Красавица в Эдинбурге - Люсилла Эндрюс

Сандра и я взяли на себя кухню. Занимаясь сосисками, сырными палочками и волованами, мы, сочувствуя друг другу, обсуждали, какой кошмарный прием нас ждет в больницах, куда мы вернемся в качестве отвергнутых Шотландией безработных.

Я почти оделась, когда Джемми попросила меня выйти в холл и помочь ей с «молнией».

— Аликс, я чувствую себя жуткой стервой! Мы позвали всех, кроме нашего Чарли. Почему бы не позвонить ему и не пригласить? Он всегда может отказаться.

К нам присоединилась Катриона:

— Полагаешь, ему это понравится?

Я посмотрела на нее:

— Значит, ты считаешь, что не понравится?

— Я просто думаю, как бы я на его месте восприняла запоздалое приглашение. Либо как ненавистную жалость, либо… решила, что хозяева передумали. Ты передумала?

— Не глупи! — Джемми спрятала бретельки бюстгальтера. — Иначе она бы не теряла сейчас чертово время. Она бы звала его!

— Но она позвала Робби.

— Она не звала! — капризно запротестовала я — Я уже говорила тебе, Робби сам себя пригласил, когда позвонил, чтобы пожелать нам всем удачи. Он сказал, что если мы будем организовывать прощальную вечеринку, то двое его приятелей и он сам хотели бы прийти.

— Я забыла. — Катриона стала изучать свое отражение в зеркале. В длинном платье без рукавов она выглядела сногсшибательно. Но самой Катрионе, похоже, это радости не доставляло. — Ну, с Чарли решай сама, Аликс.

— Слишком поздно. Мне нужно надеть платье и подкрасить ресницы.

Она зашла ко мне в комнату через несколько минут, чтобы сообщить о приезде Уилфа, Басси и Мелли.

— Джемми права. Это подло по отношению к Чарли.

— Черт! Расслабься, Катриона!

— А ты не думаешь, что это подло?

— Напряги свои мозги, Катриона! Подумай о том, чем этот человек владеет! А теперь скажи, ты правда считаешь, что ему не наплевать на нашу жалкую вечеринку?

— Это ты напряги извилины, Аликс! Чарльзу, может, и наплевать на жалкую вечеринку, но сегодня твоя последняя ночь здесь. Или ты забыла, что он предлагал тебе выйти за него замуж?

— Нет. Не забыла. Как и то, что с его стороны это был просчитанный риск! Все в порядке, — я отмахнулась от ее невысказанного протеста, — знаю, он бы на мне женился, если бы я ответила «да». Но тогда его, ко всему прочему, ожидал бы неприятный сюрприз!

— Почему? Аликс, я не понимаю. Ты должна объяснить.

— Понимание может подождать. А мои ресницы — нет.

— Аликс, ты здесь? — Это был голос Робби. Он постучал в дверь. — Выходи и займись гостями!

— Боже, дай мне сил! — Я надела халат, открыла дверь и вытолкнула Катриону прямо к Робби. — Побеседуйте о добрых старых деньках, проведенных в Глазго, голубки! Я должна закончить одеваться!

Спустя несколько часов Робби поймал меня на кухне одну. Я готовила кофе.

— И какова же была цель этого неприятного маленького шоу?

— Самосохранение.

— Я тебя не понимаю.

— Да, не понимаешь. Но так как мы на самом деле не любим друг друга, разве это не хорошо? — Я налила еще молока. — Когда вы двое встретитесь в Кейтнессе, сможете поболтать о добрых старых деньках, проведенных в Эдинбурге.

Робби напрягся:

— Уилф хороший малый.

— Очень. Зачем ты приехал в Эдинбург?

— Как тебе отлично известно, для того, чтобы приобрести первоклассный акушерский опыт в первоклассном роддоме.

Я присела на кухонный стол.

— Акушерские услуги здесь превосходные, но я слышала, что и в Глазго они хороши.

Его румянец и злость усиливались.

— Ты же не хочешь сказать, будто я опустился до того, чтобы убегать от женщины.

— Бегать за ней. По довольно странному кругу. А она за тобой.

— Она не из-за меня сюда приехала! У нее здесь семья… — Робби осекся. — Друзья, — добавил он затем.

— У нее есть милая тетушка Элспес… но друзья? Тогда почему у нее не было ни одного свидания? Ни одного за четыре месяца? Ни одной жалкой чашечки кофе с местным парнем? С ее-то внешностью… Хочешь сказать, ее никто не приглашал? — Он не ответил. — Или что ты до сих пор влюблен в нее по уши? Если не влюблен, то почему тебе доставляет такое эротическое удовольствие смущать ее? Ты слишком пьян, чтобы осознать, сколько раз тискал меня сегодня вечером как раз в те моменты, когда мы попадались ей на глаза!

— Я совсем даже не пьяный, и ты знаешь — я нахожу тебя очень сексуальной…

— Перестань, Робби! Кроме нас двоих, здесь никого нет! После четырех месяцев нашего знакомства меня не надо убеждать в том, что ты неудовлетворенный гетеросексуал и что порой любая женщина лучше, чем полное ее отсутствие! Но ты не эксгибиционист, если только Катрионы нет рядом. Я не говорю, что она этого не заслужила. Возможно даже, сделала тебе пакость. Допускаю, ведь я слышала только твою версию. В одном ни капельки не сомневаюсь — бедняжка влюблена в тебя!

— Если она никогда не разговаривала с тобой обо мне, как ты можешь делать такое абсурдное заявление?

— Просто я женщина. Не стану притворяться, будто имею малейшее представление о том, как работают мозги мужчин, но девушек я понимаю. Я могу сказать, когда девушка любит и когда ненавидит. На моих глазах Катриона испытывала к тебе оба этих чувства. Я делила с ней квартиру целых четыре месяца. Даже если я не слишком хорошо знаю о ее прошлом, мне известно чертовски много о ее настоящем. А в настоящем она очень милая девушка, хотя и упрямая на удивление.

На лице Робби появилась безрадостная, еле заметная улыбка.

— Меня это не удивляет.

— Тогда прислушайся к моему совету. И когда встретишься с ней в Кейтнессе, а я уверена — вы встретитесь, каким бы большим ни был город, не пытайся больше ее смущать. Есть предел терпению. Не всем женщинам тактика маркиза де Сада нравится, даже если так считают многие мужчины.

— Я не позволю, чтобы меня называли садистом!

— Разве ты не говорил мне, что получил бы огромное удовольствие, если бы мог дать ей от ворот поворот? Каким словом обозначают извращенное удовольствие от жестокости?

— Ты прекрасно знаешь, что я просто выпускал пар! К тому же она со мной ни за что не станет встречаться!

— Тогда ты обречен на вечное целомудрие, дорогой. Пытался заставить себя полюбить меня. Подозреваю, ты предпримешь еще попытку с какой-нибудь красоткой, и результат будет таким же. Но если тебя это устраивает… Кофе готов. Дай мне, пожалуйста, поднос.

— Это — не то, что меня устраивает, Аликс. Это то, что у меня есть. — Робби передал мне поднос и затем очень тихо вздохнул. — Мне приятно слышать от тебя, что Катриона меня любит, даже если я ничего не могу изменить.