Плавучий театр - Эдна Фербер

Он ухитрился скопить сотню долларов. Он стал рассеян, раздражителен. Не считая нескольких безобидных партий в вист, он не притрагивался к картам. О, если бы поиграть как следует… сорвать банк! Чикаго… Хотя бы Сент-Луис. В маленьких городках на берегу реки не стоило пытать счастья. Между тем, если бы ему действительно улыбнулась удача, он мог бы увезти Магнолию куда-нибудь. Все равно куда. Только подальше отсюда — подальше от этой старой мегеры, подальше от этого плоскодонного корыта, подальше от этих проклятых рек! Все это смертельно надоело ему.

«Цветок Хлопка» теперь бороздил воды Огайо. Однажды днем Равенель зашел в один из прибрежных ресторанчиков и присел к карточному столу. Было пять часов. Времени хоть отбавляй! Можно пять раз проиграться в пух и прах. Можно много выиграть. Шесть часов. Семь. Половина восьмого. Восемь… Кто это сказал? Неужели это Ральф стоит в дверях? Не может быть! Вас всюду ищут! Как вам не стыдно! Идемте-ка скорей!.. Боже!.. Десять долларов в кармане. Начало спектакля ровно в восемь. Пристань. «Цветок Хлопка» Взволнованные лица. Энди, нервно дергающий себя за бачки. Магнолия в слезах. Парти, мрачная, но торжествующая. Фрэнк, наспех репетирующий его роль.

Равенель вышел к рампе и одним властным движением руки заставил умолкнуть беснующуюся публику:

— Леди и джентльмены! Еще минуту терпения! К несчастью, произошла небольшая задержка. Ровно через пять минут мы начнем. От имени всего театра приношу вам искренние извинения. Мы надеемся, что спектакль заставит вас забыть об этой маленькой неприятности. Заранее благодарю за снисходительность.

Оркестр заиграл.

За кулисами Парти Энн воевала с супругом.

— Ну, капитан Хоукс, может быть вы сподобитесь, наконец, внять словам своей жены? Его нашли в каком-то кабаке! Он играл в карты! Что было бы с нами если бы Ральф не отыскал его! Рисковать репутацией театра из-за какого-то болтуна, игрока, убийцы…

Равенель оделся и загримировался с быстротой, которой позавидовал бы любой пожарный. Спектакль прошел в этот день с большим подъемом. Но драма, развертывавшаяся перед глазами очарованных обитателей Падьюки, не выдерживала никакого сравнения с той, которую переживали в то же самое время исполнители двух главных ролей.

Улучив удобный момент, Магнолия шепнула, не шевеля губами:

— О Гай, как вы могли это сделать?

Ей пришлось прождать добрых десять минут, прежде чем он оказался на достаточно близком расстоянии от нее.

— Необходимы деньги. (Как трудно говорить, не шевеля губами! Вместо «деньги» выходит что-то вроде «енни».) Чтобы обвенчаться!

Спектакль в полном разгаре. В сценах, где они вдвоем, дело идет быстрее.

Магнолия. Как? Неужели все ваши друзья покинули вас? (Мама хочет, чтобы Энди вас прогнал.)

Равенель. Нет. Но что друзья, когда страсть терзает мое сердце? (Согласны ли вы обвенчаться тайно?)

Магнолия. Я больше бы хотела иметь друга, чем возлюбленного. (Это невозможно.)

Равенель. Дорогая мисс Броун… мисс Люси. (Мы должны обвенчаться!)

Магнолия. Пожалуйста, не называйте меня мисс Броун. (Где?)

Равенель. Люси! (Где мы будем играть завтра?)

Магнолия. Дорогой! (В Метрополисе. Мне страшно.)

Равенель. Согласны ли вы стать невестой бедняка? (Мы обвенчаемся в Метрополисе. Любовь моя!)

На следующий день, из страха возбудить подозрение, Магнолия не решилась надеть свое лучшее платье. Если бы она сделала это, Партинья, несомненно, обратила бы на это внимание. Было только десять часов утра, и Метрополис отнюдь не располагал к кокетству. Со вздохом сожаления Магнолия надела другое, цвета резеды. Но шляпой — чудесной соломенной шляпой с бархоткой и темно-красными розами — она не могла пожертвовать. Даже страх перед матерью не остановил ее. И действительно, какая девушка на ее месте не надела бы такую хорошенькую шляпку в день собственной свадьбы!

Равенель исчез тотчас же после завтрака, за которым был очень рассеян. Он вовсе не выглядел виноватым. Между тем, по театральным понятиям, это было величайшее преступление, одинаково недопустимое в Техасском балагане и большом театре на Бродвее. Он чуть не сорвал спектакль! На этот раз вся труппа «Цветка Хлопка» была на стороне миссис Хоукс. Что касается ее, то в течение всего завтрака бант на ее чепце дрожал, как иголка самого чувствительного сейсмографа. Она была просто в ярости.

— Я пойду в город, — сказала Магнолия.

Она пила крошечными глотками кофе и не притрагивалась к еде.

— Я пойду в город, мама. Мне нужно подобрать ленту к моему шелковому платью в горошек.

— Мисс Магнолия, вы никуда не пойдете.

— Почему, мама? Ты, кажется, воображаешь, что я все еще ребенок.

— Да, ты все еще ребенок. Я не могу идти с тобой в город. Это достаточная причина, чтобы ты осталась дома.

— Со мною будет миссис Минс. Я обещала пойти с ней. Ей нужны какие-то лекарства для мистера Минса. И резинка. И полдюжины апельсинов… Папа, неужели ты тоже считаешь, что я должна оставаться тут и скучать только потому, что мама встала сегодня с левой ноги? Ведь я ничего плохого не сделала! Ведь я…

Капитан Энди яростно вцепился в свои бачки.

— Отстаньте вы от меня, ради Бога, с вашими резинками и апельсинами! — крикнул он, убегая.

В его повышенной нервозности не было ничего удивительного. В течение всей ночи миссис Хоукс пилила его. Когда наконец он заснул под монотонный звук ее сердитого голоса, ему приснился страшный сон: разбойники похищали Магнолию, которая была, в сущности, не Магнолией, а Парти.

Магнолия настояла на своем. Через полчаса, в зеленоватом шелковом платье и соломенной шляпе с красными розами, она шла по направлению к городу в сопровождении миссис Минс, которая никак не могла поспеть за ней.

— Куда ты торопишься? — говорила она задыхаясь, в то время как они взбирались по крутой тропинке на берег.

— Мы опоздаем.

— Опоздаем? Куда мы можем опоздать? Насколько мне известно, нам решительно нечего делать.

— Да, да… конечно… просто я думала… мы вышли немного поздно. — Голос ее дрогнул.

Через пятнадцать минут после того, как они спустились на берег, миссис Минс стояла в нерешительности перед прилавком, на котором, словно полосатые ужи, змеились резинки всех сортов. В лучшем магазине маленького города, магазине, который, в сущности, был не чем иным, как мелочной лавкой, можно было найти все что угодно: яблоки, щетки, керосин, ветчину, картошку, нитки и сласти. Через пятнадцать минут после того, как они спустились на берег, миссис Минс обернулась, чтобы посоветоваться с Магнолией, какую выбрать резинку — белую в полдюйма ширины или черную в три четверти. Но Магнолии рядом не оказалось. Миссис Минс обшарила встревоженным взглядом всю лавку. Магнолия! С белой резинкой в одной руке, с черной в другой, миссис Минс бросилась к дверям. Магнолии и след простыл.