Комсомольский патруль - Олег Грудинин

Подполковник повернулся ко мне.

— Сделаем тактическую хитрость: я своих людей пошлю его застраховать. Будет в безопасности. А вы сотворите вот что: ровно через тридцать минут, — подполковник посмотрел на часы, — да, за тридцать минут я успею, так вот, через полчаса пусть твои ребята берут его за шиворот, ведут в раздевалку и отправляют домой. По пути и в раздевалке ругайте как следует да погромче. Кстати, ругать его и так не мешает. А ему послушать полезно, — Топорков строго посмотрел на Валерия. — Поняли?

— Поняли, товарищ подполковник.

— Ну добро! — Топорков отозвал меня в сторону. — Не исключена возможность провокации, — сказал он, глядя мне в глаза, — доверяй, но проверяй. Мы не знаем, что они там задумали. Змея перед смертью всегда больно кусается. А Волков определенно чувствует, что он «на поводке». Явки его перекрыты, но все же...

Подполковник задумался.

— Я вот к чему это говорю, у тебя телефон есть дома?

— Есть.

— Так вот, если к тебе сегодня или завтра будет звонок, кто-нибудь станет просить защиты от бандитов, этот Чесноков или еще кто, — звони моментально ко мне или к дежурному. Меня сейчас же поставят в известность. Ясно? Может быть, он действительно пришел сюда убежденный вашим разговором, а может быть... Предупреди мать на всякий случай.

— Товарищ подполковник, вы что-нибудь знаете? — спросил я, бледнея. — Я за мать беспокоюсь, не за себя.

— Знаю, — сурово сказал подполковник, — скажу по секрету, Сякин-Блин уже арестован и начал давать показания. Но он из тех, кто расскажет самое пустяковое. Синицын пока молчит. О тебе Сякин нечаянно проговорился. Заикнулся и сразу осекся. Поэтому толком мы ничего не знаем.

На прощание подполковник крепко пожал мне руку.

— Помни, — сказал он, — дело серьезное. Дал бы тебе пистолет, да не имею права. Будь осторожен, прошу!

Через несколько минут, сверив свои часы с моими, подполковник уехал. Я твердо решил быть начеку, продумывать каждый свой шаг, чтобы не попасться на удочку бандитам.

Неожиданно меня кольнула тревожная мысль: Галочка... Сегодня ее очередь провожать меня до дому. В ту пору у нас с моей теперешней женой было условие провожать друг друга по очереди: день я, день она. Никаких послаблений в этом отношении Галя не допускала.

В этот вечер я с боем в первый раз за все время добился изменения графика и пошел провожать Галю, радуясь, что не подвергаю ее опасности. Надо сказать, что моя радость в тот вечер очень быстро перешла в бурный восторг. Галя согласилась стать моей женой.

«Нет худа без добра, — весело думал я, подходя уже к своему дому. — Кто знает, не пойди я сегодня провожать ее, когда бы еще мы договорились. А нынче у меня настроение такое боевое. Вот и решился. Здорово! Ну, теперь шалишь! Надо быть вдвое осмотрительнее! В такой момент да попасть в беду!»

И все же я попался. Где уж мне было тягаться с опытным и умным бандитом. «Кат» оказался хитрее меня.

ЛОВУШКА

Впоследствии мы с ребятами не раз обсуждали вопрос, как же все-таки Волков и его шайка могли так долго оставаться на воле. Как-то я спросил об этом Топоркова.

— Видишь ли, — задумчиво ответил он. — Мы тоже об этом думаем. И пришли к выводу: во-первых, они начали активно действовать после амнистии. Советский народ давал им возможность начать новую жизнь. Я не говорю о Волкове, он человек другой категории, если вообще его можно назвать человеком. Но многие из них не оправдали доверия народа.

Во-вторых, и ты это знаешь, было время, когда целый ряд людей испугался осмелевших хулиганов, а еще больше — слухов о них и устранился от всякой помощи милиции.

А потом, мало еще мы в людей вглядываемся. Разве трудно было, если вдуматься по-настоящему, разгадать таких, как Табульш, Волков, Сякин, Авосин, Синицын?

Но это, как говорится, объективные причины. Субъективные же просты: плохо еще работаем — раз, очень опытный и хитрый попался враг — два. Многие преступления распутываются годами, — Топорков усмехнулся, — мы не Шерлоки Холмсы, как о нас пишут в книгах. Такие же люди, как все. Я вот, например, бывший столяр. Партия послала меня работать в ЧК, а потом в милицию.

Конечно, у нас в руках наука — криминалистика и опыт. Но ведь и преступники не дураки. И у них есть свой опыт. Только от народа никуда не скроешься, ничего не утаишь.

Если бы, скажем, не ваш комсомольский патруль, возможно, что Волков еще некоторое время пробыл бы на свободе, еще больше натворил бы бед...

Я был абсолютно согласен с подполковником. Слово «милиция» в переводе на русский язык означает вооруженный народ. Невооруженные же люди должны вооружиться бдительностью. А бдительность — это профилактика.

Но этот разговор произошел значительно позже.

Хромой волк оказался хитрее, чем мы думали. Домой ко мне не звонили, Чесноков ни о какой помощи не просил. Но все же я попался на удочку.

После работы меня подозвал начальник цеха.

— Тебя кто-то уже около часа добивается по телефону. Сначала звонил мужчина, потом женщина и теперь опять мужчина.

Я взял трубку.

— Слушаю.

— Валентин, это ты?

Голос показался мне незнакомым.

— Я, а кто это?

— Лепилин, ты что, не узнал?

— Здравствуй, Костя, — смутился я, что-то тебя плохо слышно, охрип, что ли? Откуда звонишь?

Ответ заставил меня встрепенуться.

— Звоню от твоей невесты, — приглушенно ответил Костя. — Галина мама звонила мне и просила сразу приехать. Я уже у нее. Дело срочное. К тебе она не могла дозвониться. Можешь сейчас приехать к ней домой?

— Что случилось? — заволновался я. — Я же ее вчера видел! Все было в порядке.

— Видишь ли. Им привезли дрова, целых семь кубометров, и свалили прямо посреди двора. Дворник требует убрать немедленно. А мне одному не оправиться.

— Фу, чудак, — сказал я, рассмеявшись, — напугал меня. Обязательно сегодня убрать?

— Обязательно. Лучше сейчас. Дворник такой крик поднял, беда!

— Сейчас выезжаю, — ответил я, продолжая смеяться. — Через тридцать минут буду. Только позвоню Гале в райком.

— Не надо. Она уже выехала сюда.

Когда я положил трубку, начальник спросил:

— Кто тебе звонил? Что-нибудь случилось?

— Да нет.

Я коротко рассказал, в чем дело.

— Поедем вместе, — предложил я. — Вам в ту же сторону.

— Нет, — отказался он, — еще поработаю. А ты поезжай. Помочь будущей теще — первое дело, по себе знаю.

Насвистывая, я выскочил на улицу.

Примерно за час до этого звонка подполковнику Топоркову позвонил оперативный уполномоченный, следивший за Волковым.

— Товарищ подполковник, докладываю, — сказал он. — Волкова принял на участке семнадцать, довел до участка двадцать два. Сейчас он зашел в общежитие строителей, где жил Губа.

— Второй выход есть в общежитии? — осведомился подполковник.

— Нет, — ответил оперативник, — все проверено у вахтера. Волков зашел к коменданту, о чем-то с ним разговаривает. Мимо меня он никак не пройдет, — еще раз добавил оперативник, — выход здесь только один, а телефон, по которому я говорю, в акурат между дверями.

Минут через двадцать тот же оперативник снова позвонил и сообщил, что Волков ушел и след потерян.

— Как ушел? — тихо спросил подполковник. — А вы что делали?

Рука Топоркова сжалась в кулак.

Оперуполномоченный сбивчиво объяснил, что Волков ушел через окно из комнаты коменданта, расположенной в первом этаже. Говорил, говорил о чем-то с комендантом, предъявил ему красное удостоверение начальника районного штаба комсомольского патруля Ракитина — комендант божится, что все честь по чести, фотокарточка правильная и печать райкома комсомола, — а потом велел коменданту срочно позвать к нему в комнату вахтера и, когда тот вышел, удрал. А окно, как на грех, оказалось открытым, и двор проходной. Что делать?

На полчаса позже того, как Волков скрылся от слежки, я подошел к подъезду Галиного дома, поправил на себе пиджак и, толкнув дверь, шагнул в мрачный каменный коридор. Шаг, еще шаг, и... резкий удар по затылку заставил меня вскрикнуть и обернуться.

Чья-то согнувшаяся фигура метнулась из полутьмы подъезда на улицу. У меня закружилась голова. Пошатнувшись, я оперся о стенку, сделал несколько шагов...

Оказывается, как только я ушел с работы, снова зазвонил телефон.

— Вам кого? — спросил наш начальник цеха. — Ракитина? Он только что ушел.

Звонила Нина. Узнав, что я уехал к Гале, она удивилась. Дело в том, что они только что расстались с нею при самых странных обстоятельствах.

Часа полтора назад Нину тоже вызвали к телефону.

— Здравствуйте, — обратился к ней незнакомый мужской голос. — Вы Нина Корнилова?

— Да, — ответила девушка, — с кем я говорю?

— Вы меня не помните, — помедлив, ответил голос, — но у меня к вам огромная просьба.

Выяснилось, что это говорит старый друг Галины, с которым она не желает встречаться, несмотря на то, что еще месяца три назад обещала стать его женой. Галин друг просил Нину помочь ему и срочно вызвать Галю от ее, Корниловой, имени к фабрике, где работала Нина.