Опасная находка - Стедман Кэтрин

— Мы все, остальные нырявшие, тоже начали паниковать, потому что совершенно не понимали, что делать. Мы не знали, что происходит. Решили, что с нашими баллонами тоже может быть что-то не так, поэтому прервали погружение и начали подниматься, чтобы вызвать помощь с яхты. Инструктор дал сигнал подниматься медленно, потому что все мы были на грани паники. Все это было очень страшно, — рассказала Казия местным агентствам новостей.

Экстренно прибывшие медики не сумели спасти двух туристов. Смерть обоих наступила по прибытии в медицинский центр Вайтапе.

Британское посольство в столице Французской Полинезии Папеэте сообщает о том, что семьям погибших будет оказана всяческая поддержка.

Бора-Бора является популярным объектом международного туризма, известным своими роскошными курортами на воде.

Это излюбленное место отдыха новобрачных и элиты, в роскошные отели слетаются звездные пары, здесь бывали Дженнифер Энистон и Джаспер Теро, Бенедикт Камбербетч и Софи Хантер, Николь Кидман и Кит Урбан, а также весь клан Кардашьян.

Курорт привлекает также и дайверов со всего света, маня роскошной тропической подводной жизнью острова.

Точка погружения, в которой нашла свой трагический конец британская пара, заявлена в Международном справочнике погружений как подходящая для дайверов любого уровня подготовки и опыта.

В том же справочнике указано, что в том месте «практически отсутствует течение», а максимальная глубина — 18 метров, предел, на который можно погружаться без лицензии базового курса дайвинга или аналогичной лицензии.

Мы с Марком сидим в тишине, оглушенные.

Господи гребаный боже! Те молодожены, с которыми мы встретились в походе. Симпатичная молодая пара, с которой мы поднимались на гору, — они оба мертвы. И как они умерли… Совершенно ужасно. Я ловлю эхо паники, которую они должны были ощущать. Черт! Я убираю эту мысль поглубже. Прочь.

Но вопрос повисает в воздухе. Даже два вопроса. Мы оба о них думаем. Были ли они убиты? Испортил ли кто-то их снаряжение?

— Что думаешь? — нарушаю я наконец густую тишину. Мы сидим в темноте, слабый отблеск экрана подсвечивает наши бледные лица.

— Может быть, это несчастный случай, — говорит он. И я не уверена, спрашивает он или утверждает.

Молодые люди, которым слегка за тридцать, погибают на нашем курорте через три дня после того, как я вошла в почтовый ящик пассажиров самолета. Через два дня после того, как мы покинули остров.

— Правда, Марк? Я очень хочу, чтобы так и было. Скажи мне, что это несчастный случай, пожалуйста.

Он смотрит на меня. В его глазах сомнение, но он явно продумывает ситуацию.

— Смотри, несчастные случаи при погружении — не редкость. Конечно, совпадение кажется невероятным, учитывая время и место, но это еще не значит, что их определенно убили. Полиция говорит, что смерть не насильственная, так?

— Марк, вся экономика острова построена на туризме! Они не заявят прессе, что туристов там убивают.

— Нет, не заявят… но подумай, это не самый простой способ кого-то убить, верно? Выпустить воздух из баллонов? Я хочу сказать, кто угодно из участников той экскурсии мог взять какие угодно баллоны. К тому же, если бы они не запаниковали и воспользовались дополнительными баллонами, все обошлось бы. Что, если бы они это сделали? Они бы тогда не погибли, правда? Так что мне это не кажется спланированным и целенаправленным нападением, а тебе? — Он начинает верить самому себе. Верить в свое объяснение.

И он не так уж неправ. Пустой кислородный баллон — едва ли надежное орудие убийства.

— Но они, владельцы самолета, если они были там, то наверняка следили за ними, Марк. Они наверняка знали, что Шарпы не умеют нырять, могли подсмотреть за их тренировками в бассейне. Не исключено, что они проделывали такое раньше. Представляли убийства как несчастные случаи.

Мне очень странно произносить фамилию Шарпов вслух. Мне жаль, что приходится это делать. Она повисает в атмосфере нашего дома, странной и тягостной. Мы не были близко знакомы, мы плохо их знали. Мысль о них кажется неподъемной: мысль о двух погибших, с которыми у нас были общие воспоминания. Мысль о незнакомцах, очень похожих на нас, молодых британцах, проводящих на острове медовый месяц. Как будто они — наши клоны. Такие же, как мы, только мертвые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вспоминаю их на курорте. Мы разве что кивали друг другу. Мельком говорили о ерунде. Хотя они пробыли рядом три дня, мы тогда уже нашли сумку. И мало на что еще обращали внимание.

Марк нарушает тишину:

— Эрин, не думаю, что кто-то специально это сделал. Нет, не думаю. То, что случилось, более чем странно, с этим я не спорю, но почему тогда просто не убить их? Если уж кто-то хотел их убить. Это чересчур закрученный способ, тебе не кажется? Почему не убить их во сне, не отравить, или… Я не знаю! Если те люди настолько богаты и обладают такой властью, какую мы им приписываем, зачем им поступать именно так? И почему Шарпы? Господи, они на нас даже не похожи! — Теперь его голос звучит абсолютно уверенно.

Но одна мелочь продолжает меня пугать.

— Марк, откуда они могли узнать, что сумку нашла пара? — И тут меня озаряет еще одна мысль: — Откуда они могли узнать, что нужно искать британскую пару, Марк?!

Страх нарастает внутри. Ведь откуда им знать? Если только мы не наследили за собой. Я что-то пропустила? Я оставила что-то критически важное в качестве улики?

Марк медленно закрывает глаза. Он понял, откуда они узнали. О господи! Он чего-то мне не сказал.

— Марк, в чем дело? Скажи мне! — Я больше не играю в игры, я вскакиваю, хлопаю по выключателю, и комнату заливает свет.

Он щурится на меня, на мгновение ослепленный.

— Эрин, сядь. Это… ничего. Пожалуйста, милая.

Он устало похлопывает по подушке рядом с собой. Предстоит разговор, которого он явно не хотел. Я сердито смотрю на него, прежде чем сесть рядом. Ему лучше найти хорошее объяснение.

Марк трет лицо ладонями и откидывается на спинку дивана, вздыхая.

— Ох, черт. Ладно, вот в чем дело. Когда я возвращался в отель на Бора-Бора, в тот раз, когда шел стирать нашу информацию из их системы и якобы искать твою серьгу, я… — Он шумно выдыхает через рот. — Дерьмо. Я наткнулся на одного из водных аниматоров.

Он смотрит на меня.

— Пако? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Да. Он спросил, получили ли мы назад свою сумку.

Дерьмо.

— Он сказал: один из портье упоминал, что мы оставили свою сумку у катера. И Пако хотел узнать, добралась ли она до нас. Кажется, портье, которому мы ее оставили, совершенно неправильно нас понял.

— Марк, что ты сделал? — требовательно спрашиваю я. Хотя на самом деле не хочу слышать ответ. Потому что, если я его услышу, все это станет настоящим.

— Мне нужно было что-то сказать ему. И, ну, не знаю, я сочинял на ходу. Не задумывался о последствиях и прочем, я просто… Просто выпалил это.

Я молча жду.

— Я спросил Пако, о чем он говорит, и вел себя так, словно ничего не понимаю, а потом якобы вспомнил, что другая британская пара, по фамилии, кажется, Шарп, что-то говорила о сумке во время прогулки. О том, как они нашли сумку или вроде того. А портье, наверное, нас перепутал, сказал я ему. И добавил, что это забавно, нас уже не в первый раз путают, и дело, наверное, в нашем акценте. А он засмеялся. На этом мы и разошлись.

Марк замолкает, и тишина снова затапливает комнату. Мы погружены в нее.

— А теперь они мертвы, — говорю я.

— А теперь они мертвы, — повторяет Марк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы даем себе время осмыслить последствия.

Либо Шарпы действительно погибли в результате несчастного случая, либо их убили, потому что кто-то принял их за нас. Мы могли убить двух человек.

— Почему ты это сказал? — спрашиваю я почти без нажима, потому что знаю: он никак не мог предугадать, что такое случится, верно ведь? Я сама сделала бы то же самое, окажись я на его месте.