Литература 5 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 2 - Коллектив авторов

ВЕРОНИКА. Ваша светлость! Я бы хотела избавить моего отца от печальной и опасной обязанности объяснять вам наш отказ. Я сама все скажу. Вы можете изгнать меня из города, как моего брата, вы можете запереть меня в тюрьму или даже казнить, как многих наших друзей…

НАМЕСТНИК. О, когда вы сердитесь, Вероника, вы становитесь еще лучите!

ВЕРОНИКА. Ваша светлость, если вы человек…

НАМЕСТНИК. А кто же я?

ВЕРОНИКА. Не знаю… Но, если у вас есть сердце, позвольте мне остаться с моим отцом. Его единственного сына вы у него отняли… (Голос ее вздрагивает, она закрывает лицо руками.)

НАМЕСТНИК. Опустите руки, Вероника. Я хочу посмотреть, как вы плачете.

ВЕРОНИКА. Не смейтесь надо мной! Вы в моем доме!

НАМЕСТНИК. А вы в моем городе!

ВЕРОНИКА. Я это хорошо знаю. В этом городе нельзя дышать, с тех пор как он у вас в руках. И все же вам не удастся выдать меня за вашего шута Мушерона.

НАМЕСТНИК. Так вы не хотите за него замуж, Вероника! Ну что ж, пожалуй, вы правы. Даю вам свое герцогское слово, что за Мушерона вы не выйдете. Я мог думать об этом только до тех пор, пока не увидел вас. Вы достойны лучшей участи. Этот бедняга Мушерон не годится вам даже в конюхи. Ну, не печальтесь больше, улыбнитесь. Ради вашей улыбки я готов сделать многое!

ВЕРОНИКА. Благодарю вас, ваша светлость. Мне от вас ничего не надо.

НАМЕСТНИК. Неужели ничего? Я ведь мог бы ради вас простить вашего брата. Или, скажем, вернуть вашему почтенному отцу золотую цепь бургомистра… По правде говоря, она ему больше пристала, чем этой лисе Мушерону.

ВЕРОНИКА. Отец мой был бургомистром Вольного Города Мастеров.

НАМЕСТНИК. Ну что ж? Пожалуй, я даже не прочь возвратить вашему городу некоторые из его прежних прав и вольностей. Не все, конечно, но некоторые… И даже помиловать кое-кого из сумасбродов, кто променял свой дом на лесную берлогу… Признаться, я об этом давно подумываю. Вы удивлены, прекрасная Вероника? Вы, кажется, не ждали от меня этого?

ВЕРОНИКА. Не ждала, ваша светлость.

НАМЕСТНИК. Еще бы! Вам, наверно, говорили, что я чудовище, что никого не жалею и не милую?

ВЕРОНИКА. Да, так говорят…

НАМЕСТНИК. Никогда не следует верить людям. Я могу и пожалеть и простить. Я могу сделать человека несчастным, могу его осчастливить. Вас я бы хотел видеть счастливой. В знак моего глубокого расположения к вам примите этот скромный подарок.

Снимает с пальца кольцо и протягивает ей.

ВЕРОНИКА. Что это?

НАМЕСТНИК. Кольцо. Я ношу на руке всего два перстня. Один, с моей фамильной печатью, достался мне от моего отца, другой – от матери. Это ее обручальное кольцо. Возьмите его. Оно ваше.

ВЕРОНИКА. Зачем оно мне?

НАМЕСТНИК. Вы будете герцогиней де Маликорн.

ВЕРОНИКА. Что вы такое говорите? Вы шутите!..

НАМЕСТНИК. Я никогда не шучу. Вы будете моей женой. Ну, наденьте же это колечко. (Пытается надеть кольцо на палец Вероники.)

ВЕРОНИКА. Прочь от меня, мерзкий паук!

НАМЕСТНИК (смеясь). Значит, я вам не нравлюсь? Ну, это не беда. Зато вы мне понравились. А этого достаточно для того, чтобы я взял вас к себе в замок. Будьте же благоразумны: горбун, который вам так противен, – это не какой-нибудь метельщик, это герцог, наместник короля, повелитель нашего города. Он бы мог сделать вас своей служанкой, а он просит руки, прелестная златошвейка.

ВЕРОНИКА. Вы просите моей руки? Вот она! (С размаху ударяет его по лицу.)

Наместник отшатывается, на мгновение от ярости теряет дыхание, но потом овладевает собой.

НАМЕСТНИК. За эту маленькую шалость мы успеем рассчитаться. Ведь у нас с вами впереди столько счастливых лет…

ВЕРОНИКА. Ни одного дня! Ни одного часа!

НАМЕСТНИК. Что же вы теперь собираетесь делать? Убежать или умереть? Но и то, и другое не так просто, как вам кажется. С этой минуты вы никогда не останетесь одна – ни днем, ни ночью. За вами по пятам будут ходить мой Гильом и придворные дамы, а у дверей будет стоять моя стража.

Вероника делает шаг к двери, но он сразу же замечает это и ловит ее за руку!

Постойте! Если вы сейчас или потом попытаетесь искать где-нибудь помощи и защиты, если вы не будете послушны не только моему слову, но даже малейшему движению моей руки, я не пощажу ни вашего отца, ни ваших родных, ни ваших друзей!

ВЕРОНИКА. Весь город – наши родные и друзья.

НАМЕСТНИК. Тогда и от вашего города не останется камня на камне. Ох, уж мне этот Вольный Город Мастеров! Он стоит на месте только потому, что я слишком терпелив. Но и терпению бывает конец!

В комнату входят Фирен и Гильом. Вероника в смятении кидается к отцу.

ФИРЕН СТАРШИЙ. Что с тобой, Вероника? Будь спокойна, Мушерон больше не переступит порога нашего дома.

НАМЕСТНИК. Это верно, господин Фирен. Ему больше незачем приходить сюда. Ваша дочь расскажет вам о моем решении. Через три дня у вас в доме и во всем городе будет большое торжество. А пока и ваш дом и вашу прекрасную дочь будут надежно охранять. Позаботься об этом, Гильом.

Занавес опускается. Перед занавесом проходит в обычном порядке процессия – барабанщик, латники, потом высокие и мрачные, похожие на катафалк носилки наместника. Рядом с носилками – Большой Гильом в темном плаще.

Действие третье

Лес. Ночь на исходе, но еще совсем темно. На переднем плане – укромная лесная полянка. Вплотную к ней подступают густые заросли деревьев и кустов, перепутанные вьющимися растениями. Постепенно становится светлее. Но только к концу картины наступает утро. Из чащи выходят двое. Один – Клик-Кляк, другой – одноглазый человек с повязкой, пересекающей лоб наискось. Он в егерской куртке, видавшей виды, в помятой шляпе. В руках у Клик-Кляка – фонарь, у одноглазого – лопата.

ОДНОГЛАЗЫЙ. Следовало бы прибавить, ваша милость. Поработали на совесть, честно, этакую яму за одну ночь вырыли. Да мало что вырыли – так прикрыли, будто ее и нет совсем. Ни человек, ни зверь не заметит, покуда не провалится.

КЛИК-КЛЯК. А вылезти оттуда нельзя?

ОДНОГЛАЗЫЙ. Никак, ваша милость. Хоть сами попробуйте.

КЛИК-КЛЯК. Нет, пробовать я не стану, а прибавить – так и быть, прибавлю. Вот тебе, держи.

ОДНОГЛАЗЫЙ. Серебро-то лучше меди, а золото и подавно.

Клик-Кляк молча мотает головой.

Ну, да если больше не дадите, и на том спасибо. Выпьем за того, кто в яму угодит.

КЛИК-КЛЯК. Вот еще! Зачем за него пить?

ОДНОГЛАЗЫЙ. А если вы прибавите, так мы и за ваше здоровье выпьем. Нам все равно. У нас такой обычай – пьем и за мертвого, и за живого, и за повешенного, и за веревку. Да вы не скупитесь – прикиньте еще! Ведь богаче вас и в городе-то никого нет.

КЛИК-КЛЯК. А разве ты меня знаешь?

ОДНОГЛАЗЫЙ. Как не знать, если на улице все на вас пальцем показывают.

КЛИК-КЛЯК. Ну, если знаешь, так молчи.

ОДНОГЛАЗЫЙ. Молчание – золото, а вы медью платите.

КЛИК-КЛЯК. Ладно уж, получишь золотой. Только покажи мне еще раз яму, а то я, пожалуй, не найду ее.

ОДНОГЛАЗЫЙ. Найти-то и вправду мудрено. На то и западня. Да ведь я вам ее только что показывал.

КЛИК-КЛЯК. А я забыл!

ОДНОГЛАЗЫЙ. Забывчивость в таком деле не годится, ваша милость! Да вот же она, вправо, в пяти шагах отсюда… (Показывает через плечо.)

КЛИК-КЛЯК (стоя против него). Ага! Да, да… Вправо, в пяти шагах отсюда… Вот от этого вяза, значит… Ну ладно, идем!

Оба уходят. На сцене несколько мгновений пусто и тихо. Потом из зарослей выходит Караколь с двумя спутниками. Один из них – Фирен Младший, брат Вероники, другой – мальчик лет тринадцати, Тимолле Меньшой.

КАРАКОЛЬ. Дальше не ходите. Где начинаются тропинки, там и людей встретить можно. И своих, и чужих.

ФИРЕН МЛАДШИЙ. Сказать по правде, Караколь, надоело мне оглядываться и при каждом шорохе прятаться в кусты, будто мы не у себя дома, не в том самом лесу, где мальчишками орехи собирали.

КАРАКОЛЬ. Что поделаешь, друг Фирен! Недаром у нас в гербе лев, заяц, медведь. Старики говорят: «Будь смел, как лев, силен, как медведь, и осторожен, как заяц».