Враг императора - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот! – старшой пристукнул кулаком по столу. – И я о том же трезвоню, так ведь не слушают – сдался им этот Сарай!
– Да ладно тебе, Прохор, – махнул рукой один из артельных. – До Большебазарного шляха доплывем – а там посмотрим. Чай, как-никак, развилка: на север – Верховские княжества да Рязанские земли, на юг – Сарай-город. Разберемся!
Простившись с артельщиками, старший тавуллярий направился обратно в Азак, в дом своего доброхота. Стражники у ворот крепости, видать, уже были предупреждены о госте – распахнули ворота чуть ли не с поклонами и деньгу за проход не взяли!
В ожидании Лешки Халимсер Гали коротал время за шахматами, играя со слугой Хасаном. Алексей играть отказался, ссылаясь на усталость, да что и говорить – время было позднее, и вскоре все отправились спать.
Гостю были выделены уютные покои с низким – на турецкий манер – ложем и забранными темно-синим бархатом стенами. На низеньком столике в изящном золотом светильнике в виде лотоса горело зеленоватое пламя. Сложив одежду на сундуке, молодой человек немного поворочался и тут же уснул, и спал так крепко, что даже не проснулся проводить хозяина дома – да тот и сам не велел гостя будить. Так что, когда старший тавуллярий открыл глаза – в бледно-голубом небе уже вовсю сияло солнце.
А со двора доносилась песня. Чудесная русская песня! Лешка приподнялся, прислушался:
Укатилося красно солнышкоЗа горы оно за высокия,За лесушка да за дремучии,За облачко да за ходячии…
Приятный какой голосок. И поет ничего себе. Не «Ария», конечно, но что-то близко… Еще бы басов добавить – и совсем ведь было бы ничего!
Оставляет меня горюшкуНа веки-то вековечные…
Одевшись, гость выглянул в дверь, щуря глаза от яркого солнца. Во внутреннем дворике, на широкой скамейке под яблоней сидела Нашчи-Гюль в шальварах и длинном зеленом платье с узорчатым оплечьем. Сидела и пела, задумчиво устремив взгляд куда-то мимо Лешки.
Рядом послышались шаги. Повернув голову, гость увидел Хасана, слугу. Тот поклонился и вкрадчиво осведомился – не нужно ли чего?
– Нет, пожалуй, пока не нужно, – покачал головой Алексей. – Хотя… Если чего-нибудь попить. Только не щербету – больно уж сладок.
– Есть мед, прошлого привозу, липовый, – с готовностью улыбнулся слуга. – Если только, правда, не забродил.
– А забродил – так еще и лучше! Неси, неси! – старший тавуллярий обрадованно потер руки.
– Ох, тварь! – посмотрев на невольницу, выругался Хасан. – Опять она во дворе – выставилась на всеобщее обозрение! Хоть и рабыня – а должна же хоть какой-то стыд знать! Не сидится же ей на женской половине…
– А, Хасан. – Заметив слугу, девушка закончила петь. – Поди опять ругаешься! Ну не могу я на женской половине – душно мне там, непривольно! Да и жены с наложницами у нашего господина сам знаешь, какие.
– Мхх, – скривился слуга и шепотом посетовал: – И не наказать ее теперь – подарок!
– Да пусть поет. – Алексей широко улыбнулся. – Мне так вот, к примеру, нравится.
– Ну тогда… – Хасан махнул рукой и исчез в доме – видать, побежал за медком.
– Здрава будь, – повернувшись к девушке, по-русски произнес Лешка. – Ты, я вижу, с Руси?
– Оттуда. – Невольница махнула рукой. – Из Суздаля. Совсем еще девчонкой была, как в полон попала. По велению Василия-князя, чтоб ему пусто было, продана в числе других – все для выкупа его из татарского плена.
– Как так – для выкупа?
– А слишком много Василь-князь татарам обещал, когда на свободу просился. Ладно, что языком-то молоть без толку? А ты русскую речь важно знаешь, – Нашчи-Гюль неожиданно улыбнулась. – Только говоришь смешно, не по-нашему. Ромей?
– Да, из Константинополя.
– Из самого Константинополя? – Девушка удивилась. – Что, там еще не турки?
– Да нет пока.
– А чего здесь? Купец?
– Книгу пишу. О чужих землях, о далеких городах, о разных народах и их обычаях. Ну, как Марко Поло, слыхала про такого путешественника?
– Нет. – Девушка вдруг загрустила. – Пойду я. Нельзя мне здесь долго сидеть, хоть и не накажут теперь меня, а все ж, чего зря дразнить?
И по всему виду ее, по этим словам, по песне даже, Алексей догадался, что Нашчи-Гюль знает о том, что предназначена в подарок великому хану. Живой человек – и в подарок. Игрушка!
– Тебя хоть как зовут-то?
– Вы ж знаете – Нашчи-Гюль.
– А по-настоящему?
– Настя.
– Слышь, Настя, может, медку попьем, потусуемся? Вообще – развлечемся!
Девчонка вздохнула:
– Я бы с удовольствием. Да только кто ж такое позволит? У магометан правила строгие.
– Так ты же не…
– Нет. Веру православную не меняла! – Настя отвела взгляд и шмыгнула носом. – Ну вон, идет Хасан с медом. Пойду и я, пора.
– Рад был знакомству! – Лешка прямо-таки поедал девчонку глазами.
Та обернулась:
– Я тоже.
На протяжении последующих дней Алексей так больше и не видел Настю. То ли ее не пускали, то ли сама не хотела встречаться – не бередить зря душу. Да и что он, Лешка, мог бы сделать для этой несчастной девчонки? Выкупить на свободу? Ну, допустим, денег, может быть, и хватило бы, да только кто же ее отпустит? Подарок! Что-то еще с нею будет при дворе Сейид-Ахмета. Была бы девственна, еще можно было надеяться на статус младшей жены или наложницы, а так… Натешатся да отдадут какому-нибудь нукеру. Ничего не поделаешь – судьба. И все же жалко девку.
О подходе баркасов рыботорговца Карима Шигали старший тавуллярий узнал загодя – от слуг. Те вдруг принялись бегать, суетиться, что-то готовить – видать, ждали скорого возвращенья хозяина. Лешкины предположения подтвердил и Хасан: да, мол, стража на башнях давно уже заметила в море караван судов. Баркасы!
Баркасы…
Выйдя на улицу, Алексей быстро зашагал к причалу. Нет, отнюдь не встречать гостеприимного господина Халимсера Гали, отнюдь.
Пропустив вперед многочисленных встречающих, старший тавуллярий скромненько притулился на берегу, за кустами, мимо которых тянулась от причала срезавшая дорогу тропинка. Улегся даже, подперев голову кулаком. И смотрел, прищурив от солнца глаза. Внимательно, как только мог.
Баркасы, не торопясь, поворачивались боком. Вот коснулись причала. Спрыгнули рыбаки, сбросили сходни. Ага, вот и Халимсер Гали, собственною персоною, довольный такой, даже, можно сказать, радостный. Видать, удались все дела. Вот еще какие-то люди… а вот… Вот это вот что за человек? Одинокий, его явно никто не встречает. Ага, свернул на тропинку…
Черные волосы, недоброе вытянутое лицо…
Креонт!!!
Ну вот и…
Глава 15
Лето 1449 г. Большая Орда
Ушел… Небось обратно не придет:
Туда тебе, злодею, и дорога!
Еврипид «Геракл»…встретились!
Интересно, как поведет себя Креонт дальше? Что будет делать?
Алексей усмехнулся: что-что? А то самое, ради чего и прибыл – встретиться с Сейид-Ахметом, самым могущественным татарским ханом, а для того нужно сначала добраться до Сейид-Ахметовой орды. А как добраться? Да по реке же, с караваном персидского купца Карваджа! Так же, как поплывут завтра и сам Алексей, и плотники. Другого пути нет.
Опасно! Черт побери, опасно! Может узнать – у лазутчиков глаз наметан. Значит, нужно сделать так, чтоб не узнал – изменить внешность. И еще – по возможности – походку, мимику, жесты – все, как учила Мелезия, а эта девчонка обладала несомненным артистическим даром. Мелезия…
Вернувшись в дом Халимсера Гали, старший тавуллярий с большим удовольствием присоединился к устроенному в честь возвращения хозяина пиру. Судя по веселому настроению работорговца – поездка выдалась на редкость удачной.
– Уж теперь лично провожу вас, уважаемый Алексий, – смеялся Халимсер Гали. – Попрощаюсь и с Нашчи-Гюль – усладой очей моих!
Лешка улыбнулся:
– Надеюсь, подарок понравится хану.
– А как он – она! – может не понравиться? Ну да, не девственна, так ведь не в качестве жены и предложена! Зато красива, умна, поет и пляшет!
– И знает много стихов, – с улыбкой напомнил гость.
– Вот именно, дражайший друг мой! Вот именно! Ну и вас попрошу, если, конечно, не затруднит, намекнуть великому хану о беспочвенности всех его подозрений в отношении старого больного Халимсера. Намекнете?
– О чем разговор?! Если, конечно, он захочет со мной побеседовать.
– Обязательно захочет! – тут же заверил работорговец. – Мои воины расскажут о великом ученом и путешественнике его воинам, к тому же я напишу письмо к старшей жене хана, Гульнуз-ханум. Отдам Нашчи-Гюль, вас, друг мой, вряд ли подпустят к ханским женам!
Халимсер Гали громко расхохотался, а затем – надо сказать, довольно запоздало – поинтересовался, всем ли доволен гость, не нужно ли чего? Может быть, девочку на ночь или мальчика?
– Ничего такого не надо, – поблагодарив, отказался Лешка. – Выспаться бы. Да, не сыщется ли у вас цирюльника?
