Среди падающих стен - Товия Божиковский

Народ верил в силу своей армии, в свою стойкую в борьбе молодежь. Залпы советской артиллерии зажигали надежду в сердцах людей. Каждый залп возвещал: "Мы идем!" И эта мысль: они идут - укрепляла силы солдат на баррикадах и дух гражданского населения в подвалах.

Взрывы бомб, пожары, кровь были признаками родовых мук освобождения.

Так закончилась первая неделя восстания.

*

Черные тучи затянули небо над Варшавой, они спускались все ниже и ложились черным венцом на головы людей. Энтузиазм уступил место усталости, разочарованию, отчаянию. Стрельба, которая раньше была знаменем близости освобождения, теперь раздражала людей, и что хуже всего - вырывала из сердец веру. Люди потеряли веру не в поражение немцев, а в победу Варшавы. Они устали подбадривать друг друга, тешить себя и других надеждами. Они стали избегать встреч с друзьями, чтобы не ставить себя в неловкое положение, когда надо ответить на вопрос: до каких пор? Когда придет этому конец?

Даже в листовках подполья не упоминалось о шансах на ближайшее будущее. Можно ли вновь вернуться к бодрым речам, если жизнь не подтверждает их?

А тем временем наступило затишье на варшавском участке советско-немецкого фронта. Артиллерийская стрельба слышалась издалека. Ходят слухи, что немцы заставили русских отступить... И теперь, когда положение на фронте улучшилось, немцы могут восставших добить.

Снова начались уличные бои в освобожденных в первые дни восстания районах Варшавы. Немцы выбили поляков с нескольких позиций. Польская армия несет большие потери. Надо заметить, что во многих местах не было четкой линии фронта, немцы и поляки стояли друг против друга в соседних домах, на разных сторонах одной и той же улицы.

Вначале немцы вбили клинья между позициями восставших и отрезали друг от друга занятые поляками районы: центр города от Мокотова, Старе Място от Жолибожа и т.д. А потом они пошли в наступление на каждый укрепленный пункт в отдельности.

Положение польских повстанцев все ухудшалось. Не было никакой возможности передислоцировать части, доставить продовольствие и боеприпасы на позиции и т.д. Надо было надеяться только на свои собственные силы и ресурсы, а они иссякли. Немцы продолжали обстрел и бомбежку. Каждые полчаса в небе появлялись новые эскадрильи бомбардировщиков и бросали бомбы разных калибров. Орудия не смолкали даже ночью. Немцы пустили в ход многоствольные минометы, которые, когда их заряжали, издавали противный режущий визг, и потому их называли "шкаф" или "рычащая корова". Слышишь повизгивание - знай: через несколько секунд раздастся столько взрывов, сколько было визгов.

Взрывная волна и падающие дома убивали тех, кто не успевал вовремя спрятаться, даже если они находились относительно далеко от места взрыва.

В нескольких местах немцы врывались на танках на позиции: экипажи покидали машины, оставляя в них бомбы с часовым механизмом. Только на ул. Подвалье - в старом городе, - погибло несколько сот любопытных, захотевших посмотреть на покинутые немцами машины.

Немецкая военная тактика, беспрерывные координированные атаки подорвали жизненные силы столицы. Гигантские сооружения из бетона и стали превращались в груды развалин, горели целые улицы, люди гибли в своих домах в поисках убежища. Под непрекращающимся шквалом огня тянулись по улицам весь день толпы людей, женщины с младенцами на руках, мужчины с рюкзаками за плечами. Мучил голод и не давала покоя мысль, что резервы продовольствия иссякают. Солдаты тоже голодали, боеприпасы кончались.

Немцы перерезали артерии, снабжавшие город электричеством, газом, водой. Огромный город разрушался на глазах у жителей. "Варшаву кончат так же, как гетто", "Убийцы тренировались на евреях, как уничтожить нас", "С евреями покончено, теперь настал наш черед", - говорили в отчаянии поляки, сидевшие в бункерах.

Недовольство росло, ибо многие стали думать, что во всех бедах виноваты организаторы восстания во главе с генералом Бор-Коморовским. Поляки радовались успехам восставших в первые дни вовсе не потому, что легкомысленно считали, что небольшая польская армия со своим бедным снаряжением в состоянии сама победить немецкую армию.

Никому и в голову не могло прийти, что военные и политические руководители Армии Краевой в Польше и за границей, руководители, наметившие день начала восстания, поведут своих людей в бой, не согласовав операцию со стратегическими планами командования Красной Армии, которая могла действительно оказать помощь восставшим. Поляки верили в победу, думая, что бои продлятся не более трех-четырех дней, пока русские форсируют Вислу и возьмут город. Чем дольше шла борьба, тем слабее становилась вера. Всем было ясно, что восстание не имеет никакого смысла, если оно не согласовано с действиями армии, атакующей город. Неужели руководители Армии Краевой не понимают этого?

Обращение Бор-Коморовского за помощью непосредственно к Черчиллю и Рузвельту, минуя Сталина, показало, что руководство Армии Краевой хочет победить без помощи Красной Армии. Они ускорили начало восстания, чтобы опередить русских, освободить город до них, без них и помимо них. За эту попытку Армия Краева заплатила сотнями жизней сынов своего народа.

Повстанцы боролись самоотверженно, хотя было ясно, что в этих условиях восстание рано или поздно должно было задохнуться. Но все знали, что дороги назад нет, и остается одно - бить врага.

Армии Людовой были ясны намерения Армии Краевой еще до начала восстания, хотя ее (а ведь она воинская формация!) и не поставили в известность, на когда назначено восстание. И все же Армия Людова немедленно вступила в бой и призвала своих сторонников подняться на борьбу. Пока идет война с оккупантами, - надо отложить сведение счетов с Армией Краевой.

Плечом к плечу с солдатами Армии Краевой стояли бойцы Армии Людовой вместе на подъеме и в победах, вместе в борьбе и в поражении.

ВНОВЬ НА ПЫЛАЮЩЕЙ. ЗЕМЛЕ

Евреи в варшавском восстании - это особая история, всплывшая на поверхность в те бурные дни. В атмосфере всеобщего энтузиазма радость евреев была иной, как иными были их страдания, опасности, нависшие над ними, их надежды. Двадцать тысяч евреев выпили до дна вместе со всеми жителями Варшавы чашу страданий, но они несли еще на себе бремя страданий, не известных польским жителям Варшавы: пять лет жизни вне закона, в укрытиях, в вечном страхе, когда люди боялись собственной тени.

Не просто было еврею вновь почувствовать себя членом общества, равным среди равных. Да и поляки не сразу смогли переменить отношение к спасенным евреям,

Нас не всегда встречали дружескими взглядами, на которые мы надеялись: ведь у нас и у них был общий враг. Польские военные власти в освобожденных районах Варшавы тоже не торопились публично определить свое отношение к вопросу возвращения нам наших прав.