На берегу - Невил Шют

Дуайт предложил ей выпить еще, но Мойра отказалась, и они прошли в зал обедать.

— Вы слышали про Джона Осборна и его машину? — спросила Мойра.

Дуайт рассмеялся:

— А как же! Он мне ее показывал. Наверно, он всем и каждому ее показывает, кого только зазовет. Отличная машина.

— Джон сошел с ума. В этой машине он разобьется насмерть.

— Ну и что? — сказал Дуайт, принимаясь за бульон. — Лишь бы он не разбился прежде, чем мы уйдем в рейс. Он получает массу удовольствия.

— А когда именно вы уходите?

— Думаю, примерно через неделю.

— Это очень опасный поход? — негромко спросила Мойра.

Короткое молчание.

— Нет, почему же, — сказал Дуайт. — С чего вы взяли?

— Вчера я говорила по телефону с Мэри Холмс. Похоже, Питер ей сказал что-то такое, что ее встревожило.

— О нашем походе?

— Не прямо о нем. По крайней мере так мне кажется. Вроде он собрался написать завещание.

— Это всегда разумно, — заметил Дуайт. — Каждому следует составить завещание, то есть каждому женатому человеку.

Подали жаркое.

— Скажите же мне: очень это опасно? — настойчиво повторила Мойра.

Дуайт покачал головой.

— Это очень долгий рейс. Мы будем в плаванье почти два месяца и примерно половину времени — под водой. Но это не опаснее, чем любая другая операция в северных морях. — Он чуть помолчал. — Там, где возможно, был ядерный взрыв, подводной лодке рыскать всегда опасно. Особенно с погружением. Никогда не знаешь, на что наткнешься. Морское дно сильно меняется. Можно напороться на затонувшие суда, о которых и не подозревал. Надо пробираться между ними поосторожнее и глядеть в оба. Но нет, не сказал бы, что рейс опасный.

— Возвращайтесь целый и невредимый, Дуайт, — тихо сказала Мойра.

Он весело улыбнулся.

— Ясно, я вернусь целый и невредимый. Нам дан такой приказ. Адмирал желает заполучить нашу лодку обратно.

Мойра со смехом откинулась на спинку стула.

— Вы просто невозможный! Только я начну разводить сантименты, вы… вы их прокалываете, как воздушный шарик.

— Наверно я-то не сентиментален. Шейрон всегда это говорит.

— Вот как?

— Ну да. Она даже всерьез на меня сердится.

— Неудивительно, — заявила Мойра. — Я очень ей сочувствую.

Пообедали, вышли из ресторана и отправились в Национальную галерею, где открылась выставка духовной живописи. Все картины писаны были маслом, большинство в модернистской манере. Тауэрс и Мойра обошли часть галереи, отведенную под сорок выставленных картин, — девушка смотрела с интересом, моряк откровенно ничего в этой живописи не понимал. Оба несколько терялись перед «Снятиями с креста» в зеленых тонах и «Поклонениями волхвов» в розовых; перед пятью или шестью полотнами, трактующими войну в религиозном духе, они немного поспорили. Постояли перед картиной, заслужившей первую премию: скорбящий Христос на фоне разрушенного города.

— В этом что-то есть, — сказала Мойра. — На сей раз я, пожалуй, согласна с членами жюри.

— А по-моему это мерзость.

— Что вам тут не нравится?

Дуайт в упор разглядывал картину.

— Все не нравится. Это же насквозь фальшиво. Ни один пилот, если он в здравом уме, не полетит так низко, когда вокруг рвутся водородные бомбы. Он бы просто сгорел.

— Но композиция хороша и цветовая гамма тоже, — возразила Мойра.

— Да, конечно. А сюжет фальшив.

— Почему?

— Если вот это должно изображать здание АРПК[3], ваш художник посадил Бруклинский мост на сторону Нью-Джерси, а Эмпайр Билдинг в самую середину Центрального парка.

Мойра заглянула в каталог.

— Тут вовсе не сказано, что это Нью-Йорк.

— Какой бы город он ни хотел изобразить, все тут фальшиво. Это не может так выглядеть. — Дуайт чуть подумал. — Чересчур театрально. — Отвернулся, брезгливо поглядел по сторонам. — Все это не по мне.

— А разве вы не ощущаете в этих полотнах духа веры? — спросила Мойра. Странно, он ведь постоянно ходит в церковь, казалось бы, выставка должна его тронуть.

Дуайт взял ее под руку.

— Я не набожен. Виноват я сам, а не художники. Они смотрят на все по-другому.

Они вышли из зала.

— А вообще вы любите живопись? — спросила Мойра. — Или смотреть на картины вам скучно?

— Совсем не скучно. Мне нравятся живые краски и чтобы картина меня не поучала. Вот есть такой художник Ренуар, правильно.

— Мойра кивнула.

— В музее есть несколько полотен Ренуара. Хотите посмотреть?

Они прошли в раздел французской живописи, и Дуайт постоял несколько минут, глядя на реку и на затененную деревьями улицу рядом с нею, на белые дома и магазины — все очень красочное и очень французское.

— Вот такие картины мне по душе, — сказал он. — На такое я могу смотреть без конца.

Они еще некоторое время бродили по галерее, разглядывали картины, болтали. Потом оказалось, ей пора: мать не совсем здорова, и Мойра обещала вернуться вовремя и приготовить чай. Дуайт отвез ее трамваем на вокзал.

В толчее у вокзального входа она обернулась к нему.

— Спасибо за обед и за весь этот день. Надеюсь, другие картины вознаградили вас за те, что в религиозном духе.

Дуайт засмеялся.

— Безусловно, вознаградили. Я не прочь прийти сюда еще раз и поглядеть на них. А религия — это не по моей части.

— Но ведь вы постоянно ходите в церковь.

— Ну, это совсем другое дело.

Сказано решительно, да и спорить с ним здесь, в толпе, пробовать не стоило. Она спросила только:

— Мы еще увидимся до вашего отъезда?

— Днем я почти все время буду занят, — ответил Дуайт. — Можно как-нибудь вечером сходить в кино, но чем скорее, тем лучше. Мы отбываем, как только закончатся все работы на борту, а они сейчас ведутся полным ходом.

Условились вместе поужинать во вторник. Мойра помахала рукой на прощанье и скрылась в толпе. Тауэрсу незачем было спешить, никаких неотложных дел в порту не было, а до закрытия магазинов оставался еще целый час. И он неторопливо зашагал по улицам, заглядывая в витрины. Вскоре набрел на магазин спортивных товаров и, чуть помешкав, вошел.

В рыболовном отделе он сказал продавцу:

— Мне нужен спиннинг — хорошее удилище, катушка и нейлоновая леска.

— Извольте, сэр. Для вас?

Американец покачал головой:

— В подарок мальчику десяти лет. Это будет его первая снасть. Хотелось бы лучшего качества, но совсем небольшую и легкую. Есть у вас какие-нибудь из стекловолокна?

Продавец покачал головой.

— К сожалению, сейчас нету. — Он достал с полки небольшое удилище. — Вот это стальное, но очень хорошее.