Быт русской армии XVIII - начала XX века - Карпущенко Сергей Васильевич

Присмотримся теперь к процессу заготовления на армию огромного количества мундиров европейского образца, изготовление которых для русских мастеров оказалось поначалу делом непростым. Сложностей было чрезвычайно много. Во-первых, необходимо было вначале запастись материалом для пошива кафтанов, камзолов и штанов — сукном, но отечественные сукноделы не способны были предоставить в начале века ни требуемого количества сукон, ни материала, соответствующего стандарту. Тонкие цветные сукна в подавляющем большинстве на российском рынке были заграничного производства, поэтому первые годы Северной войны ознаменовались не только испытанием русского оружия в сражениях со шведами, но и спешным заключением контрактов на поставку импортного материала для воинской одежды.

Очень энергично за «обшивание» солдат на новый лад взялся, к примеру. Приказ артиллерии. Уже в 1704 году на дело пушкарям и бомбардирам кафтанов и камзолов закупили 3847 аршин коричневых и красных английских сукон и 2153 аршина «любских» по 53 копейки за аршин (0,71 м). А на «приклад», то есть на обшлага и воротники, пошло 83 аршина василькового сукна.

А через три года, когда на артиллеристов готовились шить новую партию мундиров, пришлось столкнуться с большими затруднениями. Приказ артиллерии действовал обособленно от Мундирных канцелярий, где заготовлялась одежда на пехотинцев и кавалеристов, а поэтому неожиданно артиллеристы столкнулись с результатами конкуренции. «В рядах у иноземцев, — доносили Брюся, — ни у кого не сыскано, для того, у кого такие сукна и были, и те выбраны наперед сего в разные приказы и в канцелярии на дело строевого платья драгунам и солдатам».

Да, трудно было обеспечить портных добротными сукнами, а ведь требовалось к тому же заготовить на полк мундиры одинакового цвета, но в период Северной войны часто совершенно не удавалось купить большую партию одноцветного материала. А это вело к тому, что солдаты одного полка стояли в строю одетыми в разноцветные мундиры или цвет одежды менялся при построении новой партии формы. Например, в 1707 году Приказ артиллерии покупал на «апшлаги» синие и желтые сукна вместо васильковых, использовавшихся в 1704 году, а коричневое сукно полностью заменилось красным, обнаруженным в лавках английского купца Андрея Стельса. В следующей партии в дело пошло уже лазоревое сукно, которое вывез на продажу земляк Стельса Андрей Ачкин. Только в конце Северной войны цвет артиллерийского мундира более-менее определился — и кафтаны и камзолы стали шить красными, а в 1731 году к этому цвету добавился еще и черный, на воротники и обшлага. Вот таким сложным путем, зависевшим от того, какие сукна преобладали на рынке, пришли к устойчивому цветосочетанию, просуществовавшему потом довольно долго. И это еще не считалось большим грехом, когда менялся от партии к партии цвет мундиров. Некоторые войсковые части вообще не могли заполучить высококачественных цветных сукон на мундиры, и одежда шилась из серого некрашеного сукна, обыкновенного российского, носившегося крестьянами, или серое сукно окрашивалось примитивным способом в отваре из листьев дуба, например, или в других «естественных» красителях, дававших чрезвычайно неудовлетворительные результаты.

Однако если в начале Северной войны цвет покупаемого у купцов сукна не играл решающей роли, то к качеству материала относились с большим вниманием. На торги и ярмарки командировались специалисты сукноделы, чтобы «прежде приему оценить по самой сущей правде почему аршин, как лучше образцов и ниже образцов стоят». Из сукон, качество которых признавалось стоящим «ниже образца», мундиры не делались или понижалась цена. В 1719 году торговые люди оценивали сукна Андрея Ачкина в присутствии его «короспондента» и назначили цену Васильковскому сукну 60 копеек за аршин, а красному 55 копеек, заявив, что «больше той цены те сукна истинную правду не стоят».

А в середине XVIII века экспертиза сукон была заботой браковщиков, выбранных обычно из людей купеческого сословия, которые действовали согласно специально разработанным правилам, наблюдая, к примеру, за тем, «чтоб в одном цвете разноцветных сукон не было, разве малым чем будут одне потемнее, а другие посветлее», и прочим. Браковщикам работы хватало. На рынок вывозилось много недоброкачественного материала, и не составляли в этом случае исключения и сукна иностранных мастеров. Так, в 1738 году пришлось отказаться от закупки прусских сукон, которые при осмотре браковщиков оказались «плохи и к носке непригодны».

Этот случай дал основание издать указ с предписанием заготовлять сукна на российских фабриках, «ибо некоторые из них давно заведены и в состоянии приведены». Да, в самом деле, за тридцать первых лет века удалось наладить выпуск отечественного сукна, пригодного для солдатских мундиров, но полностью отказаться от закупок импортного материала все еще не могли. Российские сукноделы научились делать прекрасную каразею — грубую шерстяную ткань, шедшую обычно на подкладку, — но еще мало производилось сукон, способных конкурировать с тонкими, носкими, хорошо окрашенными английскими, голландскими, немецкими. В 1740 году понадобилось даже издать именной указ «об объявлении суконным фабрикантам, чтоб они мундирные сукна делали по образцам» и о штрафовании сукноделов в случае неисполнения этого распоряжения.

А в следующем, 1741 году издается «Регламент и работные регулы на суконные и каразейные фабрики», и поводом к их опубликованию служило все то же невысокое качество русских сукон. Отсюда и сложность положения армейских заготовителей, не потерявшая остроты и во второй половине века. Приходилось действовать комбинированным методом: покупали сукна импортные, приобретали и отечественные, прямо на суконных фабриках, подряжали посредством опубликования билетов-объявлений, с помощью полиции, путем розыска, проводимого специальными агентами по закупкам. Проводя политику защиты отечественного суконного дела, правительство предписывало не обходить стороной материалы русской выделки, чтобы «иноземческих сукон при покупке и подряде было толикое число, сколько в прибавок к сделанным на российских фабриках потребно». Но несмотря на протекционизм, русские товары были поставлены на рынке в состояние конкуренции с высококачественными импортными сукнами и другими продуктами легкой промышленности, что от года к году повышало уровень изготовления нужных армии товаров.

А теперь присмотримся к главному предмету мундира — кафтану, позаимствовавшему свое название у верхней одежды стрельцов. Однако кафтан петровского мундира стал короче, до колен. Рукава с обшлагами, тоже короткие, — из-под них должны были выглядывать рукава рубашки. Полы в частых складках, сзади на них разрезы, украшенные сшивными петлями. Большие карманы, прикрываемые клапанами, срезаны внизу пятью зубчиками. На левом плече для придерживания перевязи патронной сумы пришит красный гарусный шнур. Пуговиц на каждый кафтан полагалось по два портища (дюжины) и еще две штуки. Делались пуговицы из меди, полыми, пустота которых порой заполнялась свинцом или оловом. Цена их в среднем была копейка за штуку. И если срок носки кафтана равнялся трем годам, то пуговицы считались «бессрочной» принадлежностью мундира, и когда сукно приходило в негодность, то пуговицы следовало спороть и пришить на новый мундир. Но пуговицы тем не менее постоянно приобретались у ремесленников, торговых людей, так как они терялись, ломались, к тому же они были нужны и для мундиров новобранцев, которым еще неоткуда было их отпороть.

Хоть и равнялся средний рост приводимых в армию новобранцев, как уже говорилось, 2 аршинам 5 вершкам, но были в России позапрошлого века мужчины и повыше и пониже указанного роста. Вот поэтому и шились мундиры трех размеров — «большой, средней и меньшой рук», и при покупке сукна на большую партию мундиров вначале производился расчет, имевший целью предупредить лишние траты на сукно. Однако порой не удавалось точно определить, сколько каких «рук» имеется в той части, которую требовалось обшить, и, боясь купить сукна мало, решались взять с излишком, предполагая, что все в полку носят кафтаны «большой руки». Но шились мундиры уже по размерам, что давало «прикрой», который по существовавшему с самого начала Северной войны положению поступал в распоряжение нижних чинов. В 1708 году, к примеру, после изготовления мундира на 760 артиллеристов суконных лоскутьев было продано на 102 с лишним рубля. А подкладывались кафтаны байкой, крашениной (крашеное домашнее полотно) или каразеей, о которой уже говорилось.