На гребнях волн - Вендела Вида
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они, кажется, не особенно удивлены, увидев меня: должно быть, Жасмин им сказала по телефону. Никто не спрашивает, почему я сегодня не в школе. Пока Эйлин готовит ужин – до меня доносится запах вареной капусты, – Золт идет в общую комнату и включает телевизор, чтобы посмотреть новости. Садится он в мягкое кресло, где любил сидеть дедушка.
Телевизор работает тихо, и я не слышу, что говорит дикторша, но вижу красочный заголовок через весь экран: «В СИ-КЛИФФЕ ИСЧЕЗ ЕЩЕ ОДИН РЕБЕНОК!»
Значит, Кита так и не нашли? Я сильно моргаю. А в следующую секунду вижу на экране знакомое лицо. Это же я! Мое фото из прошлогоднего школьного альбома. На фотографии я стою перед кустом, где мы в «Спрэгг» ловим бабочек. Целая минута требуется мне, чтобы сообразить, о чем рассказывают в новостях: это я пропала, а не Кит! Я пропала. Еще секунда – и этот сюжет позади, и я сменяюсь аварией на шоссе.
– Юлаби! – кричит Золт.
Я поворачиваюсь к нему, но заговорить не могу. Никогда бы не подумала, что так быстро окажусь в телевизоре.
Ласло поворачивается ко мне:
– Тебе лучше позвонить родителям.
– Ладно, – говорю я. – Где у вас телефон?
Ласло ведет меня на кухню; Золт и Эйлин уже сидят здесь за столом. Телефон висит на стене, рядом с хлебницей. Я снимаю трубку.
– Что это ты делаешь? – спрашивает Эйлин с такой тревогой, словно я достала пистолет.
– Ей надо позвонить домой, – говорит Ласло.
– Не надо, – подумав, отвечает жена Золта. – Мы все еще платим за телефон по тарифу твоей бабушки. Всего три звонка в месяц.
Я помню эту систему. Чтобы позвонить родителям от бабушки, надо было набрать номер, прождать два гудка и повесить трубку. Это был сигнал: родители понимали, что это я, и перезванивали. Может быть, и сейчас так сделать – набрать номер и повесить трубку после двух гудков? Но ведь сейчас они не ждут, что я позвоню от бабушки. Как они поймут, что это я?
– Может быть, дадите ей позвонить всего один раз? – спрашивает, прочитав мои мысли, Ласло.
– А на фига? – отвечает Золт. – Пускай твой папаша попотеет. Мы от него ни гроша не видим. Пусть хоть телефон нам оплатит, это-то он может себе позволить.
– Да вы рехнулись, – говорит Ласло. – Юлаби уже по телевизору показывают! Джо и Грета наверняка думают, что ее похитили или убили.
– С ней же все хорошо! – отвечает Эйлин. – Ничего страшного, позвоним им позже.
– А копы? – настаивает Ласло. – Копы ее ищут.
– Да и хер с ними! – подытоживает Золт.
Эйлин разливает по тарелкам капустный суп и ставит на стол. Стол слишком большой для такой маленькой кухни, и стульев здесь слишком много – негде повернуться.
– Присаживайся, Юлаби, – говорит Золт, указывая на единственный свободный стул.
Я опрометью выскакиваю из дома, слетаю с крыльца и бегу к остановке, где уже ждет меня автобус, чтобы отвезти домой.
28
Я пересаживаюсь, выхожу на Двадцать пятой авеню – и, подходя к своему дому, вижу возле него два телевизионных фургона. Свет в доме не горит, но я уверена, что родители дома. Перед пальмой стоит дикторша, ведет прямой эфир. Я поворачиваюсь, бросаюсь бежать – и не останавливаюсь до самой балетной школы.
Открываю дверь во флигель – и вижу, что на диване кто-то сидит. Я визжу.
– Отлично сработано! – говорит Мария Фабиола. – Не подозревала, что ты тоже жаждешь славы!
Страшно, что в моем убежище чужой. Страшна и сама Мария Фабиола: сейчас она кажется мне огромной, словно волк из детской сказки.
– Что? – говорю я, закрывая за собой дверь. – Ты не понимаешь, все совсем не так!
– М-м, ну и зачем тогда ты здесь прячешься? – интересуется она, обводя комнату рукой, словно желая напомнить мне, где я оказалась.
– Я сделала кое-что ужасное, – говорю я.
– Ну да, все поняли, что это твои валентинки, – отвечает Мария Фабиола. – Не так уж много у нас таких, что вроде умные, но при этом дуры дурами. А когда сегодня ты не появилась в школе, всем стало ясно, что это ты.
– Я не поэтому не появилась, – говорю я. – Я не пошла в школу, потому что разбила голову о камни, когда пыталась спасти Кита.
– Спасти Кита? – повторяет Мария Фабиола. – А от чего его спасать?
– Вчера мы были на Бейкер-Бич. Был высокий прилив. Он хотел перебежать на Чайна-Бич, и…
– И что? – Она смотрит на меня, открыв рот.
– И, кажется, не успел, – драматически выдыхаю я.
– Кажется, не успел? – повторяет Мария Фабиола и выпрямляется. – Юлаби! – говорит она и начинает смеяться. – Да я же только что его видела! Когда шла сюда! Двадцать минут назад!
– Что? Где?
– В парке с его дружками, Лэнсом и Белым Чарли.
– О боже! – говорю я. – О боже!
Мне хочется рухнуть на диван с ней рядом, но Мария Фабиола не двигается, чтобы дать мне место рядом с собой. Так что я падаю на пол, на пушистый ковер.
– И поэтому ты здесь? – говорит она. – Решила, что Кит умер? А если решишь, что я умерла, надеюсь, не побежишь прятаться? Я-то думала, это все из-за валентинок! Знаешь, учителя просто озверели! Все говорят, теперь тебя выгонят. За один только «sexo». А «мне не хватает твоих сисек»? Ну ты даешь!
Я даже думать ни о чем не могу. Хочу спросить о Джулии, но решаю: какая разница?
– Но слушай, – продолжает Мария Фабиола, – я знаю, что делать. Ты ведь знаешь, я обещала эксклюзивное интервью Эй-Би-Си. Мы уже и закадровый план сняли!
Опять этот чертов закадровый план.
– Но они меня забросали вопросами, а у меня в истории кое-что не сходилось, – продолжает она. – Или им что-то там не понравилось. Они сказали, что «сами проведут расследование» и потом со мной свяжутся. И мистер Мейкпис теперь как-то странно на меня поглядывает. Так что у меня есть идея.
– Погоди. Для начала, может, признаешь, что ты все это выдумала?
– Ничего я не выдумывала! – отвечает она.
Твердо отвечает, убежденно – пожалуй, провела бы любого, кроме меня. У нее и правда талант.
– Ты взяла эту историю из книги, – говорю я.
Она явно взвешивает варианты. Снимает половину браслетов с одной руки, надевает на другую.
– Ну, общая
