Битва за безмолвие. В поисках «византийства» - Дмитрий Борисович Тараторин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но пали в этой битве, конечно, не все западные витязи. Беспощадный враг османов Хуньяди спасся и через 4 года попытался объединиться с албанским христианским правителем, грозой турок Георгием Скандербегом. Однако на пути к нему был встречен османами на роковом Косовом поле и вновь потерпел поражение. На этот раз сербы Бранковича тоже остались верны мусульманским хозяевам.
Георгий даже позже послал сербское подразделение на помощь Мехмету II, штурмовавшему Константинополь. При этом, последним императором Византии был наполовину серб Константин Палеолог-Драгаш. В итоге, правда, сколько веревочка не вилась, а умер Георгий от раны, полученной в одном из сражений с венграми.
Характерно, что и Лазарь, павший, защищая свободу Сербии и сын его, Стефан, верно служивший ее поработителям, причислены к лику святых.
О последнем даже сохранились во множестве благочестивые рассказы. Например, о том, что нищим раздавал он милостыню щедро и всего чаще тайно; иногда ночью, незримый другими, обходил он приюты бедняков и оставлял деньги то на окне, то в другом месте хижины. Один нищий ночью четыре раза подходил к нему за подачкою. В последний раз князь сказал ему: «возьми, вор, и перестань красть». Тот отвечал: «и ты – вор, но умнее меня, – за землю крадешь себе небо».
Впрочем, и у нас святой Александр Невский выбрал путь коллаборации с монголами. Не из XXI века, и не нашими мерками их судить.
Однако, нельзя забывать и о тех, кто может, и не стяжал святости, но сражался до последнего на чужой для него земле за крест. И только за него. Таких, как адмирал де Вьен или обезглавленные госпитальеры.
Да, и еще не стоит забывать о Варне, о Никополе, о двух очень разных Косовских битвах, чтобы понимать, отчего так непросты бывают отношения между вроде бы братьями, вроде бы славянами…
«Распростерся над городом глубокий мрак»
Иоанн VIII умер в 1449 году, лишенный последних надежд, утративший желание и смысл пребывать в мире, который неотвратимо погружался во зло, несмотря на все его усилия.
Его брат, последний император, как и первый звался Константин. Как и у первого, имя его матери было Елена. Она была сербкой. Потому-то василевс и вступил на престол под двойной фамилией Палеолог-Драгаш. В период правления брата он был деспотом Мореи. И там уверенно громил последних франкских феодалов, еще державшихся на греческой земле. Впрочем, он вовсе не был антизападником. Последняя оборона Константинополя как раз стала образцом того, как должны действовать совместно православные и католики.
Молодой султан Мехмед II считал миссией своей жизни взять столицу ромеев. Между тем, это уже был город-призрак. Когда накануне осады император повелел провести перепись способных сражаться, оказалось, что таковых всего семь тысяч, пять из которых греки, остальные – латиняне. В то время как, по самым скромным подсчетам, армия султана превышала это число десятикратно.
Сражение за Константинополь – одна из самых героических страниц в истории христианского мира. На этот раз, ждать крестового похода уже не приходилось. Однако до последнего сохранялась надежда на помощь венецианского флота. Тщетная. Реально на подмогу прибыл выдающийся военспец в деле обороны крепостей, представитель древнего генуэзского рода, владетель острова Хиос, Джованни Джустиниани Лонго. Он привел с собой 700 добровольцев.
Как показали дальнейшие события, этот человек и его отряд стоили многих тысяч. Свой род Джустиниани возводили к племяннику Юстиниана Великого Юстину II. И здесь тоже мы видим глубокий символизм последней битвы – на стене бок о бок сражаются Константин и «Юстиниан».
Император и Джованни вместе разработали план обороны. Задача была уникальной по сложности: имея 7 тысяч воинов, обеспечить защищенность городских стен, общей протяженностью 26 км. При этом, необходимо было учитывать, что враг мог каждый раз задействовать свежие силы, а значит вести штурм многие часы. А вот, обороняющимся требовался какой-никакой отдых. Соответственно, они должны были сражаться посменно.
Осада началась 6 апреля 1453 года. И буквально на следующий день город содрогнулся от грома пушек. Мехмед основательно подготовился и обладал мощной артиллерией. Уже 18-го османы пошли на штурм. И были отброшены. А через 2 дня понесли позорное поражение на море. В Константинополь сквозь заслон из десятков турецких кораблей прорвались четыре галеры (3 генуэзских и 1 греческая) с отчаянными добровольцами. Султан, наблюдавший с берега неравный бой, был в бешенстве. Турецкого адмирала от казни спасло только то, что он был изранен в бою.
Вход в бухту Золотой рог турецким кораблям преграждала мощная цепь, но османы сумели по земле перетащить в нее свои корабли. Это дало им возможность обстреливать город из бухты. Ночью эти суда попыталась атаковать группа итальянских моряков капитана Тревизано. Но они напоролись на засаду. Выжившие были утром казнены. В ответ Константин выставил на стенах города 250 голов турецких пленников. Император ничуть не смущался вести тотальную войну.
Он сам, во главе небольшого отряда не раз совершал вылазки, нанося османам тяжелые потери, а главное – нанося, тем самым, оскорбление султану. 7 мая турки, после нескольких дней усиленной бомбардировки города, вновь пошли на штурм. И вновь с тяжелыми потерями отступили.
Православно-католическое воинство демонстрировало, что перед лицом атакующего зла, уже не так важно, как ты молишься, главное, что молишься Христу. А значит, для единения не нужны унии, не нужны взаимные уступки, нужно только четкое понимание того, что и кто твой враг…
18 мая защитники города взорвали передвижную осадную башню противника, 23-го обнаружили и обрушили подкоп, который османы вели под стену. Султан видел, что несмотря на огромный численный перевес, серьезные потери и неудачи снижают моральный дух его воинства. Нужна была мобилизация всех сил для решающего штурма. 26 мая турки вновь ринулись на стены, но крохотный гарнизон Константинополя казался неодолимым.
Мехмед объявил войскам, что, в случае успеха, на три дня отдаст город на разграбление и 28-го бросил на столицу ромеев все силы своей армии. Он понимал, что, если и на этот раз его постигнет неудача, осаду придется снимать. А это повлечет за собой самые непредсказуемые последствия для него самого. Неудачников турки не жаловали.
Защитники города тоже понимали, что это решающий час. Накануне они, и православные, и латиняне вместе молились в Святой Софии. Греки простились со своими
