История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты - Сергей Нефедов

Известны также многочисленные заимствования в технике керамического производства и в росписи. В Золотой Орде было налажено производство подражавшего китайскому фарфору фаянса – так называемого «кашине». «Китайские мотивы бродили во всех сферах золотоордынского искусства, сосредоточившись более всего в кашинной керамике с росписью кобальтом», – писал Г. А. Федоров-Давыдов.[767] Красивая и разнообразная фаянсовая керамика была самым ярким проявлением культурных достижений золотоордынской цивилизации; изящные разноцветные сосуды можно было найти даже в домах бедняков; они в больших количествах ввозились на Русь.[768]

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что опосредованное монголами китайское влияние проявлялось во многих сферах жизни Золотой Орды. В золотоордынском обществе широко применялись китайские технологии в военном деле, в ремесле, в сельском хозяйстве, в строительстве жилищ. Китайско-монгольское влияние явственно проявлялось и в бытовой сфере. Как мы увидим далее, административная и налоговая системы были также построены по китайскому образцу.

4.3. Золотая Орда

Золотая Орда первоначально была Улусом Джучи, владением старшего сына Чингисхана. Это был один из улусов Монгольской империи, и вполне естественно, что его административная и податная система следовала общеимперскому китайско-монгольскому образцу. Подушная подать в Орде называлась «ясак», а поземельная – «калан», и они составляли пару, соответствующую имперскому подушно-поземельному налогу. Так же, как в империи, этот налог дополнялся налогом с кочевников – «купчуром».[769] Кроме того, в источниках упоминается повинность по обслуживанию ямских станций, торговый налог – «тамга» и принудительные государственные закупки – «тарх», все эти налоги и повинности аналогичны тем, которые были установлены Елюй Чуцаем.[770]

В административном отношении государство состояло их домена хана и улусов, отдаваемых в управление бекам или князьям; русские князья также считались улусниками великого хана. В Золотой Орде, как и в Китае, проводились переписи, население было разбито на «десятки», «сотни», «тысячи» и «тумены» (общее число туменов достигало семидесяти).[771] Как и в Китае, «баскаки» представляли военную власть, а «даругачи» («даруги») – гражданскую.[772] Источники упоминают «даругачи» разных уровней: «городские даруги», «внутренних селений даруги» и т. д. Известно, что существовали налоговые росписи-«дефтеры», которые вели писцы, «битикчи» или «бакши»; часть документации велась на уйгурском языке или на монгольском языке уйгурскими буквами (при этом использовалось китайское летоисчисление). Среди сборщиков налогов упоминаются «таможники», сборщики тамги, и «поплужники»; последнее позволяет предположить, что поземельный налог, как в Китае (и в Персии), собирался с плугов. В источниках упоминаются также судьи-«яргучи» и государственные мастерские «кархана».[773]

Знать Улуса Джучи имела монгольское происхождение, говорила на монгольском языке и в быту долгое время поддерживала монгольские традиции.[774] Ибн Батута, посетивший столицу Золотой Орды, Сарай, в 1333 году, писал, что «монголы – это настоящие жители страны и владыки ее».[775] Как в давние времена монгольских ханов хоронили в деревянных домах, наполненных драгоценностями, оружием, принесенными в жертву слугами и наложницами.[776] Ханы – потомки Чингиса – были самодержавными владыками, правившими по китайским традициям с помощью китайских или уйгурских чиновников. Подобно хазарским хаканам они проводили в своей столице лишь зиму, а весной со своей походной ставкой, «ордой», отправлялись на кочевку в степи.

Главными сановниками «орды» были «беклербек», командующий войсками, и «визирь», начальник финансовой части; кроме того, в ставке пребывало 50–60 эмиров-тысячников. Эмиры обычно были вождями племенных подразделений, но при вступлении на престол нового хана (и в некоторых других случаях) они должны были являться за подтверждением своего «ярлыка». Охрану ставки осуществлял гвардейский корпус наподобие созданного Чингисханом корпуса «кешектенов». Во времена Казанского ханства гвардейцев называли «огланами» (буквально: «сыновья»), как и монгольских «кешектенов», их набирали из детей знати.[777] Как отмечалось выше, это была монгольская знать: половецкая аристократия была уничтожена завоевателями; оставшиеся половецкие роды были перемешаны друг с другом; над этими новыми образованиями были поставлены монгольские нойоны. Однако вне столицы татаро-монголы довольно быстро ассимилировались. «В древности это государство было страной кипчаков, но когда ими завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались с ними, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами (татар) и все они стали, точно кипчаки, как будто из одного рода…».[778] Таким образом, приняв имя татар, кипчаки через некоторое время сумели ассимилировать завоевателей, передав им свой язык. Как обычно бывает при социальном синтезе, этнические различия превратились в сословные и социальные.

В экономическом отношении Золотая Орда продолжала традиции Хазарии и половецких ханств. В степях Поволжья и Причерноморья располагались кочевья татар, а на окраинах, на Северном Кавказе, в Приднестровье, в Булгарии и на Руси – села и города земледельцев. Земледельцы платили хану налоги, но они были сравнительно невелики. Так, вся дань Великого княжества Владимирского составляла 5 тысяч рублей, в то время как доход каждого из 50–60 эмиров равнялся 100–200 тыс. золотых динаров, то есть примерно 5 – 10 тыс. рублей.[779] Основную часть дохода, как и в Хазарии, доставляли торговые прибыли. Огромная Монгольская империя объединила всю Великую Степь, и это позволило проложить новую трассу Великого Шелкового пути – прямо по степи от Каракорума через Сарай к портам Крыма. Тысячи запряженных верблюдами огромных повозок с шелком, фарфором и другими товарами двигались по этому пути от одного караван-сарая к другому. В порту Кафы товары перегружали на итальянские суда, развозившие их по всему Средиземноморью. Побывавший в Кафе в 30-е годы XIV века Ибн-Батута писал, что в гавани этого большого города одновременно находилось около двухсот кораблей.[780] Богатства ордынских купцов были сопоставимы с доходами эмиров (и с данью Руси): генуэзцы однажды захватили в море венецианский корабль, везший девятерых татар с серебром и товарами на 4 тысячи сомов (примерно 4 тыс. рублей).[781] В другом случае тверской княжич Иван, будучи в Орде, сумел задолжать купцам 10 тысяч рублей и в конце концов был выкуплен Дмитрием Донским.[782]

Одним из главных – если не самым главным – товаром Татарии были рабы. До конца XIII столетия продолжались войны против еще сопротивлявшихся русских княжеств; каждый татарский поход сопровождался уводом полона. Русские летописи буквально пестрят сообщениями о том, что татары «множество бесчисленно христиан полониша», «овех посече, а овех в полон поведе», «со многим полоном отьидоша».[783] Жившие в земляных бараках славянские рабы строили ордынские города, а излишки «живого товара» продавали итальянцам в Крыму. Какие выгоды приносила эта торговля, можно судить по примеру, когда 17-летняя русская девушка была продана во Флоренции за 2093 золотых лиры[784] – это составляет около 380 рублей серебром (но обычная цена была, конечно, ниже). Русские женщины («белые татарки») ценились на рабских рынках намного дороже «желтых татарок». Живший в Дели великий персидский поэт Амир Хосров воспевал красоту русских рабынь.[785] Описывая добычу, доставшуюся Тохтамышу поле разгрома Москвы, арабский автор при упоминании о русских женщинах переходит на стихи: «Что я скажу о подобных пери – как будто розы, набитые в русский холст!».[786] Таким образом, захват полона и работорговля приносили татарской знати, по-видимому, намного большие доходы, чем сравнительно скромная русская дань.

Эволюция социально-политического устройства Золотой Орды протекала в том же направлении, что и эволюция других государств, созданных монгольскими завоевателями – в частности, иранского государства Хулагуидов. Это был обычный путь от социального синтеза к традиционалистской реакции. Описание процесса социального синтеза в Персии дано И. М. Петрушевским в классическом труде «Земледелие и аграрные отношения в Иране».[787] Поначалу завоеватели установили принесенные ими китайские порядки, в том числе китайскую налоговую систему, при которой сбор налогов повсюду – даже в улусах, отведенных эмирам, – осуществлялся государственными чиновниками. На деле, однако, налоги отдавались на откупа, и откупщики обирали население, как могли; кочевники грабили крестьян, и в государстве царила анархия. Но постепенно верх взяла персидская традиция; это нашло свое выражение в исламизации государства и знаменитых реформах Газан-хана (1295–1304). Газан-хан уничтожил откупа, прекратил грабежи кочевников и восстановил порядки Халифата. Как было принято до монголов, Газан-хан раздал воинам поместья-икта, причем эмирам давались в икта целые области; эмиры сами собирали налоги с этих областей, передавая в казну лишь небольшую часть этих налогов.