Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С. Г.: Нет. Совершенно правда.
– И?
С. Г.: Получила травму, ушла из спорта.
– Ты была гиперактивным ребенком, спала по 3 часа в сутки и пошла в гимнастки, да?
С. Г.: Нет, по 3 часа я стала спать вот в данный момент времени.
– О, но это меняет картину. И как тебе?
С. Г.: Нравится.
– А вот с чего все начиналось?
С. Г.: Вообще все начиналось с театра «Эрмитаж», когда я попала к очень интересному человеку – Юрию Гальперину. Это был прекраснейший учитель, который очень много дал мне в жизни. Я не знаю, это было все – и музыка, и пьесы, и постановки. Мы с ним вместе делали фантастические вещи.
– А ты была как актриса или…
С. Г.: Я была просто, как и сейчас.
– Ну просто как сейчас – это весьма непросто, конечно. Приход в театр – чем ты там занималась?
С. Г.: Все началось с маленьких эвритмических движений. Это такая пластика, когда телом ты передаешь без слов текст любых пьес. Вот с этого мы начали.
– А покажи кусочек.
С. Г.: Ну, в принципе, я это использую.
– Нет, ну ты же поешь текст. А покажи текст движениями. Я могу показать тоже жестами одну циничную историю, которую мы придумали много лет тому назад. Я могу показать вам одну старую песню.
С. Г.: С удовольствием.
– Вы помните песню: «Лесорубы, 45 холостяков, валят ветви в три обхвата»? Показывается просто: лесорубы, 45 холостяков, валят ветви, в три обхвата. Вот поэтому… Это мы все-таки в подъезде показывали, а ты – артистка театра «Эрмитаж». Как можно донести текст сложной какой-то песни жестами?
С. Г.: Эвритмия – это антисинхрон, что ли, как сказать, не в синхрон. То есть когда идет ритм, а ты идешь мимо ритма.
– То есть полиритмия.
С. Г.: Где-то да.
– Ну ладно. Круто, конечно. Я хочу вам сказать, что за 180 тысяч выпусков у нас первый интеллектуальный разговор.
(Песня «Агония».)
– Родился неожиданный вопрос. Мы же все из приличных семей. Скажем, лет до 30 мои родители вообще не понимали, чем я занимаюсь. У человека должна быть какая-то профессия, а вот это «ля-ля» там, «твист эгейн» – это уже потом. Как твои родители отнеслись к тому, что ты стала певицей?
С. Г.: Во время становления – не очень приятно. А теперь вот, пожалуйста, пример.
– То есть сейчас тебя показали по телевизору.
С. Г.: Сейчас папа сидит и кайфует.
– Это понятно. Но, скажем, до первого клипа тебя видели какой-нибудь финансисткой, да? Папа, как ты относился к тому, что дочка поет? Скажи, а уламывать приходилось, то есть доказывать, что ты best of the best?
С. Г.: Для отца?
– Ну конечно.
С. Г.: Да нет, ему не до этого было.
– Ооо! Ну все-таки у тебя жизнь-то полегче, чем у меня. Мне приходилось. Был концерт, нас показали по телевизору. А у меня были голубые джинсы, и мама смотрела этот концерт. Меня показали сзади – то есть длиннющие волосы, голубые джинсы. Мама мне тут же позвонила и сказала: «Ты не гей?» Я говорю: «В каком смысле?». Она говорит: «У тебя все так обтянуто. Я тут прочитала пару газет, у вас такое сложное в этом шоу-бизнесе». И все-таки потом полюбили и родители. Ну давай петь, да?
С. Г.: Да, с удовольствием. Но я немножко скажу, потому что очень люблю этого человека: со мной сегодня – Глеб Самойлов.
– В принципе, я не удивлен, что именно Глеб с Линдой. Что тут получится, я не знаю, но будет клево.
(Песня «Добрая песня».)
– Неожиданно для себя узнал, что ты еще и художница. Оформляешь свои пластинки, и иногда у тебя бывают персональные выставки. Первая и последняя была в 2005 году, да, и больше ты не делала ничего?
С. Г.: Ну, художница – это уже так, просто мое хобби.
– Нет, я по поводу выставки, потому что…
С. Г.: Да и выставки не было, это была просто встреча друзей.
– Нет, просто встреча друзей выставкой не называется.
С. Г.: Мы и не называли ее, за нас назвали.
– А там висела твоя работа или вы там выпивали?
С. Г.: Мы не выпивали, мы пели.
– О, ну значит все-таки выставка, мы-то выпиваем. Слушай, вот я смотрю на твой трек-лист и увидел песню со знакомым названием «Маленькая девочка». Это то, о чем я думаю?
С. Г.: Да, именно.
– Армешкина песня?
С. Г.: Да.
– Почему?
С. Г.: Красивая, нежная, глубокая.
– А как ты вообще к каверам относишься? Как ты выбираешь песенки? Что тебе нравится? Вот ты приходишь домой, что хочется спеть? Потому что все-таки хочется петь и надо хотя бы насвистеть какой-то мотивчик.
С. Г.: Не умею свистеть.
– Хорошо, намычать.
С. Г.: Как-то у меня с этим сложно. Я мычать тоже не умею. В голове просто есть исходник, скажем, любой песни.
– Пой! Линда!
(Песня «Маленькая девочка».)
– Слушай, расскажи мне про эту историю, когда ты во время какого-то концертного тура провалилась в какую-то яму и узнала, что сломала пальцы, только в Москве. Вранье?
С. Г.: Нет, это правда было. У нас было 40 концертов…
– В день.
С. Г.: В месяц, да. Такой тур был, и на первом же концерте – это был стадион, там немного была не смонтированная сцена… В общем-то, в первый концерт я попадаю в какие-то замочки, щели.
– А тебе поставили шину?
С. Г.: Сначала нет, в принципе, просто кололи обезболивающее.
– А ты дальше выезжала на коляске вот, как Фрэнк Заппа со сломанной ногой?
С. Г.: В конце тура – да. Практически выносили…
– На коляске?
С. Г.: На стуле.
– Круто.
(Песня «Цепи и кольца».)
– Я прочитал, что… Ну то, что ты меняешь образы – это понятно. То ты такая, то ты сякая… Что ты даже принимала участие в каких-то модных фэшн-показах. Вранье или нет?
С. Г.: В смысле принимала? Сама показывала?
– Ну ходила.
С. Г.: Ходила, да. Я хожу, люблю это дело.
– А в чем ты ходила?
С. Г.: Да почти так же.
– А при чем тут фэшн-показ тогда?
С. Г.: Ну я же хожу, чтобы смотреть.
– А, нет. Я про то, что ты принимала участие как модель. Вот где-то показывала себя людям, типа нам.
С. Г.: Я планирую это сделать, буду показывать свою одежду.
– Расскажи.
С. Г.: Ну, о планах, как говорится, не рассказывают заранее.
– То есть рассмешить Бога.
С. Г.: Расскажи ему, да.
– Какого цвета будет одежда?
С. Г.: Прозрачная.
– Йес! Это пять, Линда!
С. Г.: Ну а теперь на сцену выходит наш близкий человек…
– Ну подожди, дай я расскажу. Сейчас Линда расскажет…
С. Г.: Даша! «Нуки»!
– А я, кстати, Дашу увидел в «Голосе». У нее наставником был Лепс. Скажи, как Лепс как наставник?
Дария Ставрович: Да ничего, адекватный, веселый.
– Научил чему-нибудь?
Д. С.: Ну, не особо.
– Как ты думаешь, так как была на этой передаче, возьмут меня?
Д. С.: Конечно.
– А куда?
Д. С.: Кто-нибудь да развернется.
– Спасибо!
(Поют песню «Scor-Пионы».)
– Хочу переползти, знаешь, к периоду твоей жизни, которая прошла совершенно мимо меня. Почто тебя унесло именно в Грецию?
С. Г.: Влюбилась в музыканта греческого происхождения.
– Скажи, а что-то получилось совместно или нет?
С. Г.: Да, мы сделали отличный проект Bloody faeries. Записывали его на Abbey
