подогнанных блоков. По углам возвышались зубчатые башенки, а впереди высился донжон – огромный, раза в два выше, чем казался раньше. В окнах горел свет, а перед входом ровными рядами выстроились арбалетчики в черных латах и слуги в пестрых ливреях. Вновь загремели трубы. Дверь – высокая, окованная железом – отворилась, и на каменное крыльцо выступили двое юных пажей. Вслед за ними из дверей вышел высокий молодой человек в ярких, странных одеждах, безбородый, в маленькой круглой шапочке. Золотистые волосы вились по плечам, юное лицо с любопытством смотрело на прибывших.

«Все-таки брежу… – Арцеулов закусил губу. – Нет, не брежу! Ладно, разберемся…»

Золотоволосый красавец сошел со ступеней и склонил голову. Чезаре ловко спрыгнул с коня, бросив поводья подскочившему пажу, и обернулся к Ростиславу:

– Мы дома, сеньор… Здравствуй, Гонзальво!

Последнее относилось к молодому человеку. Тот поднял голову и улыбнулся:

– Здравствуй, Чезаре! Ты привез гостя?

Арцеулов неловко слез с коня, чуть не упав: силы были на исходе. Но надо держаться… Итак, еще один итальянец – на этот раз Гонзальво…

– Мой вассал и верный друг сеньор Гонзальво ди Гуаско!

Молодой человек вновь улыбнулся и подал Арцеулову узкую холеную руку.

– Нашего гостя зовут Ростислав, – продолжал Чезаре. – Его прислал к нам Рыцарь Востока…

На юном лице младшего брата мелькнул испуг:

– Сеньор Ростислав… Брат… Мы чем-то провинились перед Покорителем Гор?

Чезаре рассмеялся и повернулся к Арцеулову:

– Видите, сеньор, у вас грозный покровитель!.. Нет, Гонзальво, сеньор Ростислав – просто гость.

– Мы рады гостям. Жаль, что они появляются так редко…

– Не задерживай нас, – нетерпеливо махнул перчаткой Чезаре. – Сеньор Ростислав устал. Все разговоры – потом…

Действительно, Арцеулов держался из последних сил. Глаза еще видели, но сознание отказывалось фиксировать происходящее. Перед ним оказался коридор, ярко освещенный, но не факелами, а странными чадящими лампами. Доспехи на стенах, застывшие слуги в пышных ливреях… Наверно, его шатнуло, потому что кто-то подхватил его под локти и, вежливо поддерживая, повел куда-то вперед.

– Сначала выспитесь, – донесся повелительный, но с оттенком явного сочувствия голос хозяина. – Но все-таки советую что-нибудь поесть… Спокойной ночи, сеньор Ростислав…

Его перевели через порог. Ростислав еще успел заметить пышный балдахин, завешанные гобеленами стены – и тут пол стал уходить из-под ног. Он почувствовал что-то мягкое под щекой, вздохнул – и провалился в глубокое, темное беспамятство…

…Снов не было, но Ростислав знал, что спит. Казалось, это длится вечность, он даже успел испугаться, что не сумеет проснуться. Но вечность все же кончилась. Разбудил голод странное ощущение пустоты во всем теле и ноющая боль под сердцем…

В первую же секунду Арцеулов сообразил: кое-что изменилось. Как ни вымотали его последние дни, память все же работала. Он хорошо помнил, что упал на кровать, как был – в мокрой грязной шинели и сапогах. Но теперь на нем не было ничего, кроме ночной шелковой рубашки и странного колпака на голове. Вокруг стояла тьма. Он удивился, затем испугался, и лишь потом сообразил. Балдахин, накрывавший кровать, словно шатер! Стало весело и немного неловко. Значит, так жили – вернее, живут – господа благородные рыцари! Что ж, удобно. То-то бы высказался краснопузый Степа!

Ему даже не дали самому умыться. Молчаливые слуги принесли серебряный подали широкие, с вышивкой полотенца, а затем облачили – иного слова Арцеулов подобрать не мог – в нечто странное: рубашка с широкими рукавами, штаны, похожие на шаровары, пояс, узкие, с длинными носами башмаки. Все это – цветное, шитое чем-то блестящим. Чувство неловкости усилилось, и Арцеулов вновь вспомнил непримиримого Степу.

Завтрак принесли в комнату – и тоже на серебряном подносе. Впрочем, ни поднос, ни даже сами блюда его не интересовали. Ростислав глотал все подряд, запивая чем-то теплым, пахнущим мускусом, из тяжелого серебряного кубка. Жизнь брала свое: к нему возвращались силы, а вместе с ними – любопытство…

Братьев он нашел в большом зале – круглом, с огромным пылающим камином. Каменный пол был устлан коврами, такие же ковры висели на стенах. Чезаре ди Гуаско сидел в глубоком кресле, просматривая обширный манускрипт в тяжелом кожаном переплете. Гонзальво, пристроившись на небольшой скамейке, рассеяно перебирал струны испанской гитары.