Площадь диктатуры - Андрей Евдокимов

Было грустно, будто наворачивались слезы, и хотелось плакать оттого, что он потерял и потерял навсегда.

На остановке в Бологое Петр проснулся с чувством голода и головной болью. От неудобного кресла ломило тело, и остаток пути Петр смотрел в черное окно, мечтая добраться до дома, принять горячую ванну и улечься в теплую, чистую постель.

2.15. "ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА" ВЫСТУПИЛА... ЧТО ДАЛЬШЕ?

Юрий Щекочихин:

ДЕЛО ОБРАЗЦА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОГО

На Съезде народных депутатов СССР, на сессиях Верховного Совета впервые за десятки лет открыто и остро говорилось о роли КГБ в жизни страны, о необходимости постоянного контроля за его деятельностью. Был образован постоянный депутатский Комитет по вопросам обороны и государственной безопасности, вниманию которого мы и предлагаем проведенное газетой расследование. Возможно описанное - это единичный случай, но он, как нельзя лучше убеждает, что общество должно иметь гарантии от незаконного вмешательства КГБ в вопросы, не относящиеся к сфере национальной безопасности

Ведь бывает же так: вдруг налетит ощущение предстоящей беды. Оно настолько сильное, что целиком поглощает человека, прижимает его к земле, и невозможно сообразить, что и с кем может случиться: с родными? с друзьями? с самим собой?

Ленинградец Константин Брусницын, находящийся сейчас в следственном изоляторе "Кресты", хорошо помнит, что в тот день, сразу после встречи Нового Года ему было как-то не по себе.

Накануне позвонил дальний знакомый, спросил, можно ли зайти, посоветоваться по поводу каких-то рисунков. Он пришел вечером, но рисунков не принес, и говорил какую-ту чушь. Потом попросил воды - обязательно сырой, из-под крана - и на пару минут остался один в заваленной книгами комнате.

Знакомый ушел, а на следующий день в квартиру позвонили.

"Телеграмма", - услышал Брусницын женский голос, но, открыв дверь, увидел милиционеров и несколько человек в штатском. Майор и капитан милиции с двумя в штатском назвались сотрудниками уголовного розыска, пожилая женщина оказалась понятой, а остальные никак не представились. Потом предъявили подписанное прокурором постановление, но обыск долго не начинали - не было второго понятого. Наконец вошел еще один человек, которого сперва приняли за опоздавшего. Но ошибка вскоре выяснилась - это был приятель Брусницына, член Ленинградского народного фронта, журналист Петр Рубашкин. Его не выпускали до конца обыска, и благодаря этому нам стали известны подробности этой истории.

Обыскивать начали прямо с книжных полок. Через несколько минут на четвертой снизу нашли коробку из-под папирос, а в ней пакетик с сероватым порошком - позже оказалось, что это сильнодействующий наркотик иностранного производства. Согласитесь, странно, что незваные гости буквально с порога кинулись искать наркотики не в домашней аптечке, не в укромных уголках, а на книжной полке среди книг Замятина, Ахматовой и Бродского, изданных за границей. Будто знали, где и что лежит!

Когда зазвонил телефон, один из непредставившихся грубо оттолкнул Брусницына. На требование предъявить документы показал новенькое удостоверение - "майор милиции Быстров".

- Будете мешать - наденем наручники, - объяснил "майор". - Считайте, вы уже осужденный. Ваша жена арестована и дает признательные показания, теперь - ваша очередь!

Потом один из обыскивающих сказал "Ага" и предъявил понятым книгу Замятина "Мы", сборники Цветаевой, Ахматовой, Иосифа Бродского, "Архипелаг ГУЛАГ" и другую, как он выразился, "антисоветскую писанину, изданную на Западе за счет иностранных разведок".

Брусницына увезли и через два дня предъявили ему обвинение по нескольким статьям УК РСФСР, включая пресловутую 190-ю ("антисоветскую") и 224-ю ч. 3 (незаконное хранение наркотиков без целей сбыта).

Никто из тех, кто знал Брусницына, ни на секунду не поверил, а обвинение в "хранении литературы, порочащей Советскую власть" восприняли как откровенную провокацию против процессов гласности и перестройки, идущих в нашем обществе. Ленинградская интеллигенция стала протестовать. Поднялся шум и на Западе. Знаменитые ленинградцы, которых в свое время вынудили покинуть Родину начали кампанию в печати и по радио. Респектабельные "Монд", "Цайт", "Нью-Йорк ревью" уже успели опубликовать сообщения об очередном "ленинградском" деле.

Дело в том, что Константин Брусницын хорошо известен, как историк, критик и переводчик. Он более 20 лет занимается литературной работой, является членом Союза писателей СССР. С началом перестройки Брусницын стал публиковать в журналах и газетах и политическую публицистику, вошел в руководство ряда демократических общественных организаций, в частности Ленинградского народного фронта. Трудно, невозможно поверить, что такой человек может быть тайным наркоманом!

Разумеется, ответить на этот вопрос могла бы простейшая судебно-медицинская экспертиза. Но следователь ее упорно не назначает, хотя Брусницын и его адвокат уже успели подать несколько ходатайств. И мы понимаем, почему. Ведь результаты экспертизы и камня на камне не оставят от выдвинутых против Брусницына и его жены обвинений.

Впрочем, для установления истины в деле Брусницына можно обойтись и без экспертиз. Достаточно признать, что при проведении обыска в протокол не были внесены все присутствовавшие при этом лица, в том числе упомянутый выше журналист П. Рубашкин. По его словам (соответствующие письменные объяснения вместе с жалобой адвоката С. Бородина, взявшего на себя защиту Брусницыных, мы направляем в Генеральную прокуратуру СССР - прим. ред.) протокол подписан только понятыми, а также сотрудниками милиции Ивановым и Арцыбулиным.

Других подписей под протоколом нет, в то время как в обыске участвовали как минимум пять сотрудников. Не дали подписать протокол и П.Рубашкину. Таким образом, при совершении обыска и выемке вещественных доказательств нарушены требования ст. 141 УПК РСФСР, нарушены столь грубо, что делает добытые следствием результаты юридически ничтожными, а задержание и арест Константина Брусницына абсолютно незаконными!

Тем временем в Ленинграде, откуда ни возьмись, стали распространяться слухи о том, что руководители ЛНФ замешаны в контрабанде антисоветской литературы, наркотиков и оружия, а деятельность их официально зарегистрированной общественной организации финансирует международная наркомафия.

Откуда же слухи? Из Обкома, вестимо! Из его идеологического отдела, лекторы которого и запускают волны лжи и клеветы через так называемую систему партполитпросвещения.

Редакция располагает копией письма Комиссии ленинградского ОК КПСС по вопросам анализа, прогнозирования и взаимодействия с политическими организациями подписанное сотрудником Обкома Н.В. Волконицким, в котором предвзято излагается дело Брусницына, а сам он без всякого суда и, добавим, при незавершенном следствии, именуется наркоманом, идеологическим диверсантом и агентом иностранных разведок.

Содержащиеся в материалах ОК КПСС сведения "о связи участников и руководителей неформальных политических объединений негативной (антисоветской) направленности" предназначено для "закрытого информирования пропагандистов и лекторов системы партийной учебы и повышения квалификации идеологического актива" - именно так сформулированы цели клеветнической фальшивки в письме исх. № 961-36-дсп от 09.01.90 г.

На инструктажах среди идеологически проверенных активистов фальсификаторы с партбилетами не стесняются в выборе аргументов и правдивости сообщаемых фактов. Их принцип: врать, как можно - никто проверять не будет. Ведь любое слово партии истинно потому, что оно верно!

Впрочем, у чувствующей свой близкий крах и вконец изолгавшейся партгосноменклатуры есть исполнительные и верные помощники - адепты щита и меча из Комитета госбезопасности. Это их холодными головами, горячими сердцами и чистыми руками совершены массовые репрессии, погублены миллионы ни в чем не повинных советских людей.

"Засветились" они и в деле Брусницына.

Нынешние наследники "железного Феликса" настолько уверены в собственной безнаказанности и неуязвимости, что даже не позаботились сменить машину. Как нам удалось установить, черная "Волга" с двумя антеннами на крыше (госномер 01-75-ЛЕБ), на которой приехали учинять обыск у Брусницыных неопознанные специалисты по "антисоветской литературе", числится за Управлением КГБ СССР по Ленинграду и Ленинградской области.

Есть веские основания считать, что сотрудники милиции, арестовавшие Брусницына, на самом деле служат совсем в другом ведомстве и, судя по всему, не очень ладят с Законом. Разумеется, мы не можем сейчас установить, кто же все-таки инициировал уголовное преследование литератора Брусницына милиция или КГБ, - и каким путем попал наркотик на книжную полку в его доме.